Из тьмы. Немцы, 1942–2022 - Франк Трентманн

когда они стали общаться со своими немецкими сверстниками. Ведь они приехали в ГДР, чтобы готовиться к предстоящей антифашистской борьбе, а не чтобы заниматься любовью с местными подростками. Немного самбы и рок-н-ролла привели к тому, что дюжина греческих беженцев оказалась на скамье подсудимых после новогодней вечеринки в 1957 году. Восемь из них лишились статуса признанных жертв фашизма и дополнительных льгот, связанных с этим. Пятерых выслали в Грецию.

ГДР также предоставляла убежище ветеранам гражданской войны в Испании. В конце 1950-х к ним присоединились несколько сотен алжирцев и марокканцев. Для чиновников их дела и образ жизни представляли особую опасность для нравственности и чистоты немецкой женщины – признак того, что старые предрассудки не останавливались на границе. Были ли они вообще “настоящими” коммунистами, задавались вопросом чиновники. Солидарность не означала, что ГДР должна была поддерживать их “авантюризм или любовь к путешествиям”102. На одной фабрике вспыхнула драка, когда алжирцы отказались занять “свои” места в столовой. Беженцы, в свою очередь, протестовали против слишком большого количества свинины в рационе и недостаточного обучения. Некоторые угрожали вернуться на запад: в конце концов, что такое Цвиккау (Саксония) по сравнению с Парижем?

Военный переворот в Чили, совершенный в 1973 году генералом Пиночетом, привел к изгнанию 200 тысяч чилийцев. 2 тысячи выбрали своим вторым домом ГДР, особенно представители интеллигенции – такие как ведущий функционер Карлос Альтамирано и поэт Гонсало Рохас. Рохасу повезло: он получил должность преподавателя в Университете Ростока. Большинство его соотечественников, напротив, были направлены на работу на автомобильные заводы и заселены в новые многоквартирные дома в Цвиккау. Это облегчало слежку за ними, но неизбежно приводило к напряженности. Бывшие студенты хотели сидеть в лекционных аудиториях, а не лежать под шасси автомобиля “трабант”. Когда некоторые объявили забастовку, Штази пригрозила лишить их статуса “гостя”. Чтобы помочь чилийцам обосноваться, им выдали наличные и беспроцентный кредит, а также современные квартиры. Что раздражало восточных немцев больше, чем деньги, так это свобода беженцев в их путешествиях на запад, чтобы встретиться с соотечественниками в изгнании103.

Приливы и отливы сочувствия

К середине 1960-х годов европейский послевоенный кризис странствующих беженцев закончился. Большинство “перемещенных лиц” были репатриированы или эмигрировали в Израиль и Соединенные Штаты. В Германии все еще оставалось несколько вынужденных переселенцев, в том числе 35 тысяч русских и украинцев, но лагеря для них прекращали работать. Бавария закрыла свой последний “лагерь для иностранцев” в 1964 году. За пределами Европы, напротив, деколонизация, голод и гражданские войны принесли новые кризисы с беженцами. В 1967 году новый протокол к Конвенции о статусе беженцев отменил ее географические и временные ограничения. Беженцы теперь имели права независимо от того, где и когда в мире они подвергались преследованиям. Когда Западная Германия подписывала протокол 1967 года, ее система убежища была рассчитана на несколько тысяч беженцев в год из коммунистической Восточной Европы. В 1970 году наибольшее количество просителей убежища составляли 5272 чеха, за ними следовали 2 тысячи человек из Венгрии, Югославии, Польши и Румынии. Однако в период с 1976 по 1979 год в страну прибыло около 40 тысяч беженцев, в том числе из Пакистана, Индии, Ливана, Ганы, Бангладеш и других стран. Военный переворот в Турции в 1980 году добавил еще 58 тысяч человек. В том же году число просителей убежища впервые превысило 100 тысяч (107 818)104.

Реакцией Западной Германии стало усиление крайностей с нарастающей волной гуманизма, с одной стороны, и более высокими стенами, отгораживающими просителей убежища, – с другой. Важно отметить, что разделение по этим крайностям прошло через общество и государство, а также между ними. Муниципалитеты и регионы, которые несли ответственность за просителей убежища, действовали в направлении, противоположном курсу федерального правительства. В 1975 году, например, через два года после “остановки” найма иностранных рабочих, просителям убежища было предоставлено право на работу – разумный шаг для них и местных властей, принесший экономию на льготах, но одновременно бросивший вызов федеральной политике сохранения работы для немцев.

Колебания между гостеприимством и сдерживанием достигли апогея в 1979–1980 годах, когда операция по спасению вьетнамских “людей в лодках” совпала с новым режимом защитных мер против просителей убежища. В ноябре 1978 года мир наблюдал, как поврежденному грузовому судну, на борту которого находились 2 тысячи отчаявшихся вьетнамцев, включая множество детей, было отказано в разрешении на высадку в Малайзии после двух недель пребывания в море; страна не подписала Конвенцию ООН о статусе беженцев. Они были частью 800 тысяч так называемых “людей в лодках”, бежавших от гнета коммунистического режима Вьетнама; особенно пострадали этнические китайцы. Канада тут же предложила принять несколько десятков тысяч человек. Соединенные Штаты – более 400 тысяч. Великобритания увеличила свою квоту до 10 тысяч. Первоначально Западная Германия пыталась ограничить число беженцев, которых она готова принять, 1300 человек и заплатить за свой выход из-под международной ответственности, предлагая деньги организациям по оказанию помощи.

Губернатор Нижней Саксонии Эрнст Альбрехт сумел, тем не менее, переиграть Бонн. Амбициозный христианский демократ пообещал переправить тысячу беженцев из Малайзии в свою землю. Эта инициатива положила начало беспрецедентной акции гуманитарной помощи. Города начали конкурировать за свою долю вьетнамских беженцев, газеты стали проводить собственные кампании пожертвований, а клубы Бундеслиги продавали с аукциона футбольные мячи с автографами своих звезд. Вскоре федеральное правительство подтвердило свое обещание принять 30 тысяч “людей в лодках”. Самым драматичным образом граждане стали играть активную роль в спасательной операции. Телеведущий Руперт Нойдек и его жена Кристель зафрахтовали грузовое судно “Cap Anamur”. С помощью команды врачей и медсестер за следующие три года они оказали медицинскую помощь 35 тысячам человек и спасли еще 10 тысяч; сама идея была позаимствована из аналогичного французского проекта. За несколько месяцев пожертвования на их судно превысили 6 миллионов немецких марок105.

Бедствие вьетнамцев затронуло особые струны в сердцах немцев. Тот факт, что в Южно-Китайском море были обстреляны беззащитные люди на хлипких лодках, напомнил многим о судьбе их немецких братьев, пытавшихся преодолеть Берлинскую стену. И те, и другие были жертвами коммунизма. Коллективная память сделала помощь еще одним способом искупить преступления нацистов. Мы уже видели, как движение за мир обращалось к прошлому, чтобы пробудить моральную ответственность в настоящем: те, кто ничего не делал, становились соучастниками, как при нацистах. Публичное признание как жертв, так и преступников достигло новых высот с показом американского телесериала “Холокост” в январе 1979 года. По словам историка Франка Бёша, поддержка “людей в лодках” “сработала почти как компенсация за массовое убийство евреев”106.

Это было также важным актом для