Месть Альбиона - Александр Григорьевич Домовец

от времени наведываюсь. Нечто подобное можно встретить разве что в Париже, — добавил он, надевая пиджак. — А Париж я люблю, где ещё можно так повеселиться… Поедем на вашем экипаже, ладно?

Фитч не обманул: заведение оказалось чисто богемным. Публика была пёстрая и, судя по виду, небогатая. Мужчины в помятых костюмах и несвежих рубашках пили дешёвое вино. Под стать были и женщины, — потрёпанные жизнью, в цветастых, сильно декольтированных платьях, с вульгарно раскрашенными лицами. Под низкими сводами ресторана висел табачный дым и зычный разноголосый шум. В углу, на низком подиуме, негромко наигрывал оркестр, состоящий из пианино, гитары и почему-то виолончели. В общем, не ресторан, а в лучшем случае третьесортный кабачок. Какого чёрта Фитч его сюда притащил? Они же тут, как белые вороны… Не зря говорят, что английские аристократы отличаются грубыми нравами и грешат извращениями.

Сели за свободный столик в углу.

— Здесь много интересного, — сказал Фитч, потирая руки.

— Что именно?

— А всё. Видите прелестную леди с подбитым глазом? Обычно, подвыпив, она забирается на стол и отплясывает канкан, задрав подол. Очень пикантное зрелище… Вон тот небритый джентльмен, прежде чем упасть лицом в тарелку, обязательно декламирует собственные стихи, а потом рыдает и кричит, что все вокруг… как это… сволотши, потому что никто не слушает. Но забавнее всех вон тот, замотанный в клетчатый плед.

— Чем забавен-то?

— После третьей бутылки ко всем пристаёт и кричит, что в нём умер величайший Гамлет. Как только начинает завывать «Быть или не быть, — вот в чём вопрос», так сразу получает от кого-нибудь по морде.

— За что?

— За дурное исполнение.

Сергей подозрительно посмотрел на англичанина: шутит, что ли?

Подошедший официант заменил грязноватую скатерть, принёс бутылку коньяку и нарезку, — лимон, сыр, фрукты. Сергей уже заметил, что в этом заведении не едят, а закусывают. Сейчас бы какой-нибудь расстегай или котлету, а лучше — две…

Неожиданно за соседним столиком зазвучали громкие голоса. Сидела там пара не первой молодости, — что мужчина, что женщина. Они грубо переругивались, и волей-неволей Сергей слышал содержание разговора. Мужчина упрекал женщину, что та, изменщица, спит с антрепренёром. Женщина визгливо отвечала, что только благодаря ей, изменщице, антрепренёр ещё не вышиб его из театра. «Тебе, может, ещё и в ножки за это поклониться?» — «А и поклонись! Ну, какой из тебя трагик? Был трагик, да весь вышел! Не просыхаешь ведь…» Мужчина грубо схватил её за руку. «Ах ты, тварь неблагодарная! — взвыл он с профессиональными модуляциями в голосе. — А кто тебя когда-то на улице подобрал? Кто приобщил к искусству, кто открыл дверь в храм Мельпомены?» Раздался звук оплеухи, женский вскрик, а следом и рыдание.

Сергей вскочил на ноги.

— Сядьте, — улыбчиво посоветовал Фитч. — И не вздумайте вмешиваться.

— То есть как это? Женщину ударили!..

— Велика важность, — сказал Фитч, пожимая плечами. — Здесь такие сценки в порядке вещей. Милые бранятся, только тешатся. Это очень по-русски…

— Ну, всё, достукался! Нынче же всё расскажу Игнатьичу! Вот он тебя из труппы поганой метлой! — закричала женщина, хлюпая носом.

— Кого, меня? — взревел мужчина. — Лучшего Отелло Невского проспекта? Непревзойдённого короля Лира Васильевского острова? Так я ж вас вместе с любовником… Так я ж тебя… Умри, неверная!

