Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

были: Паисий папа и патриарх Александрийский и судья Вселенский, Троицкий и Чудовской архимандриты, десять священников, архидьякон, 11 дьяконов, кроме разных причетников и певчих. Присутствие царя на подобных церемониях всегда ознаменовывалось щедрою милостынею, которая раздавалась нищим, разным бедным людям и по тюрьмам колодникам и заключенным. Милостыня раздавалась также в третины, девятины, полусорочины и сорочины – периоды, в которые отпевалась обыкновенно панихида по усопшем и делались поминки. Весьма щедро государь жаловал и духовенство, бывавшее на этих погребениях.

Верховые богомольцы назывались также и верховыми нищими, в числе их были и юродивые. Царица и взрослые царевны имели также при своих комнатах верховых богомолиц и юродивых. Глубокое, всеобщее уважение к этим старцам и старицам, Христа ради юродивым, основывалось на их святой богоугодной жизни и благочестивом значении, какое они имели для нашей древности. Общество благоговело пред ними, чтило их как пророков и провозвещателей Божьей воли, как неуклонных и нелицеприятных обличителей. Верховые богомольцы певали государю Лазаря и все те духовные стихи, которые можно еще слышать и теперь от странствующих слепцов… Были еще при царском дворе слепцы домрачеи, которые распевали, без сомнения, сказки и былины о богатырях князя Владимира, с аккомпанементом домры – струнного инструмента вроде гитары. Они же играли и русские песни. Встречаются известия и о бахарях, которые говорили, т. е. рассказывали песни и сказки. Бахарь был почти необходимым лицом в каждом зажиточном доме.

В числе обыкновенных и самых любимых развлечений государя была игра в шахматы и однородные с нею игры тавлеи, саки и бирки. По свидетельству иностранцев, во дворце каждый день играли в шахматы. Сколько обыкновенна и в какой силе была эта игра, мы можем судить уже по тому, что при дворце в Оружейной палате состояли на службе особые мастера, токари, которые занимались единственно только приготовлением и починкою шахмат, отчего и назывались шахматниками.

Вообще развлечения и увеселения того времени были не так бедны, как мы предполагаем; они отличались только особым характером, который, как мы уже заметили, соответствовал времени и вкусам тогдашнего общежития.

Во дворце была особая Потешная палата, в которой разного рода потешники забавляли царское семейство песнями, музыкою, пляскою, танцованьем по канату и другими эквилибристическими «действами». Отлагая все подробности о подобных забавах для особой главы[183], мы упомянем, что в числе этих потешников были веселые (скоморохи), гусельники, скрыпотчики, домрачеи, накрачеи, органисты, цимбальники и т. п. Известно также, что в дворовом штате царя состояли дураки-шуты и у царицы дурки-шутихи, карлы и карлицы. Они пели песни, кувыркались и предавались разного рода веселостям, которые служили немалым потешением государеву семейству. По словам иностранцев, это была самая любимая забава царя Федора Ивановича.

Весьма часто государь проводил время в рассматривании разных работ золотых дел мастеров, ювелиров или алмазников, иконописцев, серебреников, оружейников и вообще всех ремесленников, которые что-либо изготовляли для украшения царского дворца или для собственного употребления государя. Зимою, особенно по праздникам, цари любили смотреть медвежье поле, т. е. бой охотника с диким медведем. Раннею весною, летом и во всю осень они часто выезжали в окрестности Москвы на соколиную охоту. Эта потеха – любимая царя Алексея Михаиловича – начиналась нередко с самого утра и потому изменяла обыкновенный порядок дня. Вообще лето государь проводил большею частью в загородных дворцах, развлекаясь охотою и хозяйством. Зимою он хаживал иногда сам на медведя или на лося, охотился за зайцами.

Оканчивая день после вечернего кушанья, государь снова шел в Крестовую и точно так же, как и утром, молился около четверти часа. Когда государь почивал один, именно в те дни, которые для того установлены были Церковью, то в том же покое ложился и постельничий, который всегда убирал и охранял царскую постелю, а иногда стряпчий с ключом, сохранявший ключ от комнаты, и один или два спальника, самых приближенных. В смежной комнате ложились еще шестеро других лиц из стряпчих и спальников, известных своею верностью и преданностью. В третьей комнате помещалось несколько стряпчих и дневальных жильцов. У внешних дверей сторожили истопники.

* * *

Представив в кратком очерке обряд комнатной жизни государя, перейдем теперь к обозрению богомольных царских выходов, которые составляют одну из самых видных сторон древнего царского быта.

Благочестивые московские цари, подобно императорам византийским и, без сомнения, в подражание им, совершали богомольные выходы в каждый церковный праздник, присутствовали при всех обрядах и торжествах, отправляемых Церковью в течение всего года. Эти выходы придавали церковным празднествам еще более блеска и торжественности. Государь являлся народу в несказанном великолепии, которое засвидетельствовано даже всеми иностранцами, видевшими подобные выходы. И это было необходимо в то время по самому значению древнего царского сана. Притом церемония, обряд составляли одно из главнейших условий тогдашнего общественного быта, и потому каждый шаг вне дома, а тем более в быту государей, по необходимости становился церемониальным, торжественным. Самые обыкновенные, почти каждодневные выходы царя к обедне и вообще к церковной службе в известные праздники были не что иное, как церемониальные шествия, которые поэтому возвещались нередко, смотря по важности празднества, особым колокольным звоном, который и назывался выходным. «А когда царь ходит молитися к празником в Кремль, и в Китай, и в Белый Царев город, в монастыри и по соборам, и к мирским приходским церквам, и в то время звон государю царю един, да празнику три звоны, куда идет…»[184]

К обедне государь выходил обыкновенно пешком, если было близко и позволяла погода, или в карете, а зимою в санях, всегда в сопровождении бояр и прочих служилых и дворовых чинов. Великолепие и богатство выходной одежды государя соответствовали значению торжества или праздника, по случаю которого делался выход, а также и состоянию погоды в тот день. Относительно верхней одежды: летом он выходил в легком шелковом опашне и в золотной шапке с меховым околом, зимою в шубе и в горлатной лисьей шапке, осенью и вообще в ненастную, мокрую погоду – в суконной однорядке. Под верхнею одеждою был обычный комнатный наряд – зипун, надеваемый на сорочку, и становой кафтан. В руках всегда был посох инроговой (единороговый) или индейский, из черного дерева, или простой из карельской березы (каповый). И те и другие посохи были украшены дорогими каменьями. Во время больших праздников и торжеств, каковы были Рождество Христово, Богоявление, неделя Ваий, Светлое Воскресенье, Троицын день, Успение и некоторые другие, государь облекался в наряд царский, к которому принадлежали: царское платно, собственно порфира, с широкими рукавами царский становой кафтан, царская шапка или корона, диадима или бармы, наперстный крест и перевязь, возлагаемые на грудь; вместо посоха – царский серебряный жезл. Все это блистало золотом, серебром и дорогими