Владимир Высоцкий - Сочинения

x x x

Препинаний и букв чародей,Лиходей непечатного словаТрал украл для волшебного ловаРифм и наоборотных идей.

Мы, неуклюжие, мы, горемычные,Идем и падаем по всей России…Придут другие, еще лиричнее,Но это будут — не мы — другие.

Автогонщик, бурлак и ковбой,Презирающий гладь плоскогорий,В мир реальнейших фантасмагорийПервым в связке ведешь за собой!

Стонешь ты эти горькие, личные,В мире лучшие строки! Какие?Придут другие, еще лиричнее,Но это будут — не мы — другие.

Пришли дотошные «немыдругие»,Они — хорошие, стихи — плохие.

Письмо к другу, или Зарисовка о Париже

И. Бортнику

Ах, милый Ваня! Я гуляю по Парижу —И то, что слышу, и то, что вижу, —Пишу в блокнотик, впечатлениям вдогонку:Когда состарюсь — издам книжонку.

Про то, что, Ваня, мы с тобой в ПарижеНужны — как в бане пассатижи.

Все эмигранты тут второго поколенья —От них сплошные недоразуменья:Они все путают — и имя, и названья, —И ты бы, Ваня, у них был — «Ванья».

А в общем, Ваня, мы с тобой в ПарижеНужны — как в русской бане лыжи!

Я сам завел с француженкою шашни,Мои друзья теперь — и Пьер, и Жан.Уже плевал я с Эйфелевой башниНа головы беспечных парижан!

Проникновенье наше по планетеОсобенно заметно вдалеке:В общественном парижском туалетеЕсть надписи на русском языке!

Седьмая струна

Ах, порвалась на гитаре струна,Только седьмая струна!Там, где тонко, там и рвется жизнь,Хоть сама ты на лады ложись.

Я исчезну — и звукам не быть.Больно, коль станут аккордами битьРуки, пальцы чужие по мне —По седьмой, самой хрупкой струне.

x x x

Муру на блюде доедаю подчистую.Глядите, люди, как я смело протестую!Хоть я икаю, но твердею как Спаситель,И попадаю за идею в вытрезвитель.

Вот заиграла музыка для всех,И стар и млад, приученный к порядку —Всеобщую танцует физзарядку,Но я — рублю сплеча, как дровосек:Играют танго — я иду вприсядку.

Объявлен рыбный день — о чем грустим?Хек с маслом в глотку — и молчим как рыбы.Повеселей: хек семге — побратим.Наступит птичий день — мы полетим,А упадем — так спирту на ушибы.

x x x

Я был завсегдатаем всех пивных,Меня не приглашали на банкеты:Я там горчицу вмазывал в паркеты,Гасил окурки в рыбных заливныхИ слезы лил в пожарские котлеты.

Я не был тверд, но не был мягкотел,Семья прожить хотела без урода,В ней все — кто от сохи, кто из народа.И покатился я и полетелПо жизни — от привода до привода.

А в общем — что? Иду — нормальный ход,Ногам легко, свободен путь и руки.Типичный люмпен — если по науке,А по уму — обычный обормот,Нигде никем не взятый на поруки.

Недавно опочили старики —Большевики с двенадцатого года.Уж так подтасовалася колода:Они — во гроб, я — в черны пиджаки,Как выходец из нашего народа.

У нас отцы — кто дуб, кто вяз, кто кедр,Охотно мы вставляем их в анкетки,И много нас, и хватки мы, и метки,Мы бдим, едим, восшедшие из недр,Предельно сокращая пятилетки.

Я мажу джем на черную икру,Маячат мне и близости и дали, —На жиже, не на гуще мне гадали.Я из народа вышел поутру,И не вернусь, хоть мне и предлагали.

Конечно, я немного прозевал,Но где ты, где, учитель мой зануда?Не отличу катуда от ануда!Зря вызывал меня ты на завал —Глядишь теперь откуда-то оттуда.

x x x

Я юркнул с головой под покрывало,И стал смотреть невероятный сон:Во сне статуя Мухиной сбежала,Причем — чур-чур! — колхозница сначала,Уперся он, она, крича, серчала,Серпом ему — и покорился он.

Хвать-похвать, глядь-поглядь —Больше некому стоять,Больше некому приезжать,Восхищаться и ослеплять.

Слетелись голубочки — гули-гули!Какие к черту гули, хоть кричи!Надули голубочков, обманули,Скользили да плясали люли, люли,И на тебе — в убежище нырнули,Солисты, гастролеры, первачи.

Теперь уж им на голову чего-тоНе уронить, ничем не увенчать,Ищи-свищи теперь и Дон-КихотаВ каких-то Минессотах и Дакотах.Вот сновиденье в духе Вальтер Скотта.Качать меня, лишать меня, молчать!

x x x

Что брюхо-то поджалось-то, —Нутро почти видно?Ты нарисуй, пожалуйста,Что прочим не дано.

