Судьба и случай. Стихи из разных книг - Татьяна Витальевна Кузовлева

Подмигивает и хохочет.

Старый замок

Постой! Зачем входить туда, где множа страх,

Летучей мыши писк пронзительно-печален?

Ведь прошлое давно здесь превратилось в прах,

Лишь силуэт любви впечатан вглубь развалин.

Вглядись, здесь призрак жив того, кто был влеком

Сто лет назад сюда неутолимой страстью,

Полураскрытых губ кто целовал излом

И кто на стол швырял тузы в четыре масти.

Ты видишь, он пришел. Гляди, его рука

Зелёного сукна касается любовно.

И он спешит туда, где шелестят шелка,

Где тесно для двоих и дышится неровно.

Какою платит он безумною ценой,

Чтобы себя облечь давно истлевшей плотью,

И поцелуй вернуть глубокий, как глоток,

И снова умереть у страсти на излёте?

И снова стать травой среди шумящих трав,

Пока не вздыбит страсть над ним земную толщу.

 И вновь лететь туда, где – смертью смерть поправ,

 Где длится краткий миг иных столетий дольше

 И, освещая свод, Луны сияет диск.

 И призрак меж руин, как будто на арене.

 Остановись! Оставь ему его каприз.

 И пощади его – не тронь чужое Время!

«Вмешаться в ход времён…»

Вмешаться в ход времён, переступить черту —

Смиримся, что не нам,

Что в гулком мирозданье

Не нам остановить мгновенье на лету,

Но издали смотреть и сдерживать дыханье.

«Меж каньонов, карьеров, откосов сыпучих…»

Меж каньонов, карьеров, откосов сыпучих,

Где царапая дно, ветер гонит песок,

Где нависли жилища, как гнёзда, на кручах,

Где таинственной птицы звенит голосок;

Где нанизано небо на шпиль кипариса,

Где берёза роняет листву к декабрю,

Где листается книга цветочных капризов,

С лепестковым лепечущим лёгким «люблю» —

Там моя, не привыкшая к вечному лету,

Оживёт, отогреется, дрогнет душа,

Этот путь, это время и эту планету

В триединстве вобрать безоглядно спеша.

Я как будто забуду студёные ночи,

Нежность снега и вьюги настой колдовской,

Но окажется слишком короток и прочен

Поводок.

Он всегда у меня за спиной.

Потому и мечусь между тех, кто любимы,

Где две суши одним океаном свело…

В нашей жизни, наверное, всё совместимо.

Но у каждого – время и место своё.

Каменный каньон, Лос-Анджелес

«И полнолуние, и тонкий плач койота…»

И полнолуние, и тонкий плач койота,

И рвущийся с цепи у поворота

От запахов беснующийся пёс,

И тьма, что куст у дома поглотила,

И свет в окне, где тень твоя застыла,

И вырвавшийся, как из карантина,

Совы внезапно ухнувший вопрос —

Всё то, что было до сих пор ничейно,

Что не имело вроде бы значенья,

Вдруг обрело разгадку, смысл, свеченье:

Мир – это только наша плоть и кровь.

И мы – его бессмертье и движенье,

Его ядро, в котором исключенья

Немыслимы.

На всех одна любовь.

Каменный каньон, Лос-Анджелес

«Это жизнь…»

Это жизнь:

Когда падает тьма,

Начинается время охоты.

И доносится из-за холма

Плач и смех тонконогих койотов.

Это смерть:

Чуя тяжесть в крови,

Запах самки койота вдыхая,

Пёс несётся навстречу любви,

А встречает кровавую стаю.

Это благо:

Не знать до конца

За каким тебя ждет поворотом

Зов любви или выплеск свинца,

Или встреча с голодным койотом,

Или вдруг остановит часы,

Что не мыслили хода без боя,

Тот, Кто жизни и смерти весы

Недрожащею держит рукою.

А пока, ставя лапы вразброс,

Напрягаясь всем телом до дрожи,

В лай надрывный срывается пёс.

И мороз пробегает по коже.

Каменный каньон, Лос-Анджелес

«Когда судьба отхороводит…»

Когда судьба отхороводит,

Счёт встреч сравняв и счёт потерь,

Любовь, как странница, уходит,

Оставив приоткрытой дверь.

Бесшумна и полуодета,

Скользит в предутренней тиши,

И нет свидетелей, и нету

Вокруг и рядом ни души.

Пробрызнет дождь легко и дробно,

Случайным облаком влеком,

Потянет из дверей ознобно

Влетевшим с воли ветерком.

И ты неспешно и спокойно

Отметишь, сон согнав с лица,

Осыпавшийся подоконник

Снаружи, справа от крыльца,

И краску старую фасада,

И пробормочешь: «Боже мой,

Давно чинить всё это надо…».

И дверь закроешь за собой.

«Ночь новогодняя. В парке, похоже…»

Ночь новогодняя. В парке, похоже,

Кто-то затеял снегов ворожбу.

Господи Боже, ответь мне, за что же

Я наперёд свою знаю судьбу?

Неотвратимо означено словом

Всё, что беру я, по жизни кружа.

И не понять в этом мире суровом,

Кто мои судьи и кто сторожа,

Что я ищу в нём, извечно тревожном,

Чей у дверей караулю я след.

– Ты береги меня… – выдохнуть можно.

Жаль, невозможно расслышать ответ.

«Что обиды?..»

Что обиды?

Дай им только волю —

Захлестнут мгновенно с головою.

Их перетерпеть бы и забыть

В гамлетовском «быть или не быть?».

Лучше лёгкий вдох и лёгкий выдох.

Лучше бы, не помня об обидах,

Свечи запалить, налить вина.

Всё проходит в мире. Жизнь – одна.