Избранные произведения драматургов Азии - Мохан Ракеш

глаза от удивления и как у них глотки пересохли от страха и растерянности.

М а х м у д (сердито). Ничего я не заметил, пели как пели. Никакие глотки не вытаращили.

М у с т а ф а. Вытаращили глотки? Что с тобой сегодня?

М а х м у д. Ничего. Мы же решили сегодня развлекаться.

М у с т а ф а. Развлекаться, веселиться, смеяться. Или тебе по-прежнему кажется, что без своего везирского наряда ты лишился тела?

М а х м у д. Да, и головы тоже.

Из опочивальни появляется  М а й м у н  и проходит на свое обычное место у дверей зала.

М у с т а ф а. А вот и наш Маймун. Посмотрим сейчас, как он удивится, и послушаем, что он нам расскажет.

М а х м у д. Между прочим, я что-то не вижу на его лице никакого удивления.

М у с т а ф а. Маймун! Маймун!

Маймун оборачивается в их сторону и с удивлением смотрит на них.

Подойди-ка сюда!

М а й м у н (неохотно приближается к ним и с интересом их разглядывает). Что тебе нужно, незнакомый человек?

М у с т а ф а. Незнакомый?!

М а й м у н. Уж не думаешь ли ты, что я когда-нибудь тебя видел? Странно, что ты знаешь, как меня зовут. И еще более странно, как вы сюда попали.

М у с т а ф а (в гневе). Маймун!

М а й м у н. Послушайте, для того, чтобы кричать на меня, мало знать, как меня зовут.

М у с т а ф а (с трудом овладев собой, меняет тон). Ну ладно, юноша, прости, но мне тоже странно, что ты не узнал нас. А ведь мы из свиты султана. Частенько бываем во дворце и знаем всех его обитателей в лицо и по имени, а вот они, к сожалению, не всегда узнают нас.

М а й м у н. Да ведь я не нарочно не узнал вас, почтенный. Я душу готов отдать за своего повелителя, и его свита мне тоже очень дорога.

М а х м у д. Да благословит тебя аллах! Теперь скажи, наш повелитель проснулся в хорошем настроении?

М а й м у н. Сначала я испугался, что он заболел. А потом оказалось, что он просто видел кошмарный сон, и, когда проснулся совсем, снова был как ясное солнышко. (Трогает пальцами свое лицо, мечтательно.) В жизни не забуду, как он сегодня утром гладил меня по лицу своими царственными пальцами.

М у с т а ф а. Скажи, Маймун, а ты внимательно смотрел сегодня на своего повелителя?

М а й м у н. Что вы такое спрашиваете, почтенный господин! Кто же может смотреть на солнце, когда оно сияет!

М у с т а ф а. Хорошо. А теперь взгляни на меня получше.

М а й м у н (с нетерпением). Я и так смотрю на вас больше, чем позволяет время. Я спешу.

М у с т а ф а. Ты что, действительно не узнаешь меня?

М а й м у н. Как хотите, почтенный господин, но я не помню, чтобы когда-либо видел вас раньше.

М у с т а ф а (протягивает ему руку). А эти пальцы ты не помнишь, ты не прикасался к ним раньше?

М а й м у н (Махмуду). Что это с вашим приятелем? (Крутит пальцем у виска.) Ему не хватает только заявить, будто он сам султан. Прошу прощения, господа. Мой повелитель с минуты на минуту должен появиться в зале. (Покачивая от удивления головой, отходит от них.)

М у с т а ф а. Я всегда знал, что Маймун просто гадина, дурак, продажная тварь.

М а х м у д. Боюсь, что не он один.

М у с т а ф а. Что ты хочешь этим сказать?

М а х м у д. Ничего особенного.

М у с т а ф а. Сегодня вечером я отрублю ему пальцы и выброшу собакам.

Затемнение.

Картина пятая

Плакат: «Султан есть султан, и тот, кто был гражданином Абу Азой, забывает обо всех своих врагах и нащупывает единственно правильный путь в управлении государством».

