«Может, я не доживу…» - Геннадий Фёдорович Шпаликов

хочется.

Саша в сердцах хлопнул пластинку об пол и, не оборачиваясь, ушел.

– Смотри, не разбилась, – удивился Володя, поднимая пластинку. – А говорила – нет небьющихся.

И они пошли по проходу. Колька был весь в напряжении ссоры.

– Ну его! – вдруг сказал он.

– Как ты думаешь, – спросил Володя, – она действительно может к нам приехать?

– Кто? – не понял Колька. – А-а! – вспомнил он. – Да, конечно! Уже вещи собирает! Пластинки! Будете там музыку слушать! «Мой миленький дружок – любезный пастушок». – Колька в ажиотаже наступил Володе на ногу.

– Постой, – сказал Володя. – Дай-ка я тебе на ногу наступлю, а то поссоримся.

Колька поставил ногу, и Володя коснулся подошвой носка Колькиного ботинка.

На Красной площади гид рассказывал колхозникам об архитектуре собора Василия Блаженного.

Его слушали не очень внимательно – больше смотрели по сторонам, фотографировали друг друга и все, что попадалось на глаза.

– Посмотрите налево, – посоветовал колхозникам проходивший мимо Колька. – ГУМ, Государственный универсальный магазин. Яркий пример тяжеловесно-вычурной псевдорусской архитектуры конца девятнадцатого века.

– Иди отсюда, – сказал ему гид, молодой человек в светлом пиджаке.

– Иду, – мирно согласился Колька. – Пошли, – сказал он Володе.

– Я послушаю, – сказал Володя.

– Значит, в пять, – сказал Колька. – Подсосенский переулок, дом семь.

Он забрал у Володи пластинку и ушел.

Часы на Спасской башне ударили четверть третьего, и колхозники повернули свои объективы на знаменитые куранты.

Саша вошел в будку телефона-автомата, набрал номер.

– Светлану Михайловну, – сказал он. – Я подожду.

– Я слушаю.

– Светик? Это я.

– Ну что?

– Просто так, без причины.

– Костюм купил?

– Нет еще.

– Так иди купи.

– Что у тебя такой голос?

– Какой еще голос?

– Малорадостный.

– Нормальный голос.

– Еще что скажешь?

– Ничего. Мне же некогда! Ну все, – повесила трубку.

Саша еще потолкался около автоматов – они были заняты, разменял монетку и снова вошел в будку, плотно прикрыв дверь.

– Светлану Михайловну, – сказал он. – Я подожду.

– Да. – Голос был недовольный.

– Ты чего вешаешь трубку? – спросил Саша.

– Ой, господи, ну что тебе надо?

– Я хочу узнать, почему ты бросаешь трубку! Тебе противно со мной разговаривать, да?

– Ну ты и зануда.

– Ну ничего, скоро ты от меня отдохнешь. Уже недолго осталось.

– Скорей бы уж.

– Что? – Саша почти кричал в трубку. – Скорее бы, да? Ты только об этом мечтаешь! Скорее бы! Ух… Ну ладно, ладно.

На том конце провода бросили трубку. И Саша с размаху тоже насадил свою трубку на рычаг и, хлопнув дверью, вышел из будки.

Саша вышел на улицу. Настроение у него было самое решительное. Оно требовало от него каких-то самых немедленных поступков и действий.

Саша огляделся.

Прямо перед ним была вывеска «Парикмахерская»…

– Вам чего? – спросил майор из военкомата.

– Вот. – Саша протянул повестку. – Не надо мне отсрочки.

– Какая отсрочка? – Майор глядел на остриженного наголо Сашу и не узнавал его.

– Не надо мне этого месяца!

– А-а, это ты, жених? Тебя не узнать.

– Зато не жарко. – Саша провел ладонью по голове.

– Так что ты, передумал жениться? – спросил майор Сашу.

– Так точно, товарищ майор.

– Видали, Ангелина Петровна? – обратился майор к машинистке.

