Иван Бунин - Том 1. Стихотворения

26. VII.16

«В норе, домами сдавленной…»*

В норе, домами сдавленной,Над грязью стертых плит,Фонарик, весь заржавленный,Божницу золотит.

Темна нора, ведущаяСтупеньками к горе,Груба толпа, бредущаяС поклажею к норе.

Но всяк тут замедляетсяИ смотрит, недвижим,Как Дева озаряетсяФонариком своим.

И кротостью усталыеПолны тогда черты,И милы Деве алыеБумажные цветы.

6. VIII.16

«Вот он снова, этот белый…»*

Вот он снова, этот белыйГород турок и болгар,Небо синее, мечети,Черепица крыш, базар,Фески, зелень и бараныНа крюках без головы,В черных пятнах под засохшимСеребром нагой плевы…Вот опять трактир знакомый,Стол без скатерти, приборИ судок, где перец с солью,Много крошек, всякий сор…Я сажусь за стол, как дома,И засученной рукой,Волосатою и смуглой,Подает графин с водойИ тарелку кашкавалаПожилой хозяин, грек,Очень черный и серьезный,Очень храбрый человек…

9. VIII.16

Благовестие о рождении Исаака*

Они пришли тропинкою лесною,Когда текла полдневная жараИ в ярком небосклоне предо мноюКудрявилась зеленая гора.

Я был как дуб у черного шатра,Я был богат стадами и казною,Я сладко жил утехою земною,Но вот пришли: «Встань, Авраам, пора!»

Я отделил для вестников телицу.Ловя ее, увидел я гробницу,Пещеру, где оливковая жердь,

Пылая, озаряла двух почивших,Гроб праотцев, Эдема нас лишивших,И так сказал: «Рожденье чад есть смерть!»

10. VIII.16

«Настанет день — исчезну я…»*

Настанет день — исчезну я,А в этой комнате пустойВсе то же будет: стол, скамьяДа образ, древний и простой.

И так же будет залетатьЦветная бабочка в шелку —Порхать, шуршать и трепетатьПо голубому потолку.

И так же будет неба дноСмотреть в открытое окно,И море ровной синевойМанить в простор пустынный свой.

10. VIII.16

Памяти друга*

Вечерних туч над морем шла гряда,И золотисто-светлыми столпамиСияла безграничная вода,Как небеса лежавшая пред нами.И ты сказал: «Послушай, где, когдаЯ прежде жил? Я странно болен — снами,Тоской о том, что прежде был я бог…О, если б вновь обнять весь мир я мог!»

Ты верил, что откликнется мгновенноВ моей душе твой бред, твоя тоска,Как помню я усмешку, неизменноТвои уста кривившую слегка,Как эта скорбь и жажда — быть вселенной,Полями, морем, небом — мне близка!Как остро мы любили мир с тобоюЛюбовью неразгаданной, слепою!

Те радости и муки без причин,Та сладостная боль соприкасаньяДушой со всем живущим, что одинТы разделял со мною, — нет названья,Нет имени для них, — и до сединЯ донесу порывы воссозданьяСвоей любви, своих плененных сил…А ты их вольной смертью погасил.

И прав ли ты, не превозмогший теснойСудьбы своей и жребия творца,Лишенного гармонии небесной,И для чего я мучусь без концаВ стремленье вновь дать некий вид телесныйЧертам уж бестелесного лица,Зачем я этот вечер вспоминаю,Зачем ищу ничтожных слов, — не знаю.

12. VIII.16

На Невском*

Колеса мелкий снег взрывали и скрипели,Два вороных надменно пролетели,Каретный кузов быстро промелькнул,Блеснувши глянцем стекол мерзлых,Слуга, сидевший с кучером на козлах,От вихрей голову нагнул,Поджал губу, синевшую щетиной,И ветер веял красной пелеринойВ орлах на позументе золотом…Все пронеслось и скрылось за мостом,В темнеющем буране… ЗажигалиОгни в несметных окнах вкруг меня,Чернели грубо баржи на канале,И на мосту, с дыбящего коняИ с бронзового юноши нагого,Повисшего у диких конских ног,Дымились клочья праха снегового…

Я молод был, безвестен, одинокВ чужом мне мире, сложном и огромном,Всю жизнь я позабыть не могОб этом вечере бездомном.

27. VIII.16

«Тихой ночью поздний месяц вышел…»*

Тихой ночью поздний месяц вышел  Из-за черных лип.Дверь балкона скрипнула, — я слышал  Этот легкий скрип.В глупой ссоре мы одни не спали,  А для нас, для насВ темноте аллей цветы дышали  В этот сладкий час.Нам тогда — тебе шестнадцать было,  Мне семнадцать лет,Но ты помнишь, как ты отворила  Дверь на лунный свет?Ты к губам платочек прижимала,  Смокшийся от слез,Ты, рыдая и дрожа, роняла  Шпильки из волос,У меня от нежности и боли  Разрывалась грудь…Если б, друг мой, было в нашей воле  Эту ночь вернуть!

27. VIII.16

Помпея*

Помпея! Сколько раз я проходилПо этим переулкам! Но ПомпеяКазалась мне скучней пустых могил,Мертвей и чище нового музея.

Я ль виноват, что все перезабыл:И где кто жил, и где какая феяВ нагих стенах, без крыши, без стропил,Шла в хоровод, прозрачной тканью вея!

Я помню только римские следы,Протертые колесами в воротах,Туман долин, Везувий и сады.

Была весна. Как мед в незримых сотах,Я в сердце жадно, радостно копилИзбыток сил — и только жизнь любил.

28. VIII.16

Калабрийский пастух*

Лохмотья, нож — и цвета черной кровиНедвижные глаза…Сон давних дней на этой древней нови.Поют дрозды. Пять-шесть овец, коза.

Кругом, в пустыне каменистой,Желтеет дрок. Вдали руины, храм.Вдали полдневных гор хребет лазурно-мглистыйИ тени облаков по выжженным буграм.

28. VIII.16

Компас*

Качка слабых мучит и пьянит.Круглое окошко поминутноГасит, заливает хлябью мутной —И трепещет, мечется магнит.

Но откуда б, в ветре и тумане,Ни швыряло пеной через борт,Верю — он опять поймает Nord,Крепко сплю, мотаясь на диване.

Не собьет с пути меня никто.Некий Nord моей душою правит,Он меня в скитаньях не оставит,Он мне скажет, если что: не то!

28. VIII.16

«Покрывало море свитками…»*

Покрывало море свиткамиДревней хартии своейБерег с пестрыми кибиткамиЗабавлявшихся людей.

Вот зима — и за туманамиСкрылось солнце. Дик и груб,Океан гремит органами,Гулом раковинных труб.

В свисте бури крик мерещится,И высокая лунаНочью прыгает и плещетсяТам, где мечется волна.

29. VIII.16

Аркадия*

Ключ гремит на дне теснины,Тень широкая сползлаОт горы до половиныБелознойного русла.Истекают, тают сосныРазогретою смолой,И зиждитель скиптроносныйДышит сладостною мглой.Пастухи его видали:Он покоится в тени,И раскинуты сандалийЗапыленные ремни.Золотою скользкой броней,Хвоей, устлана гора —И тяжка от благовонийСосен темная жара.

29. VIII.16