Ярко освещается весь тронный зал, где посреди большого пустого пространства стоит трон султана. Появляется султан  А б у  А з а, за ним — А р к у б. Походка Абу Азы твердая, чеканная, медлительная. На лице выражение сосредоточенности, серьезности и благородства.

М а х м у д. А вот и султан.

М у с т а ф а (вздрогнув). Султан? Это ты имеешь в виду нашего дурака?

М а х м у д. Смотрите, как он величаво вышагивает. Кажется, ему ваш наряд пришелся в самую пору. А этот-то, Аркуб, смотрите, как выпятился. Мой, мой наряд он наполнил ничтожеством и дуростью. (Хочет броситься на входящих.) Пусть лопнут мои глаза, я не могу этого видеть!

М у с т а ф а (удерживает его). Не расстраивай нашей игры, ведь она только что началась.

М а х м у д (вырывается). С меня словно содрали кожу, натянули на него, и теперь мои руки, ноги, все тело разлагаются. (Подбегает к Аркубу и шепчет ему.) Ты поосторожней будь, хоть с моим платьем-то.

Султан останавливается. Аркуб смущен. Махмуд разглаживает свой везирский наряд на Аркубе, расправляет складочки. Мустафа пытается оттащить его назад.

С у л т а н. Что это за люди? Где охрана?

А р к у б (скрывая смущение, пытается прибегнуть к хитрости). Не стоит, великий султан. Я, верно, забыл сказать вам, что этих двух дервишей мы как-то встречали в провинции… в провинции…

М у с т а ф а (с издевкой). Амбар аш-Шаркийа.

А р к у б. Да-да, Амбар аш-Шаркийа. Вы разве не помните их, мой повелитель?

С у л т а н. Нет, не помню. В моем государстве нет провинции под названием Амбар аш-Шаркийа.

А р к у б. Тогда, значит, этот человек пошутил.

С у л т а н (сухо). Короче говоря, кто они?

А р к у б. Короче говоря, эти два дервиша, пройдя через всю страну и минуя множество опасностей, явились вчера во дворец с просьбой принять их в свиту султана. Они надеются повеселить нашего повелителя.

С у л т а н. У меня и так большая свита. И ни один не уступает другому в тупоумии и невежестве.

А р к у б. Ну эти… Мустафа и Махмуд несколько отличаются от других.

С у л т а н. А что они умеют делать?

А р к у б. Изображать султана и везира, причем очень похоже, ну, еще придумывать всякие затеи, шутить, лаять…

М у с т а ф а (вскрикивает). Лаять?..

М а х м у д (бьет Мустафу по спине, с ненавистью). Ну вот, теперь мы с тобой и полаем… Докатились.

А р к у б. Я имел в виду… я хотел сказать, что в свите великого султана это иногда называют пением. Ну, а еще эти дервиши очень ловко занимаются акробатикой, умеют неплохо пить и владеют секретами разврата и прожигания жизни.

С у л т а н. Хорошо, прибавь их к моей свите. Сегодня вечером я испытаю их. Но вы все здесь, верно, забыли, что по утрам я не люблю видеть никого лишнего. (Поворачивается к ним спиной, и торжественное шествие продолжается.)

Аркуб с улыбкой смотрит на Мустафу и Махмуда и, покачав головой, следует за султаном.

М а х м у д. Смейся, Мустафа, радуйся. Вот мы уже и добились назначения в свиту султана — с трудом, правда.

М у с т а ф а. Ты как меня назвал? Мустафа? Забылся, что ли?

М а х м у д (тащит его в дальний угол зала). Пойдем-ка лучше в сторонку, а то он обернется и увидит нас.

Султан легко и привычно поднимается по ступеням к трону и садится — величественно и просто. Аркуб не может отказать себе в удовольствии потрогать, погладить и даже понюхать трон и, подпрыгивая, вертится рядом.

А р к у б.

Был бы