В его ладони блеснула схваченная со стола вилка. И тут же со звоном упала на пол. Это Сергей, не выдержав, перехватил вооружённую руку, одним движением вывернул за спину и хорошим пинком отшвырнул ревнивца. Тот со стоном рухнул на стол, но тут же вскочил и с перекошенным лицом кинулся на обидчика. Ну, на войне как на войне… Уклонившись от удара, Сергей встретил мужчину хрустким прямым в челюсть. И проводил взглядом падение ошеломлённого тела.

Шум в кабаке сам собой утих. Замолчал и оркестр. Музыканты тоже люди, на мордобой посмотреть хочется.

— Браво! — воскликнул как ни в чём не бывало Фитч. — Вам надо заниматься боксом, мистер Белозёров. Давно уже не видел такого нокаута…

Не меняя выражения лица, он вдруг вскочил на ноги и резко оттолкнул Сергея. Благодаря этому винная бутылка в чужой руке просвистела мимо головы художника. А сам обидчик, заливаясь кровью, сполз на пол, — кулак Фитча с глухим хрустом врезался ему прямо в нос.

Но это оказалось не всё. Со стулом над головой и криком: «Держись, паскуда!» набегал ещё один… а, собственно, кто? Приятель пострадавшего трагика, что ли? Так или иначе, он явно хотел вступить в бой. Но не успел. Фитч энергичным движением ноги сделал подсечку, толкнул в грудь, — и несостоявшийся боец опрокинулся на спину, звонко приложившись головой об пол.

Сергей с англичанином инстинктивно стали спиной к спине, взглядами оценивая ситуацию. Но теперь всё было спокойно. Если кто и хотел намять бока чисто одетым господам, то, оценив их умение драться, решил повременить. Зато любовница антрепренёра склонилась над поверженным трагиком, начала гладить лицо, шею и плечи, причитая:

— Вася, Васечка!.. Что эти сволочи с тобой сделали?..

При этом она с ненавистью смотрела на Сергея и прижимала к груди голову приятеля. Словно и не было брани, слёз, оплеухи. Был пострадавший Васечка, — и всё.

— Уходим, — скомандовал Фитч вполголоса. — Иначе она сейчас найдёт нож, и сама кинется. Вот ведь загадочная женская душа…

Они ретировались.

— Я же говорил, что будет весело, — сказал неунывающий Фитч, когда выбрались на свежий воздух.

— А то, — буркнул Сергей. — Смеялись до слёз… Интересно, откуда взялись эти заступники? Кто такие?

— Оу, не знаю, — ответил англичанин, пожимая плечами. — Может, знакомцы этого актёра. А может, и незнакомые. Просто хотелось подраться, а тут и повод. Кто вас, русских, разберёт…

— Это верно. Сами не всегда между собой можем разобраться…

Садясь в экипаж, Фитч неожиданно воскликнул:

— Кстати, мистер Белозёров…

— Слушайте, давайте по имени, а? Сергей я, Сергей.

— Оу! Оʼкей, Сергей… Вот ведь вечер, уже в рифму заговорил… А я Эдвард. Так вот: мы же и не выпили толком.

— Зато кулаки размяли.

— Ну, так поехали ко мне.

— В посольство, что ли?

— Зачем? Я снимаю квартиру в городе. Хороший коньяк, закуску и спокойную обстановку обещаю.

— Тогда поехали, — решительно сказал Сергей. Вот, похоже, и наступил момент, о котором предупреждал Ефимов. Фитч хочет познакомиться поближе и явно неспроста.

Англичанин повернулся к кучеру.

— Скажи, любезный, ты Крюков канал знаешь?

— Как не знать, — откликнулся кучер Сергея с мягкой фамилией Творожков.

— Нам туда. А дом покажу.

Как говорят англичане, «мой дом — моя крепость». Крепость у Фитча оказалась уютной, просторной и хорошо меблированной. Небольшой стол с бутылками и закусками придвинули поближе к разожжённому камину, что холодным сырым