Избранные произведения драматургов Азии - Мохан Ракеш

К ы у. Подарков в честь освобождения Вуланга принесли видимо-невидимо.

Т х а й. Какие же подарки? Небось много разной всячины.

С т а р ы й  Ф ы о н г. Много, даже трибуну — на митингах выступать — притащили, ее сразу припрятали. Чего там только не было: ножи, ружья, дубинки, ситец, сандалии, одеяла, циновки, патроны, потом еще сотня корзин с рисом, кукурузой, бататами. Что еще-то?

К ы у. «Тигровая» мазь…

С т а р ы й  Ф ы о н г. Точно, «тигровая» мазь. Свинцовая примочка тоже была. Все, что требуется. Да, чуть не забыл, не меньше двух десятков поросят принесли. Визг стоял такой, что не разберешь, о чем люди говорят. Даже голова разболелась, но на душе хорошо; когда есть поросята и они визжат — и это радостно. Даже корову пригнали. Один старик ко мне подходит и говорит, что, мол, хочет отдать для бойцов корову. Словом, всего столько было, что не перечислишь.

Т х а й. Послушаешь вас, радостно становится. В самом деле, жаль, что меня здесь не было. Еще что-нибудь хочешь сказать, отец? А ты, Кыу?

Кыу и С т а р ы й  Ф ы о н г (подумав немного). Вроде бы все сказано.

Т х а й. Послушайте теперь мои выводы.

К ы у. Хорошо, говори.

Т х а й. Я коротко. Судя по тому, что вы мне сейчас рассказали, и по тому, что я слышал от товарищей по дороге, у нас здесь с вами настоящее вооруженное восстание. Мы действовали своевременно. Люди разных народностей объединены для борьбы с общим врагом. В дни нелегких испытаний выдвинулось много славных бойцов революции, таких, как ты, Кыу, и таких, как вы, отец; это приятная неожиданность. Вы и с людьми поговорить умеете, и в военном деле понимаете толк.

С т а р ы й  Ф ы о н г. Перехваливаешь ты нас.

Т х а й. Я говорю правду. Слушайте дальше: я вижу, народ у вас активный, все ходят на демонстрацию, на митинги. Женщины тоже горячо берутся за дело, а раньше просто боялись революционной работы. Словом, все это очень и очень радует.

С т а р ы й  Ф ы о н г. Эх, такое зло берет на эту Тхом!

Т х а й. Но, скажу откровенно: далеко не все делается так, как следует. Ты, Кыу, взял бы записную книжку, отметил бы. Во-первых, разбить вражеские отряды мы сумели, ликвидировать власть колонизаторов тоже сумели, а вот немедленно создать временную революционную власть для поддержания порядка не смогли. Революционной власти-то еще нет, а прошло целых полмесяца. По-моему, это самое большое упущение. Согласны?

К ы у. Верно, проглядели мы.

С т а р ы й  Ф ы о н г. Это дело мы действительно проморгали.

Т х а й. По части политических вопросов пока все. Дальше, военные дела. Жалуются многие, что дисциплина слаба: поставят бойца на пост, а он возьмет да и уйдет — просто так, без спросу, домой, а иной заснет прямо на посту. Было и такое: один старик, подслеповатый совсем, увидел корову, а вообразил, что это тэи нагрянули, поднял шум, представьте — целый отряд наших разбежался. Словом, воевать мы еще не умеем.

К ы у. Это и меня очень беспокоит.

Т х а й. Здесь нам надо срочно навести порядок. И третье. Многие мне о том говорили, но я не знаю, насколько это верно. Если они не ошибаются, значит, мы допустили очень опасный просчет.

К ы у. В чем дело, Тхай?

Т х а й. Мы чересчур засорили наши ряды реакционными элементами. Создается впечатление, что это действительно так. Мне рассказывали такой случай: были пойманы с поличным вражеские лазутчики; затем их отпустили, потому что, мол, они родственники и знакомые наших товарищей, да еще поверили россказням этих предателей и приняли их в отряд. Это действительно было?

