Священная война - Джек Хайт

Лоб Ги прорезала складка. Он потер большим пальцем эфес своего кинжала, пытаясь принять решение.

Джон встретил его взгляд. Возможно, это был его шанс устранить регента, да еще и так, чтобы не запятнать собственную честь.

— Я не был признан виновным ни в каких преступлениях, мой господин. Если желаете, я пройду испытание поединком против моих обвинителей, чтобы доказать свою невиновность. Полагаю, это значит, что мне придется сразиться с вами.

— В этом не будет необходимости. Можешь остаться.

— Но он предатель! — запротестовал Рено. — Он…

— Мой брат сказал, что он может остаться! — взревел Амальрик. — Здесь правит он, а не ты!

Джон чувствовал напряжение, повисшее в комнате. Балиан кхыкнул и повернулся к Джону.

— Мы обсуждали стратегию. Шесть дней назад войско Саладина перешло Иордан и разграбило Бейсан. Они разбили лагерь здесь, — он указал на карту на столе, — у Источника Голиафа. Мы выступили к источнику и заставили его отступить к горе Фавор.

— Где он разграбил монастырь и окрестные деревни, — заметил Ги.

— Это бесчинство не должно остаться безнаказанным! — объявил Рено. — Мы должны выступить ему навстречу.

— Мы будем глупцами, если сделаем это, — возразил Раймунд.

— И трусами, если останемся здесь.

Голос Раймунда звучал тихо, но угрожающе.

— Я не трус, Рено. Если хочешь проверить эту истину, прошу выйти.

— Мир! — крикнул Ги. — Мы здесь не для того, чтобы драться друг с другом. Рено, ты высказался. Раймунд, скажи, что предлагаешь ты.

— Пока мы остаемся в Ла-Сефори, мы можем выбирать время и место следующей битвы. Саладину придется пройти здесь, если он захочет напасть на Акру. Если он пойдет на Иерусалим, мы сможем последовать за ним и разбить его у стен города. Если же мы нападем сейчас, то оставим верный источник воды и подвергнем себя риску.

— Хмф. Мы уже выступали один раз, и Саладин бежал от нас, — указал Рено.

— И результатом наших усилий стала сотня сержантов с ранениями от стрел. В следующий раз нам может так не повезти. Скажи им, Джон. Ты знаешь Саладина лучше, чем кто-либо из нас.

Все взгляды обратились к Джону.

— Раймунд прав, — сказал он. — Саладин пытается выманить нас. Он выступит нам навстречу, только чтобы отступить и заманить нас в ловушку. Таков обычай сарацин.

— Я тоже провел годы среди сарацин, — возразил Рено. — Я знаю их не хуже тебя, сакс. Когда они захлопнут свою ловушку, мы будем готовы и сокрушим их. — Он посмотрел на Ги. — Вспомни Монжизар!

— И Брод Иакова, — парировал Раймунд. — Всего неделю назад Онфруа потерял больше половины своих людей, пока шел из Керака.

— Не слушай его, господин регент, — настаивал Рено. — Ты знаешь, что он недоволен твоим правлением. Раймунд лишь пытается лишить тебя шанса на славу.

— Ты регент, Ги, — сказал Раймунд. — Твоя цель — не снискать славу, а защитить Королевство. Монастырь на горе Фавор можно отстроить. Бейсан можно отстроить. Но если мы проиграем в поле, ты потеряешь для нас Королевство.

Все взгляды обратились к Ги, но регент все еще колебался, теребя свой кинжал. Он ждал, чтобы кто-то принял решение за него. Никто не проронил ни слова. Наконец Ги кхыкнул.

— Мы вышлем разведчиков. Как только мы узнаем точное расположение врага, мы решим, выступать ли нам.

Рено покачал головой и вылетел из комнаты.

— Вы свободны, — сказал Ги остальным.

Раймунд поравнялся с Джоном, когда они выходили из донжона.

— Слава Богу, ты пришел, — сказал граф. — Я боялся, что Рено одержит верх. Ги — хороший человек, но нерешительный. Без жены, которая водит его за нос, он потерян, как новорожденный щенок.

— Значит, из него выйдет плохой король?

Раймунд хмыкнул.

— Я бы скорее предпочел правление Рено. По крайней мере, этот ублюдок знает, чего хочет.

***

Вжик. Вжик. Вжик. Джон сидел у своего шатра и водил лезвием кинжала по точильному камню. Луна еще не взошла, и ночь была темна, что вполне соответствовало его целям. Он не видел донжона, лишь черное пятно, в котором висел одинокий огонек. Это была свеча, горевшая в покоях, где, как сказал ему Раймунд, спал Ги. Внезапно огонек погас. Джон вернул точильный камень в сумочку на поясе, вложил клинок в ножны и встал. Он накинул капюшон черного плаща и направился к донжону.

Лагерь был тих. Джон держался подальше от немногих бодрствовавших. Он обошел донжон с северо-запада и, передвигаясь на четвереньках, пополз вверх по холму. Охраны не было; их отпугивал смрад мочи и дерьма под нужником. Туда-то Джон и направлялся. Он добрался до стены донжона и пошел вдоль нее, пока его сапоги не погрузились в нечистоты. Над головой он едва мог различить, как выступает из башни отхожее место. Стена перед ним была покрыта мочой и дерьмом.

— Помоги мне, Господи, — пробормотал он и перекрестился.

Он потянулся вверх и сумел втиснуть пальцы в узкую щель между двумя камнями. Его нос сморщился, когда он прижался телом к стене. На мгновение ему показалось, что его стошнит. Затем, стиснув зубы, он подтянулся. Он нашел опору для ноги и левой рукой нащупал еще один выступ. Нашел и подтянулся еще выше.

Он карабкался по стене, цепляясь за выступы, дюйм за дюймом. Запах стал менее едким, когда он добрался до места, где основание небольшого каменного закутка с нужником выступало из стены прямо над его головой. Само отверстие нужника было позади него, примерно в трех футах от стены. Чтобы добраться до него, Джону нужно было отклониться назад, оттолкнуться от стены и вцепиться руками в отверстие — все одним плавным движением. Затем он мог бы протиснуться наверх. Если же прыжок не удастся, он упадет с высоты более двадцати футов. Если повезет, дерьмо смягчит падение.

Он сосчитал до трех, а затем оттолкнулся от стены, выбросив руки вверх и вцепившись в отверстие. Края дыры были мокрыми от чего-то, о чем он предпочитал не думать, и Джон соскользнул на несколько дюймов, прежде чем удержался. Он повисел так секунду, а затем начал подтягиваться. Он только начал, как кто-то вошел в нужник и помочился на него. Джон зажмурился и