И повсюду космос. Избранные стихотворения и поэмы - Виктор Александрович Соснора

class="v">бомбардируя.

Их было двое:

старик и море.

Старик

в брезенте, как в скафандре,

старик

в резине, как в ботфортах,

старик был сходен с утиль-шкафами

по приземленности,

по форме.

Нос ромбом.

Желваки шарами.

Щетина – частокол на скулах.

Щеку перекрестили шрамы —

следы пощечины акулы.

Да,

щеки – зернами брезента,

дощаты руки от усилий.

Старик был прочен и приземист,

как, повторяю, шкаф утильный!

Старик предчувствовал:

неделя,

от силы – год,

и он не сможет

севрюжин, сумрачных, как дебри,

приветить старческой кормежкой.

Ему привиделось:

в больнице

старик жевал диет-питанье.

И ржали сельди-кобылицы,

и каблуками его топтали.

Чужие сети

    седлали

    сельди.

    Галдело

    море —

    во всей гордыне!

    И молодые вздымали сети.

Гудели мускулы,

как дыни.

На берегу канаты.

Канты

на мотоботах.

Крабы – стадо!

Старик шагнул в волну, как в хату.

    И всё.

    И старика не стало.

Как окрыленно

взмывали воды!

Валы – рулоны!

    Рулоны —

    орды!

    А пена —

    розовая

    пряжа!

    А брызги —

       розги!

    А брызги —

       пряжки!

    И все равно

       их было двое:

       Старик

       и Море!

Краснодар

Солнце – полной дозой!

Красота!

Что за город, что за

Краснодар!

Носят краснодарки —

примадонны

красные подарки —

помидоры.

Пухлые, —

       сайки!

речистые, —

       моторы!

Краснодарки сами —

помидоры!

«Нет» – банальным истинам!

Дети – матадоры,

не «цветы жизни» —

помидоры!

Воздух медно-муторен

и медов.

Солнце – самый мудрый

помидор.

Бойкий и бедовый,

как бидон,

город помидоров,

Город – Помидор!

Новороссийская ночь

Мир умиротворился.

Ночь.

Огни, как зерна риса.

             Ночь.

Над Новороссийском

             ночь.

Черна невыразимо

             ночь.

А море – гоноболь.

     Стекло.

Прожектор – голубой

     циклоп.

Пять рыбаков – пять бурок

     в лодке.

А ну, раздвинет буря локти?

Пять рыбаков.

Пять бурок – стяг.

Кобенится мотор – кабан.

В прожекторе – луче блестят

пять лиц —

пять голубых

камбал.

Чайная

Чайная —

ни чаю и ни чашек.

Лишь чугунный чайник,

прокопченный чайник.

Сочно —

      апатитами,

млеют, млеют

очень аппетитные

пельмени.

Зубы разинули —

не до тарелок —

рыбаки-грузины,

рыбаки-греки.

Усы-полувенки,

фиолетовые скулы,

носы, что плавники

у акулы.

В чайной чавканье,

скрежет лука!

Пьем кагор из чайника,

как из люка!

Пьем,

    а челюсть лязгает

о чугун.

Шашлыки ласковые —

с кочергу!

На четвертом чайнике

я полез в корзину:

– Мать моя – гречанка,

а отец – грузинка!

Шел я ошалелый,

шел в полушоке,

кустарники алели,

по щекам щелкали.

Ветер жаркий бил в лоб —

тысяча по Цельсию.

В это лето был улов

на пятьсот процентов!

«Язык…»

Язык

не бывает изучен.

Земля не бывает изъезжена.

Над нами

созвездья созвучий!

Под нами

соцветья черешен!

А перед нами, перед —

зеленые ромбы гати,

самумы гагачьих перьев,

перьев гагачьих!

Сырые следы животных

поджаривает восток.

Заводы,

     заводы,

          заводы

пульсируют, как висок.

Мы высохнем – рано-поздно —

мы высохнем,

        как чернила.

А мир

все равно не познан.

Так пусть же птенцы

чирикают!

Пусть почки

дрожат на взводе

весеннего рубежа!

Пусть звезды,

стрекозы – звезды,

крыльями

дребезжат!

Березы

1

Бывают разные березы.

В повалах – ранние березы.

А на переднем плане —

дряблые,

корявые, как якоря.

Бывают черные березы,

    чугунно-красные,

    чернильные,

    горчичные

    и цвета синьки…

А белых нет берез…

Их красят зори,

ливни беглые,

бураны —

      оторви да брось!

А люди выдумали белые.

А белых нет берез.

2

Художник брезговал березой.

Творец оберегал палитру.

Писал он образно и броско

бананы, пальмы, эвкалипты.

И кисть игривая играла

и краски клумбами макала.

Его холщовые экраны

дымились лунными мазками!

Однажды как-то, ради шутки,

художник за березу взялся.

Но краски скалились, как щуки,

и из-под кисти ускользали.

Тогда он разложил березу.

Нарисовал отдельно крону,

порезы на коре,

          бороздки

и даже соки под корою.

Все было глянцево, контрастно,

с предельной правильностью линий.

А вот березы,

        как ни странно,

березы не было в помине.

Сегодня

Какие следы на гудроне

оставили старые ливни?

Кто ищет гармонию в громе?

Кто ищет отчетливых линий?

Изгиб горизонта расплывчат.

Запруды затвердевают.

Кто ищет счастливых различий

в звериных и птичьих дебатах?

Над каждой звездой и планетой,

пусть наиярчайшей зовется,

над каждой звездой и планетой

другие планеты и звезды!

И каждая новая эра —

к смещению прошлых поэтов,

и новые лавы поэтов

бушуют, как лавы по