Собрание сочинений. Том I. Поэтические сборники - Павел Николаевич Шубин

class="v">У Любани и Нова-города,

В дебрях будогощских лесов…

Мы, видавшие смерть на Волхове,

Прокалённые до седин,

Побываем в зверином логове,

С боку на бок качнём Берлин!

И когда он шатнётся в пламени,

Озаряя ночную тьму,

Алый свет боевого знамени

Осенит нас в его дыму.

1944, Новоселицы

В новгородском лесу

Здесь наши танки пронеслись

В неистребимой злобе;

Шинель зелёная, как слизь,

Растоптана в сугробе.

Рука торчит из рукава,

И на безногом теле

В щетине медной – голова

Хозяина шинели.

Российский снег под ним глубок,

И вечен, и бесстрастен…

Над ним – ленивый, сытый волк

Со ржавчиной на пасти;

В закате ледяном ворон

Ликующее вече,

И сосны, может быть, времён

Ещё Ледовой Сечи!

1944, Чудово

За Новгородом

Тихая звезда плывёт к рассвету,

Миномёты бьют из-за леска…

Что мне надо? Я видал победу,

К западу идущие войска.

Мимо белокаменной Софии,

Волховские кинув берега,

Я и сам прошёл тогда впервые

Городом, отбитым у врага.

На кремлёвской площади в сугробах —

Витязей поверженных тела…

Их пытал тупой немецкий обух,

Грызла и калечила пила.

Но жива, жива литая бронза,

Хмуро смотрит Пётр за горизонт,

Будто видит накренённый косо

К Гангуту идущий галиот.

И стремится, и летит, как сокол,

Кличет землю русскую беречь

Тяжкой шуйцей Рюрика высоко

Над шеломом занесённый меч.

Нет, ничем нельзя убить победу!

Снова новгородские полки

На закат по вражескому следу

Двинулись от Волхова-реки.

Лыжники в лесах, на волчьих тропах

Немцу отдышаться не дают,

Жерла двеститрёхмиллиметровых

Чуть ли не до Луги достают.

Вон опять хвостатые ракеты

В облаках кроваво занялись, —

В пятую атаку до рассвета

Наши батальоны поднялись.

Да и нам пора: перекурили,

Выпили по малой, по одной…

Вот уж залились, заговорили

Пулемёты роты головной.

Бешеных «катюш» дуга кривая

С воем просверкала в темноте,

Напрямую вышла полковая,

Бьёт по блиндажам на высоте.

И уже в атаку развернулся

Батальон

От немца в ста шагах…

Что мне надо? Чтобы не проснулся

Мальчик, спящий на твоих руках;

Чтоб любви твоей святая сила,

Обо мне не помня в этот миг,

От ревущей гибели прикрыла

Миллион защитников твоих.

31 октября 1944, Новгород

Благодарность вождя

Он каждого из нас благодарит

За то, что там мы не заледенели,

Где гаснет солнце в ледяной метели,

И не сгорели там, где снег горит.

Он каждого из нас благодарит

За то, что сквозь атаки штыковые

Мы по телам врагов прошли – живые,

Косым свинцом оплаканы навзрыд.

За то, что завтра солнце озарит

Великий день победы, а не тризны.

За мужество – от имени Отчизны —

Он каждого из нас благодарит.

В сердцах своих, забывших про покой,

Мы пронесём до Рейна и Мааса

Сухой огонь короткого приказа,

Подписанного сталинской рукой.

28 февраля 1943, Войбокало

Современники

I

Были ивы в дымчатых серёжках,

Были ели в шишках киноварных,

Рыжики брели на мелких ножках

В новых шапках, в сапожка́х кустарных.

И гудели тёплыми утра́ми

Пчёлы – перехожие калики —

Синими черничными коврами,

Алыми коврами земляники.

Тонкий месяц рожками кривыми

Рылся под купавой-недотрогой,

Где лосихе в замшевое вымя

Тыкался телёнок тонконогий.

А сохач стоял в воде по горло,

Ветерок ловил губатой мордой;

Тёплая волна загривок тёрла,

Шлёпала ладошкою нетвёрдой.

За пороги из-за Будогощи

Волхов плыл в зеленошумной раме,

К облакам берёзовые рощи

Светлыми струились теремами.

Мы и сами плыли. Мы и сами

Снаряжали избы, словно струги,

Флюгера драконьими носами

Полудённик резали упругий.

Мы и сами жили. Мы и сами

Молодыми рощами шумели,

Как ручьи, мы были голосами

И по-птичьи понимать умели.

И когда, взревев, над нами взрывы

Закачались на косматых лапах,

И не вязь брусничного налива

Расстелилась в кровяных накрапах;

И когда, крича всё глуше-глуше,

Гибли рощи в орудийном шквале, —

Нашу плоть живую, нашу душу —

Край наш вместе с нами убивали!

Нет, не разучились мы по-птичьи

Петь и говорить по-человечьи,

Душегубы волчьего обличья

Нас не разроднили с нашей речью.

Мы проходим по убитым сёлам,

По лесным, по горестным могилам,

Меж полянок, начинённых толом,

Меж берёз, изрубленных тротилом.

По атакам, а не по молитвам

Для меня воронки эти святы:

Здесь мои товарищи по битвам —

Мёртвые деревья и солдаты.

Чёрный пень, простреленная каска,

А над ними – повитель тугая,

Прячет белку ёлка-черноряска,

Рябчики свистят, изнемогая.

Ясная, израненная сказка,

Разве ты не прежняя, другая?

Нет, тебя мы вынесли с собою —

Вечную и юную – из боя:

Вон плывёт над новою избою

Новый лебедь с древнею резьбою.

Он плывёт в тысячелетья,

Только

Облака над ним стоят всё те же,

Те же звёзды, помнящие Ольгу,

Половцев изодранные вежи.

Он плывёт, плывёт всегда не прежний, —

Вянут зори, пролетают ливни,

Заповедных рек седые стрежни

О гранит обламывают бивни.

А ему не разлучиться с нами —

Вечны расставания и встречи

С новыми надеждами и снами,

С новою любовью человечьей.

Будут вёсны на лесных дорожках

Молодых встречать в соцветьях парных,

Будут ивы в дымчатых серёжках,

Будут ели в шишках киноварных.

II

И всё прошло.

И даже тряпок прелых

От