Ветер шумит в тополях (ЛП) - Сиблейрас Жеральд

ГУСТАВ: Нет, но у вас — постоянная потребность во врачебном присмотре. Что до меня, я никогда не смог бы надолго остаться в богадельне. У меня потребность… остаться в истории!

РЕНЕ: Звучит красиво, особенно в устах человека, который практически не выходит из своей комнаты.

ФЕРНАН: А что, собственно, вы понимаете под «остаться в истории»?

РЕНЕ: Да, что же вы совершили такого значительного? Поделитесь с нами.

ГУСТАВ: О!… Не знаю даже, с чего начать, это очень длинная история.

Небольшая пауза, во время которой Фернан и Рене как будто бы ждут рассказа Густава.

РЕНЕ: Чего здесь предостаточно, так это… времени.

ГУСТАВ: Что же я могу вам рассказать… Ну, вот например: я участвовал во Второй войне.

ФЕРНАН: В качестве военного? Участвовали в боях?

ГУСТАВ: Нет, разумеется, нет. Но во время оккупации остался в Париже на своем посту.

ФЕРНАН: То есть?

ГУСТАВ: Я встретил их лицом к лицу. Я был там!

ФЕРНАН: Должно быть, немцам пришлось несладко!

РЕНЕ: Сколько было сомнений, прежде чем они вошли во Францию: «А где Густав?»

ФЕРНАН: Когда они снова явились в сороковом году, хотел бы я воспользоваться случаем, чтобы вернуть им их железо…

Показывает на свой череп.

РЕНЕ: А они не захотели?

ФЕРНАН: Им ничего не оставалось делать!

ГУСТАВ: А сестра Мадлен присутствовала на похоронах?

РЕНЕ: Да. Кстати, она была весьма удручена.

ФЕРНАН: Знаете, почему?

ГУСТАВ: Скорбь входит в ее работу.

ФЕРНАН: Нет, потому что Мерсье родился 6 марта, один-единственный. И теперь, после его смерти 6 марта ни у кого нет дня рождения. Зияние. У нее неприятности!

ГУСТАВ: Тем лучше!

ФЕРНАН: Недурно было бы сбежать и бросить сестру Мадлен наедине с проблемой заполнить еще три опустевших дня рождения.

ГУСТАВ: Отличная идея!

РЕНЕ: И это говорите вы? Ни разу не покинувший приюта.

ГУСТАВ: Ради того, чтобы обойти кладбище, — не стоит труда. В любом случае, вы в путешествие не соберетесь, вам и здесь хорошо. (Фернану:) Вы знаете, Фернан? Рене здесь хорошо.

ФЕРНАН: Кстати, Рене, на какой вы стадии?

РЕНЕ: Вы о чем?

ГУСТАВ: О вашей малышке…

РЕНЕ: Да ни на какой.

ФЕРНАН: Видели вы ее?

РЕНЕ: Встречал пару раз. Дружеский поклон — и все дела.

ФЕРНАН: Аааа… события развиваются.

ГУСТАВ: Вы не могли бы привести ее сюда, чтобы мы посмотрели, как она выглядит?

РЕНЕ: Конечно же, нет.

ГУСТАВ: Пригласите ее выпить с нами чаю. Было бы очаровательно.

РЕНЕ: И речи быть не может.

ГУСТАВ: Может быть, ей бы доставило удовольствие.

РЕНЕ: В чем бы оно состояло?

ГУСТАВ: Как-никак мы люди представительные, сдается мне.

РЕНЕ: Так устраивали бы сами ваши встречи! Нет же, вы предпочитаете валтузить сестер и глядеть на тополя.

ФЕРНАН: А она отвечает на ваши поклоны?

РЕНЕ: Да, какой-то жест, да.

ФЕРНАН: Это отлично, Рене.

ГУСТАВ: Курочка только и ждет, чтобы ее сварили.

РЕНЕ: Ладно. Послушайте, пожалуйста, не будем больше говорить об этой девушке. Ладно?

Оба утвердительно кивают головами.

ФЕРНАН: Следующий этап — узнать, как ее зовут.

ГУСТАВ: (Фернану) Не понимаю, почему он не хочет ее пригласить.

РЕНЕ: Пожалуйста, прошу вас, оставьте меня в покое.

ГУСТАВ: Если бы я оказался на вашем месте, все было бы организовано в два дня.

РЕНЕ: На моем месте? Так пойдемте со мной, если вам так хочется ее увидеть.

ГУСТАВ: Почему бы и нет?

РЕНЕ: Так чего же вы ждете в таком случае?

ГУСТАВ: Разумеется, не вашего разрешения. Захочется, так и пойду.

РЕНЕ: Но вы не в состоянии никуда пойти, вы и не выходите никогда. Когда это случилось в последний раз?

