Собрание сочинений. Том I. Поэтические сборники - Павел Николаевич Шубин

Волны в забытьи.

Заровняет, скроет лето

Вражеский редут;

Сквозь германские скелеты

Травы прорастут.

Только там им не подняться

Много лет подряд,

Где прошёл с бойцами Мальцев —

Старший лейтенант.

Там стальной метелью, братцы,

День и ночь мело,

Там металла на два пальца

В землю залегло.

Но не спас огонь германцев:

Сквозь ревущий ад

В тыл врагу прорвался Мальцев —

Старший лейтенант.

Он поставил пулемёты

В низкие кусты,

Он закрыл пути отхода

Фрицам с высоты.

И когда ударил с фронта

Полк на тот бугор, —

Покатились фрицы к чёрту

Под огонь в упор.

Падай, немец, в снег примятый,

Тут тебе капут! —

Чисто режут автоматы,

Пулемёты – шьют!

Сколько было – сотня, больше?

Все вповал легли.

Вдосталь вам хватило, боши,

Северной земли!

Даже некому добраться

В чёртов фатерланд,

Рассказать, как бил вас Мальцев —

Старший лейтенант!

Солдатская слава

Наверное, бранная слава

Не снилась ему никогда…

Всходила над сонным джайляу

Шолпан – голубая звезда,

Дымились глубокие травы,

Дремали в лощинах стада,

И тихое небо гостило

В кувшинках степного пруда.

Прищуренный глаз скотовода

По тропам заоблачным брёл,

По дальней черте небосвода,

Где стадо проводит козёл,

И видел, как в тучах восхода

Кружится ягнятник-орёл,

И шмелей в цветковых напёрстках,

И дымы пшеничные сёл.

Но всё, чем душа человека

Бывает в работе полна,

Сжигает от века до века

Проклятое слово «война»!

Где розовый пепел ночлега,

Полынных ночей тишина? —

Винтовка в руках узловатых

Отныне и дом, и жена.

Григорий Красильников, где ты?

Обуглены руки садов,

Тротиловым дымом одеты

Проулки родных городов.

Готов ли ты сердцем к ответу

За счастье семей и родов,

За Родину – к смерти и к славе?

И он отвечает: «Готов!»

Тропинки, бегущие слепо,

Как лисьи подходы к норе,

Стучащие в низкое небо

Леса в ледяном серебре,

И где-то, без света и хлеба,

Забытый теплом в январе,

Пронизанный вспышками город

Плывёт на туманной заре.

Там ветры Балтийского моря

Клубятся пургою со льдов,

Там столько упорства и горя,

Что хватит на сто городов…

– Готов ты ударить, Григорий,

В железо германских рядов,

В огонь многопушечных дзотов? —

И он отвечает: «Готов!»

Взревели над рощею Круглой

И свистнули сталью столбы,

И чёрным полотнищем вспухла

Земля, становясь на дыбы,

И тусклое солнце потухло,

И ржавых высоток горбы

До самой Невы шевельнулись

От артиллерийской стрельбы.

Снаряды германские дзоты

Вывёртывали из нутра,

И рушась, давили расчёты

Одна и другая нора;

И вот поднялася пехота,

И сердце сказало: «Пора!»

Бежал с бронебойкой Григорий

За ноющим криком «ура!».

Земля, уподобясь качелям,

Шатала его на ходу,

Как бил он по дзотам, по щелям,

Припав к покрасневшему льду,

Как нёс он к расщепленным елям,

К завалам, таящим беду,

Кипящее бешенством сердце,

Упрямое слово «Пройду!»

Уже огоньком самокрутки

Казался ему под конец

Когда-то неверный и жуткий

Трассирующий свинец:

Проклятые белые куртки,

Лягушечий френч по крестец —

Лишь вашу поганую шкуру

В сражении ищет боец!

Горят блиндажи, словно свечи,

Дымок на морозе кудряв,

А помощь бандитам – далече…

И вот из дренажных канав

Их двадцать выходит навстречу,

Дрожащие руки подняв…

– Рвани эту падаль гранатой!

– Хотел бы… да помню устав.

Вот если б не сдались – капут им!..

…Но там ещё бьёт пулемёт,

Колючей спиралью опутан

Под землю упрятанный дзот;

Затишье ловя по минутам,

Боец к амбразуре ползёт,

Но мина пришла роковая

С окутанных дымом высот.

…Как тихо,

Как в окнах туманно,

Как эти минуты длинны!

– Что рана? – залечится рана,

А мне бы немного войны!

А мне отдыхать ещё рано,

Понять-то вы это должны?

Ну, доктор!

…А доктор уходит —

И снова часы тишины.

И снился ему многовёрстный

Степей акмолинских простор,

Где ветер по россыпи росной

Вприпрыжку бежит на костёр;

И вдруг – не костёр —

Перекрёстный

Огонь, и германцы – в упор.

И только о бое, о бое

Красильников думал с тех пор.

И стало, как сердце хотело:

До судороги на лице

Желанье солдата глядело

В оптический точный прицел;

И вот приподнялся несмело

Над серой травой офицер —

Немецкая грязная сволочь

И трижды желанная цель.

И больше ни злобы, ни злости —

Расплата наступит сейчас,

Прицела сошлось перекрестье

У длинного немца меж глаз,

Мгновенье – и в лобные кости,

Под самую каску как раз,

Ценой справедливой бандиту

Свинцовая долька пришлась.

С зелёных задебренных склонов

Фашистам назад не уйти, —

Всего лишь подсумка патронов

Хватило ещё двадцати.

И это – за сорок пять суток,

А сколько ещё впереди!

В снегу засыпают дубравы,

Декабрьская полночь черна,

Ни искры – ни слева, ни справа,

Но снайпера пуля верна,

Недаром же с орденом Славы

Его повенчала страна!

Разведчик Лыков говорит

О чём я вспомню в этот день?

Разведка – жизнь и смерть,

Ползи – травинки не задень,

Умей во тьме смотреть.

Умей среди кустов

Кустом

Качаться на ветру,

Исчезнуть в воздухе пустом,

Как сумрак поутру.

Сквозь мины проскользнуть ужом

До вражеских высот

И фрица повалить ножом

У входа в сонный дзот.

И до конца друзей беречь,