К ы у. Да, было. Но они поклялись…

Т х а й. Какие там могут быть клятвы? Ты немедленно сведешь меня с ними. Нельзя же всю работу строить на родственных отношениях. Мы не можем так легко прощать. Если наш товарищ совершит проступок, мы и его должны, не дрогнув, наказать. Тем более когда речь идет о его родственниках. Приходится быть строгим, крутым. В нашем революционном деле нельзя полагаться на личные симпатии, от этого революции один вред. От людей скверных, людей подозрительных надо избавляться. Другого пути нет.

С т а р ы й  Ф ы о н г. Ты, Тхай, верно сказал. По-моему, Кыу в этом отношении мягковат бывает.

К ы у. За это несу ответственность. Можете быть уверены, что больше решать дела в зависимости от личных отношений не буду. Обещаю вам.

Т х а й. У меня других замечаний нет. Что вы думаете о том, что я сказал?

С т а р ы й  Ф ы о н г  и  К ы у. Ясное дело: все правильно.

Т х а й. Пойдем к укреплению, кстати, народ соберем, еще раз поговорим. Плохо, когда мы сами не знаем, где у нас уязвимое место, важно его выявить, чтобы вовремя принять меры.

С лица Тхая исчезает озабоченность и строгое выражение. Он опять становится веселым и жизнерадостным.

Идемте, идемте.

В небе над горами сияет солнце.

С т а р ы й  Ф ы о н г. Не понимаю, почему это, когда ты говоришь, все сразу становится ясно, словно бамбуковую дранку рубишь. А мне все одно, что так, что эдак, не разберу, где хорошо у нас дело идет, где надо подправить. Иногда такая злость на себя берет.

Т х а й. Привыкните, ничего здесь мудреного нет.

С т а р ы й  Ф ы о н г. Легко сказать, привыкну. А пока могу до такой беды довести, что погибнем все, привыкать не доведется.

Т х а й. Ну, пошли. (Показывает на горы.) Какая тут красота! Чудесные у нас в Бакшоне леса и горы. Утро-то какое светлое, радостное.

С т а р ы й  Ф ы о н г. Тебя приветствует.

Т х а й. Вы так думаете, почтенный Фыонг? Небо добрый знак подает? Спасибо вам.

С т а р ы й  Ф ы о н г. Не за что. По правде сказать, красоты я здесь никакой не вижу. Привык, должно быть.

Т х а й. Нет, здесь красиво. Но тем более, тем решительнее мы должны бороться за прекрасный Бакшон, за то, чтобы соотечественники наши были свободны, были счастливы, понимали красоту своего края.

С т а р ы й  Ф ы о н г (хлопает в ладоши). А ведь верно! Правильно.

Т х а й. Вы опять хлопаете в ладоши?

С т а р ы й  Ф ы о н г. Ну и что ж такого? Можешь смеяться, я все равно буду хлопать. Кто там? Вроде бы Шанг явился.

Г о л о с  Ш а н г а. Отец! Говорят, Тхай вернулся, он здесь?

С т а р ы й  Ф ы о н г. Здесь. А ты чего какой-то встревоженный?

Т х а й. Это ты, Шанг?

Г о л о с  Ш а н г а (радостно). Здравствуй, товарищ.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Т е  ж е  и  Ш а н г.

Т х а й (пожимая руку Шангу). А я по тебе соскучился. Откуда это ты? Вид у тебя перепуганный.

Ш а н г. Ой, небо! Тхай! (От радости прыгает вокруг Тхая.) Когда ты приехал? Во всей округе тебя ждут не дождутся. Надо что-то предпринять, Тхай, а не то…

Т х а й. А не то, что?

Ш а н г. Скверное дело, Тхай. С утра в народе поползли слухи, что скоро тэи ударят, а японцы их поддержат, вместе, значит, они явятся. Расшумелся народ — беда!

В с е (кроме Тхая).