Ольга Берггольц - Ольга. Запретный дневник

ПЕСНЯ

Знаю, чем меня пленилажизнь моя, красавица, —одарила страшной силой,что самой не справиться.

Не скупилась на неени в любви, ни в бедах я —сердце щедрое моеосуждали, бедные.

Где ж им счастье разгадатьни за что, без жалостивсё, что было, вдруг отдатьдо последней малости.

Я себя не берегла,я друзей не мучила…Разлетелись сокола…Что же, может, к лучшему?

Елка, елка, елочка,вершинка — что иголочка,после милого осталасьтолько поговорочка.

Знаю, знаю, чем пленилажизнь моя, красавица, —силой, силой, страшной силой.Ей самой не справиться.

ИРЭНЕ ГУРСКОЙ

Им снится лес — я знаю, знаю!Мне тоже снилась год подряддорога дальняя лесная,лесной узорчатый закат.

Мне снилось — я иду на воле,в живой и мудрой тишине.Ольха колдует, никнут ели,струится солнце по сосне…

А всех милей — листва березы.И вот — не властны над душойни гнев, ни счастие, ни слезы,но только воля и покой.

Им снится лес — зеленый, мудрый,березовый и молодой,родник безродный, мостик узкий,замшелый камень над водой…

Им снится лес — я знаю, знаю!Вот почему, считая дни,я так же по ночам стенаюи так же плачу, как они.

"Виденье паруса возникло в море…"

Виденье паруса возникло в мореКак знак судьбы скитальческой моей.Не бойся, спутник, мы простимся вскоре,И мне не надо верности твоей.Но ты запомни паруса виденье,Залив неповторимо голубойИ быстрой ласточки прикосновенье,Перекрестившей воздух над тобой.

БОРИСУ КОРНИЛОВУ

…И всё не так, и ты теперь иная,

поёшь другое, плачешь о другом…

О да, я иная, совсем уж иная!Как быстро кончается жизнь…Я так постарела, что ты не узнаешь.А может, узнаешь? Скажи!Не стану прощенья просить я,                                                  ни клятвы —напрасной — не стану давать.Но если — я верю — вернешься обратно,но если сумеешь узнать —давай о взаимных обидах забудем,побродим, как раньше, вдвоем —и плакать, и плакать, и плакать мы будем,мы знаем с тобою о чем.

Перебирая в памяти былое,я вспомню песни первые свои:«Звезда горит над розовой Невою,заставские бормочут соловьи…»

…Но годы шли всё горестней и слаще,земля необозримая кругом.Теперь — ты прав,                              мой первый                                                 и пропащий, —пою другое,                              плачу о другом…

А юные девчонки и мальчишки,они — о том же: сумерки, Нева…И та же нега в этих песнях дышит,и молодость по-прежнему права.

"Что я делаю?! Отпускаю…"

Что я делаю?! Отпускаюзавоеванного, одного,от самой себя отрекаюсь,от дыхания своего…

Не тебя ль своею судьбоюназывала сама, любя?Настигала быстрой ходьбою,песней вымолила тебя?

Краем света, каменной кромкойподнебесных горных хребтов,пограничных ночей потемкаминас завязывала любовь…

Так работали, так скиталисьнеразлучные — ты да я,что завистники любовалисьи завидовали друзья…

"Синеглазый мальчик, синеглазый…"

Синеглазый мальчик, синеглазый,ни о чем не спрашивай пока.У меня угрюмые рассказы,песенка — чернее уголька.

А душа — как свечка восковая:пламенея, тает — не помочь.Ведь ее, ничем не прикрывая,я несу сквозь ледяную ночь.

Свищет ветер, хлопьями разлукимой бездомный путь оледенив.Мечется и обжигает рукималенький огонь свечи-души.

Сколько лет друзья корят за это,свой убогий светик обложивмалыми кульками из газеты,матовыми стеклышками лжи.

Синеглазый, ты меня не слушай,ты один совет запомни мой:ты неси сквозь мрак и ветер душу,не прикрыв ни песней, ни рукой.

"Это всё неправда. Ты любим…"

Это всё неправда. Ты любим.Ты навек останешься моим.Ничего тебе я не прощу.Милых рук твоих не отпущу.А тебе меня не оттолкнуть,даже негодуя и скорбя.Как я вижу твой тернистый путь,скрытый, неизвестный для тебя.Только мне под силу, чтоб идти —мне — с тобой по твоему пути…

"Не сына, не младшего брата…"

Не сына, не младшего брата —тебя бы окликнуть, любя:«Волчонок, волчонок, куда ты?Я очень боюсь за тебя!»Сама приручать не хотелаи правды сказать не могла.На юность, на счастье, на смелость,на гордость тебя обрекла.Мы так же росли и мужали.Пусть ноет недавний рубец —прекрасно, что ранняя жалостьне трогала наших сердец.И вот зазвенела в тумане,в холодном тумане струна.Тебя искушает и манитна встречу с бессмертьем война.

Прости, я кругом виновата —горит и рыдает в груди;«Волчонок, волчонок, куда ты?»Но я не окликну. Иди.

"Еще редактор книжки не листает…"

…Еще редактор книжки не листаетс унылой и значительною миной,и расторопный критик не ругаетв статье благонамеренной и длинной,и я уже не потому печальна:нет, всё, что днями трудными сияло,нет, всё, что горько плакало ночами, —не выплакала я, не рассказала.

Я — не они — одна об этом знаю!О тайны сердца, зреющего в бури!Они ревнуют, и они ж взываютк стихам…                И ждут, чело нахмурив…

"Подбирают фомки и отмычки…"

Подбирают фомки и отмычки,Чтоб живую душу отмыкать.Страшно мне и больно с непривычки,Не простить обиды, не понять.

Разве же я прятала, таилаЧто-нибудь от мира и людей?С тайным горем к людям выходила,С самой тайной радостью своей.

Но правдивым — больше всех не верят.Вот и я теперь уже не та.Что ж, взломайте…                                     За последней дверьюГорстка пепла, дым и пустота.

АЛЕНУШКА

Когда весна зеленаязатеплится опять —пойду, пойду Аленушкойнад омутом рыдать.Кругом березы кроткиесклоняются, горя.Узорною решеткоюподернута заря.

А в омуте прозрачнаявода весной стоит.А в омуте-то братец мойна самом дне лежит.

На грудь положен камушек —граненый, не простой…Иванушка, Иванушка,что сделали с тобой?!

Иванушка, возлюбленный,светлей и краше дня, —потопленный, погубленный,ты слышишь ли меня?

Оболганный, обманутый,ни в чем не виноват —Иванушка, Иванушка,воротишься ль назад?

Молчат березы кроткие,над омутом горя.И тоненькой решеткоюподернута заря…

Голосом звериным, исступленная,я кричу над омутом с утра:«Совесть светлая моя, Аленушка!Отзовись мне, старшая сестра.

На дворе костры разложат вечером,смертные отточат лезвия.Возврати мне облик человеческий,светлая Аленушка моя.

Я боюсь не гибели, не пламени —оборотнем страшно умирать.О, прости, прости за ослушание!Помоги заклятье снять, сестра.

О, прости меня за то, что, жаждая,ночью из звериного следанапилась водой ночной однажды я…Страшной оказалась та вода…»

Мне сестра ответила: «Родимая!Не поправить нам людское зло.Камень, камень, камень на груди моей.Черной тиной очи занесло…»

…Но опять кричу я, исступленная,страх звериный в сердце не тая…Вдруг спасет меня моя Аленушка,совесть отчужденная моя?

"Откуда такое молчание?.."