Пусть вертит нам судья волаЛогично, делово:Де, пьянь — она от Дьявола,А трезвь — от Самого.

Начнет похмельный тиф трясти —Претерпим муки те!Равны же во Антихристе,Мы, братья во Христе…

Песня о погибшем летчике

Дважды Герою Советского Союза Николаю Скоморохову и его погибшему другу

Всю войну под завязкуя все к дому тянулся,И хотя горячился —воевал делово, —Ну а он торопился,как-то раз не пригнулся —И в войне взад-вперед обернулсяза два года — всего ничего.

Не слыхать его пульсаС сорок третьей весны, —Ну а я окунулсяВ довоенные сны.

И гляжу я дурея,И дышу тяжело:Он был лучше, добрее,Добрее, добрее, —Ну а мне — повезло.

Я за пазухой не жил,не пил с господом чая,Я ни в тыл не просился,ни судьбе под подол, —Но мне женщины молчанамекали, встречая:Если б ты там навеки остался —может, мой бы обратно пришел?!

Для меня — не загадкаИх печальный вопрос, —Мне ведь тоже несладко,Что у них не сбылось.

Мне ответ подвернулся:"Извините, что цел!Я случайно вернулся,вернулся, вернулся, —Ну а ваш — не сумел".

Он кричал напоследок,в самолете сгорая:«Ты живи! Ты дотянешь!» —доносилось сквозь гул.Мы летали под богомвозле самого рая, —Он поднялся чуть выше и сел там,ну а я — до земли дотянул.

Встретил летчика сухоРайский аэродром.Он садился на брюхо,Но не ползал на нем.

Он уснул — не проснулся,Он запел — не допел.Так что я вот вернулся,Глядите — вернулся, —Ну а он — не успел.

Я кругом и навечновиноват перед теми,С кем сегодня встречатьсяя почел бы за честь, —Но хотя мы живымидо конца долетели —Жжет нас память и мучает совесть,у кого, у кого она есть.

Кто-то скупо и четкоОтсчитал нам часыНашей жизни короткой,Как бетон полосы, —

И на ней — кто разбился,Кто взлетел навсегда…Ну а я приземлился,А я приземлился, —Вот какая беда…

x x x

Я еще не в угаре,не втиснулся в роль.Как узнаешь в ангаре,кто — раб, кто — король,Кто сильней, кто слабей, кто плохой, кто хороший,Кто кого допечет,допытает, дожмет:Летуна самолетили наоборот? —На земле притворилась машина — святошей.

Завтра я испытаюсудьбу, а пока —Я машине ласкаюкрутые бока.На земле мы равны, но равны ли в полете?Под рукою, не скрою,ко мне холодок, —Я иллюзий не строю —я старый ездок:Самолет — необъезженный дьявол во плоти.

Знаю, утро мне силы утроит,Ну а конь мой — хорош и сейчас, —Вот решает он: стоит — не стоитИз-под палки работать на нас.

Ты же мне с чертежей,как с пеленок, знаком,Ты не знал виражей —шел и шел прямиком,Плыл под грифом «Секретно» по волнам науки.Генеральный конструктортебе потакал —И отбился от рук тыв КБ, в ОТК, —Но сегодня попал к испытателю в руки!

Здесь возьмутся покруче, —придется теперьРасплатиться, и лучше —без лишних потерь:В нашем деле потери не очень приятны.Ты свое отгулялдо последней черты,Но и я попетлялна таких вот, как ты, —Так что грех нам обоим идти на попятный.

Иногда недоверие точит:Вдруг не все мне машина отдаст,Вдруг она засбоит, не захочетИз-под палки работать на нас!

x x x

…Мы взлетали как уткис раскисших полей:Двадцать вылетов в сутки —куда веселей!Мы смеялись, с парилкой туман перепутав.И в простор набивалисьмы до тесноты, —Облака надрывались,рвались в лоскуты,Пули шили из них купола парашютов.

Возвращались тайком —без приборов, впотьмах,И с радистом-стрелком,что повис на ремнях.В фюзеляже пробоины, в плоскости — дырки.И по коже — озноб;и заклинен штурвал, —И дрожал он, и дробьпо рукам отбивал —Как во время опасного номера в цирке.

До сих пор это нервы щекочет, —Но садились мы, набок кренясь.Нам казалось — машина не хочетИ не может работать на нас.

Завтра мне и машинев одну петь дудуВ аварийном режимеу всех на виду, —Ты мне нож напоследок не всаживай в шею!Будет взлет — будет пища:придется вдвоемНам садиться, дружище,на аэродром —Потому что я бросить тебя не посмею.

Правда шит я не лыкоми чую чутьемВ однокрылом двуликомпартнере моемИгрока, что пока все намеренья прячет.Но плевать я хотелна обузу примет:У него есть предел —у меня его нет, —Поглядим, кто из нас запоет — кто заплачет!

Если будет полет этот прожит —Нас обоих не спишут в запас.Кто сказал, что машина не можетИ не хочет работать на нас?!

Баллада о детстве