– Может, что-нибудь случилось? – спросила она, перестав печатать.

– Ничего не случилось. – Саша смотрел себе под ноги. – Передумал, и всё.

– Бывает, – сказал майор. – Ну ничего, после армии женишься.

– Я никогда не женюсь! – решительно сказал Саша.

Толстая черная туча закрыла солнце.

Первые капли дождя коснулись гладкой поверхности воды в бассейне на Кропоткинской. Загорающие быстро попрыгали в воду…

Продавцы книг в панике закрывали свои лотки клеенкой…

Все бежали, спасаясь в подъездах, под тентами кафе, в трамваях…

По пустынным улицам ехали поливочные машины…

Колька вбежал в подъезд напротив загса. Там уже стоял Володя с приготовленным для Саши костюмом в руках.

Дождь заливал переулок, раскачивая водосточные трубы, шумел вдоль тротуара но наклонной брусчатке мостовой.

К загсу подъехали две машины. Из первой – большого черного, отлакированного дождем ЗИМа выскочили ребята в черных костюмах и белых рубашках с галстуками. Белые манжеты так и торчали из-под рукавов.

Они быстро развернули прозрачный плащ, под который шагнула из машины девушка в белом платье с букетом цветов. Два шага по ступенькам – и она скрылась в дверях.

Саша бежал вверх по переулку, он совершенно промок.

– Саша! Саша! – кричали ему ребята из дверей загса. – Саша!

Но неожиданно кто-то схватил его за руку и втянул в подъезд.

– Саша, ты куда?! – кричали ему.

– Сейчас! – На секунду выглянула бритая Сашина голова.

Невеста в белом платье на секунду выскочила, растерянно огляделась, и ее тут же втянули обратно.

Саша шел через переулок под дождем в черном Володином костюме, с пластинкой в руке.

Вид у Саши был растерянный.

Колька и Володя стояли в полутьме подъезда и через сетку дождя смотрели, как Саша вошел в загс.

Колька насвистывал свадебный марш.

– А ему идет такая прическа, – сказал Володя. – Типичный уголовник.

А по самой середине улицы шла девушка. Она шла босиком, размахивая туфлями, подставляя лицо дождю. Девушка, наверно, сразу так промокла, что ей было все равно – стоять где-нибудь в укрытии или топать по лужам.

Была она не то чтобы красивая, но когда человеку хорошо, это сразу видно. Такого человека нельзя не заметить. Ребята смотрели на девушку из подъезда…

И все на нее смотрели – кто из дверей магазина, кто из-под зонтиков.

В другое время к ней обязательно кто-нибудь бы подошел, но сейчас только смотрели издали.

Дождь стоял стеной.

И внезапно появился парень на велосипеде, мокрый насквозь, в кедах, улыбается.

Он медленно поехал за девушкой, медленно-медленно, еще работая педалями. Девушка обернулась, он что-то сказал ей. Потом поехал рядом, с трудом сдерживая равновесие на такой малой скорости. Не слышно было, о чем они разговаривали, только парень все время улыбался…

Кончилось это тем, что девушка села на раму перед ним, он разогнал велосипед, и они уехали под дождем.

Дождь прошел, кончился. Как будто его не было. Но осталась свежесть летнего дня, вымытые листья, улица в лужах.

По ним бегали босые ребятишки. И совсем неожиданно – какой-то здоровый, долговязый верзила, тоже босой, с ботинками в руках, с подвернутыми штанинами.

Настроение у него было прекрасное.

Лужи поблескивали на солнце, теплые, летние, на горячем июльском асфальте.

К дому Кольки подъехал на мотоцикле парень в куртке на молниях. Выключив мотор, он засвистел каким-то условным сложным свистом.

– Не свисти, – сердито сказала бабушка Кольки. Она сидела у подъезда на скамейке, грелась на солнце.

– Здравствуйте, бабушка, – сказал парень. – Коля дома?

– Весь кислород своими машинами сожгли, – ворчала бабушка. – Дышать нечем. – Она сказала еще что-то