Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

пухом, с тем отличием, что такой пух ставился у него гораздо шире, чем у других одежд. В 1630 г. к горностайному нагольному кортелю царицы Евдокии был скроен пух к вороту в 2 верш. без чети, а около вошев и подольника – в 3 верш. без чети. Этот и два другие кортеля из числа ее одежд описаны следующим образом: «Кортель горностайной наголной, опушен пухом чорным. Кортель тафта бела на черевах на бельих, вошвы отлас турецкой, по червчатой земле розвода и круги золоты в цветах шолки розные, опушен пухом черным (143 г. августа 23 сесь кортель царица пожаловала боярина княж Иванове княгине Борисовича Черкасского). Кортель дороги алы, подкладка тафта немецкая светло-зелена на черевех на бельих, подольник тафта виницейка желта, вошвы по отласу по таусинному шиты золотом да серебром».

Торлоп, судя по описанию, – то же, что и кортель, – меховая одежда, крытая тафтою, украшенная вошвами на рукавах и подольником. Быть может, от кортеля она отличалась воротником стоячим или отворотным, как у опашня и как у теперешнего тулупа, который происходит, по всему вероятию, от торлопа. Употребление вошев указывает, что рукава его были широкие, летничные.

В числе одежд торлопы вообще встречаются редко. В царицыной казне Марьи Ильичны в XVII столетии (1648–1676 гг.) находился только один «торлоп горностайной, опушен пухом черным», который и записан в числе кортелей, а по другой описи – даже и значится под именем кортеля[267]. Видимо, что этим именем назван описанный выше нагольный кортель царицы Евдокии Лукьяновны. В таком случае можем заключить, что торлопом именовался кортель без покрышки, нагольный (тулуп). Впрочем, в царской казне Шуйских описан торлоп, крытый тафтою.

Поверх некоторых одежд – именно летников, шубок – плечи даже и в летнее время покрывались, как мы говорили, пуховым (бобровым) ожерельем, которое по особым способам кройки называлось накладным и (в XVI столетии) наметным. Такое ожерелье кроилось из бобрового пушистого меха, непременно черненого, т. е. подкрашенного в самый черный цвет. Оно делалось различной величины, смотря по желанию или по надобности, и потому кроилось иногда только из половины бобра, иногда из целого меха и самое полное – из двух бобров. Хороший, добрый, бобровый мех ценился в половине XVII столетия (1644 г.) в 15 руб., так что полное ожерелье стоило 30 руб. без приклада и без работы. Накладным оно называлось по той причине, что кроилось без разреза на полы, а цельным круглым воротником с отверстием в средине для надеванья через голову. В этом отверстии для большего удобства при надевании делался спереди небольшой разрез, который потом застегивался с исподи пуговками. Впрочем, наметное ожерелье отличалось от накладного разрезом на полы. В этом последнем виде оно употребляется и теперь в простом быту при коротких шубенках. Наметкою в старину вообще назывался наряд вроде длинного воротника или пелерины (например, наметка чернеческая).

В царицыном быту употреблялись пуховые ожерелья только накладные. Пуховое бобровое ожерелье вообще придавало старинному наряду, по преимуществу цветному и золотному, весьма значительную долю красоты; оно же своим черным цветом много способствовало и возвышению красоты лица, всегда набеленного и нарумяненного. По этим причинам оно надевалось довольно часто. Несмотря на то, количество таких ожерелий, сохранявшихся в царицыной казне, не было значительно.

У царицы Евдокии Лукьяновны в первое время (1626–1628 гг.) хранилось всего шесть ожерелий, из коих одно она подарила своей матери Анне Константиновне, а другое – родной сестре Федосье, вышедшей замуж за Ивана Матюшкина; третье приказала написати в отставку. Затем (1629–1642 гг.) у царицы употреблялось и сохранялось только четыре ожерелья, из которых одно поношенное отдано жене брата Семена и взамен сшито новое. У царицы Марьи Ильичны сохранялось в казне пять ожерелий, у царицы Натальи Кирилловны – шесть, и с оставшимися от царицы Марьи; у царицы Агафьи Семеновны – одно.

Зимою для защиты рук от холода, кроме теплых рукавков, царицы надевали иногда рукав (муфту). Этот рукав не был, однако, так пышен и полон, как делают муфты теперь. Кроился он из бархата или атласа и разных золотных тканей, длиною всего в 5 верш., с опушкою из собольих хвостов вершка по 2 шириною, следовательно, всей длины имел не более 9 верш. Внутри подкладывался также соболем пупками полегче или пластинами потяжеле. Снаружи по простой шелковой ткани украшался иногда золотным кружевом, а в особых случаях – и жемчужным низаньем с каменьями.

Однако в описях казны царицы Евдокии Лукьяновны в числе других предметов наряда рукава не встречаем.

После царицы Марьи Ил. оставался один только «рукав объерь, по серебреной земле травы золоты, испод и опушка пластины собольи». Но у царицы Агафьи Семеновны находим семь рукавов собольих: «бархатный червчатый с круживом плетеным с городы золото с серебром; атласный золотный червчатый же травы и разводы шолк червчат; алтабасный – по золотной земле травы кубы серебрены; атласный серебрен, травы золоты с серебром; алтабасный золотной – травы серебрены с горностаевым исподом, но с опушкою соболиною; атласный червчатый – реки и травы золоты; и рукав низан жемчугом по алому бархату с запаны алмазными и с яхонты червчатыми и с изумруды»[268]. Можно полагать, что в конце XVII столетия употребление рукавов стало входить в моду.

Судя по тому, что в описях царицыной казны первых лет XVII столетия вовсе не упоминается о перчатках, или рукавках перщатых, даже и о простых рукавках, т. е. рукавичках, можем полагать, что в то время, а равно и в XVI столетии в царицыном быту они еще не были в употреблении, по крайней мере не принадлежали к обычным статьям женского наряда. Разумеется, в простом трудовом быту в зимнее время употреблялись, смотря по надобности, и рукавицы – и простые, и перщатые, но в общем наряде в них не было даже и надобности, ибо их вполне заменяли длинные рукава одежд, которыми руки прикрывались и от холода, и во всяких других случаях.

Вообще как статья нарядная перчатки употреблялись очень редко. Царице Евдокии Лукьяновне в 1626 г. ноября 6-го были сшиты теплые рукавки, на которые употреблена пара соболей. Потом царь Михаил в 1629 г. июня 28-го в Троицком богомольном походе подарил своей супруге рукавки персчаты «немецкое дело, вязены узором, шелк брусничен, запясье по отласу по алому делано канителью и трунцалы». Затем в период времени 1629–1632 гг. находим у царицы еще «рукавки теплые, бархат червчат, на черевех на лисьих на чернобурых опушены соболем». В последующее время, 1633–1643 гг., в казне царицы хранились рукавки «бархат червчат на пупках на собольих, запясья по червчатому бархоту шиты канителью золоченою да серебреною с картулином