Независимость Грузии в международной политике 1918–1921 гг. Воспоминания главного советника по иностранным делам - Зураб Давидович Авалов

Ст. 2 намечает создание, на паритетных началах, грузино-германского горнопромышленного общества, которому грузинское государство передаст исключительное право эксплуатации недр, предварительно закрепив за собой, в законодательном порядке, монополию горного промысла.

Общество это будет находиться под надзором государства; особыми законами будет осуществлена, путем соглашений, ликвидация существующих горных предприятий и приобретенных прав. Экспорту добываемых руд не будет чиниться препятствий.

Если изложенная здесь схема очень соответствует господствовавшим с особой силой во время войны идеям государственного социализма и объединенного планомерного предпринимательства, то в ст. 3 выразился чрезвычайный интерес Германии к сырью, вся наличность которого, за покрытием местных нужд, могла быть приобретаема и вывозима Германией.

В ст. 4 Германия обещала наладить пароходное сообщение с Грузией и облегчить привоз в последнюю фабрикованных товаров, полуфабрикатов и продовольственных грузов.

Второе дополнительное соглашение (всего из двух статей) имеет в виду интересы немцев-колонистов, поселенных в Грузии русским правительством еще в первой половине XIX в.; сохранение их привилегий, свободу возвращения в Германию, право ее заступничества за них.

Сверх вышеизложенных трех соглашений, создающих в совокупности основу грузино-германских взаимоотношений, в Поти были подписаны еще три отдельные конвенции: о временном допущении германской валюты в качестве платежного средства наряду с туземными деньгами, по особому курсу, и о порядке установления этого курса особым соглашением правительств; о средствах и способах к скорейшему размену пленных (в дополнение к постановлениям Брест-Литовского дополнительного договора); о предоставлении в распоряжение германского правительства находящегося в грузинских портах тоннажа.

Необходимость первой из этих специальных конвенций связывалась главным образом с предстоявшим прибытием в Грузию, по соглашению с правительством последней, германских войсковых частей (подобные же конвенции были Германией заключены в свое время с Болгарией и Румынией). Вторая едва ли нуждается в особых пояснениях; значение третьей было вообще очень невелико.

Потийские соглашения разрешали злободневные вопросы, вытекавшие из войны; в то же время они предусматривали помощь Германии, то есть главным образом германского капитала в государственном строительстве и экономическом развитии Грузии. Германия обеспечивала себе немалые преимущества – особенно в будущем; но и Грузия извлекала выгоды – притом непосредственные из соглашения.

Благодаря последнему, она избавилась от бремени грозившей ей турецкой оккупации: и никто, кроме Германии, не мог этого дать – по крайней мере летом 1918 г. В то же время Германия оказалась – и только она могла в данный момент сыграть эту роль – восприемником государственной независимости Грузии. Благодаря ее поддержке, вопрос этот получал международное значение.

В секретном письме, адресованном генералом фон Лоссовом грузинскому правительству, тогда же, то есть 28 мая 1918 г. в Поти, он брал на себя обязательство добиться того, чтобы «германское правительство объявило свою готовность оказать поддержку Грузии в переговорах с русским правительством относительно выступления Грузии из состава Российской империи и, после отделения ее, признать Грузию свободным и независимым государством». Равным образом уполномоченный Германии обязывался приложить старания к тому, чтобы «Германия оказала Грузии помощь в деле обеспечения ее границ и при установлении взаимоотношений Грузии с соседними государствами».

В том же письме давалось общее определение территориального состава Грузии: границы ее охватывают прежние губернии Тифлисскую, Кутаисскую и Сухумский округ.

Согласно этому определению, Батумская область исключалась из пределов Грузии (что, впрочем, соответствовало Брест-Литовскому договору); но заявленные только что в Батуме новые претензии Турции на два уезда Тифлисской губернии (Ахалцихский и Ахалкалакский) не принимались во внимание представителем Германии. Это был результат наших настояний и переговоров. Разумеется, лишь позже, в Берлине, могло выясниться, насколько Германия действительно пожелает взять на себя обязательство, в пользу которого генерал фон Лоссов обещал всемерно стараться.

Любопытна, равным образом, следующая оговорка, изложенная в письме: Сухумский округ (включая Гагры) составляет часть Грузии до тех пор, пока Грузия образует отдельное государство в пределах Кавказа. В случае же образования конфедерации кавказских народов, с участием в ней Грузии, населению Сухумского округа должно быть предоставлено решение вопроса о положении его среди кавказских стран.

Иными словами, население Абхазии имело бы в этом случае выбор между соединением с Грузией, вступлением в Союз горских народов или участием в Кавказской конфедерации в качестве особого государства-кантона.

Отсюда видно, какое значение придавалось плану политического объединения кавказских народов в тот самый момент, когда обстоятельства сделали необходимым расторжение Закавказского союза!

Остается прибавить, что вышеозначенное письмо генерала фон Лоссова заканчивалось сообщением о предстоящем прибытии в Поти германских войсковых частей: это знаменовало для Грузии возможность приступить к первым актам своей государственной жизни, не опасаясь дальнейшего турецкого наступления. Первейшая наша задача близилась, таким образом, к осуществлению. Более определенные результаты, разграничение с Турцией, согласование грузинского вопроса с положением вещей в России и т. д., могли быть добыты лишь в Берлине: наш путь туда и вел.

Глава X. Quo vadis, Georgia?[40]

27. Из Поти в Берлин

Шли прямым рейсом – в эти месяцы 1918 г. Черное море было попросту германским озером – на Констанцу. Погода была превосходная, качка незначительная; отсутствие других пассажиров, кроме делегаций; много свободного времени; все данные для непринужденного обмена мнениями.

Кроме генерала фон Лоссова, О. фон Везендонка и еще двух членов германской делегации, мы имели попутчиками одного полковника Генерального штаба, возвращавшегося в Константинополь, и журналиста Вейца, сотрудника «Франкфуртской газеты», бывшего равным образом в Батуме. С нами ехали делегаты Армении: А. Зурабов, которого я помнил еще по Петербургу свирепым студентом-лесником. Профессиональный революционер по роду занятий и по темпераменту, социал-демократ по партийной принадлежности, он был членом Государственной думы (2-й) от Туркестана, прошумел, помнится, какой-то выходкой по адресу армии, а теперь ехал в Берлин за поддержкой для своих единородцев, рассчитывая, конечно, не на «генеральскую» Германию, а на Genossen. Мало схож был с ним другой армянский уполномоченный, доктор Амазасп (Амо) Оганджанян, человек мечтательно-революционного склада, патриот и народолюбец.

Грузинская делегация состояла из Чхенкели, Николадзе и «моей малости», как выражаются немцы[41].

Был еще с нами, в качестве депутата от грузинских социал-демократов к германским товарищам, Ладо Ахметели, заслуженный журналист и партийный работник, семинарист, поучившийся затем в Германии, родом из одной грузинской провинции, знаменитой буйволами, сильным крестьянством и многочисленными поповичами[42].

Упомяну, наконец, о ехавшем с нами князе Тундутове, бывшем гвардейском офицере и адъютанте великого князя Николая Николаевича, в бытность кавказским наместником. Теперь он считался атаманом астраханских казаков-калмыков, у которых фамилия его пользуется традиционным почетом. Этот любезный молодой человек с породистым лицом чистейшего монгольского типа ехал в Берлин за помощью против большевиков.

На борту было человек двести бывших военнопленных, преимущественно австрийцев. Военный бюллетень, распространяемый по беспроволочному телеграфу, расшифровывался младшими членами германской делегации поздно вечером, а