ГУСТАВ: Не помню, последний раз это было…

РЕНЕ: Три месяца назад это было.

ГУСТАВ: Точно, три месяца назад я обошел вокруг…

РЕНЕ: Вокруг? Да вас нашли свернувшимся в грязи перед решеткой, вы стенали, как дитя…

ФЕРНАН: В позе зародыша…

РЕНЕ: Вам не удастся отсюда выйти! Я прав или нет, Фернан?

ФЕРНАН: Не берите меня в свидетели, я этого боюсь.

РЕНЕ: Надо смотреть правде в глаза, старина. Единственное, на что вы способны, — это кинуть ваши дряхлые кости на этой террасе!

ГУСТАВ: С чего это вас так разбирает? Успокойтесь, я совершенно в состоянии отсюда выйти.

РЕНЕ: Нет!…Нет, вы уже обросли здесь мелкими привычками. Вы пропадете без сестры Мадлен, без этой собаки, без ваших тополей.

ГУСТАВ: Вы меня провоцируете?

РЕНЕ: Да, и при этом совершенно спокоен… Даже… даже, если допустить, что вы пройдете через парк, сестра Мадлен уж, конечно, не допустит, чтобы вы ступили за решетку.

ГУСТАВ: Хотел бы я видеть, как сестра Мадлен сможет помешать мне в чем бы то ни было.

РЕНЕ: Могу вам гарантировать, что она воспротивится вашему выходу за пределы приюта.

ГУСТАВ: (встает) Ладно. При других обстоятельствах, Рене, я бы набил вам морду, но вы стары и увечны, битва была бы неравной. Я предпочитаю вам наглядно показать, что вы ошибаетесь. Пошли, Фернан. Уйдем отсюда немедленно!

РЕНЕ: Нет, с Фернаном не считается. Надо идти в одиночку.

ГУСТАВ:…Отлично! Я справлюсь и один.

РЕНЕ: Решетку вам не пройти.

ГУСТАВ: Посмотрим.

ФЕРНАН: Будьте осторожны, по крайней мере…

ГУСТАВ:…Поехали!

РЕНЕ: Ну, так за дело!

ГУСТАВ: (после паузы)…Хорошо… Иду… один. Возможно, до скорого свидания… Говорю «возможно», потому что не факт, что вообще вернусь.

РЕНЕ: Мы здесь подождем некоторое время, а потом, если вы не вернетесь, пойдем ужинать без вас.

ГУСТАВ: Прекрасно! Замечательно! Счастливо оставаться.

Уходит.

ФЕРНАН: Возможно, вы запустили адскую машину.

РЕНЕ: Говорю вам, выйти он не осмелится.

Рене встает и пытается разглядеть с террасы, что происходит вдалеке. Фернан к нему присоединяется.

ФЕРНАН: Вам известно, что во время войны он проявил неслыханное мужество.

РЕНЕ: Пусть так, но выйти он не осмелится… Кстати, вы заметили, он убежден, что я старше него, вопреки реальному положению вещей!

ФЕРНАН: Мне кажется, он опасается лишь одного…

РЕНЕ: Я спрошу у сестры Мадлен, сколько ему лет.

ФЕРНАН: Облысеть.

РЕНЕ: Черт подери, я его не вижу…

ФЕРНАН: Мысль о смерти его не страшит, его обуревает ужас перед лысиной…

РЕНЕ: Он — кокетка! Потому и возраст свой скрывает. Вы знали, что жена бросила его и ушла к знаменитому химику?

ФЕРНАН: Мне он про химика ничего не говорил.

РЕНЕ: Кругом всё спокойно… Странно.

ГУСТАВ: (он возникает у выхода справа) Разумеется, всё спокойно!

РЕНЕ: Вы меня напугали!

Пауза, во время которой Рене рассматривает волосы Густава, который медленно расхаживает по террасе.

РЕНЕ: Ну и?

ГУСТАВ: Ну, я дошел до решетки. Как вы и предвидели, сестра Мадлен хотела вмешаться. Кстати, надо отдать должное определенному мужеству этой безумицы… Мы долго смотрели друг на друга в упор, и я сказал себе: «Густав, малыш, ты участвовал в самых кровавых битвах Великой войны; раненный, ты провел три дня и три ночи в воронке за линией фронта с вражеской стороны; ты собрал все ордена и медали, которые есть на вооружении у французской армии. Не будешь же ты сражаться с насморочной сиделкой ростом метр пятьдесят шесть. Это недостойно тебя».

ФЕРНАН: У сестры Мадлены насморк?

ГУСТАВ: Небольшой.

РЕНЕ: И что же вы сделали?

ГУСТАВ: Прошел полкруга и принял решение.