Портрет лива в Старой Риге - Гунар Рейнгольдович Приеде

кого ты боишься, меня? Вчера ты…

Д е з и я. Вчера я потеряла голову.

Я н и с. Но это было прекрасно!

Д е з и я. Нет…

Я н и с. Дези!

Д е з и я. Я почти ничего о тебе не знаю.

Я н и с. Что тебе надо знать? Разве ты отдел кадров? Посмотри на меня, и увидишь… Так же как я увидел, только взглянув на тебя… Дези…

Д е з и я. Слышишь, идут…

Это  Р а й в и с. Он входит, останавливается пораженный, как будто хочет повернуть назад.

Я н и с. Чего тебе надо?

Р а й в и с. Дези, Велта едет на станцию, и мы могли бы…

Я н и с. Знаешь, хорошо воспитанный молодой человек стучит, входя в комнату.

Р а й в и с. Мы успеем на поезд.

Я н и с. Вмешиваться в разговоры взрослых тоже не совсем солидно, должен тебе заметить.

Райвис, стиснув зубы, приближается к Янису.

Ну, что ты мне еще скажешь перед уходом?

Райвис смотрит на него.

Пожалуйста, только живей, и валяй отсюда!

Р а й в и с. Мясник.

В следующий момент Райвис, получив удар под ложечку, лежит на полу у печки.

Янис встревоженно смотрит.

Дезия неподвижно стоит у гобелена.

Где-то рядом в комнате часы бьют один раз, в полной тишине это звучит как гонг.

Я н и с. Дези, прости меня, я не хотел так…

Райвис зашевелился.

Фу… Знаешь, у меня ноги похолодели.

Д е з и я. Уходи, пожалуйста.

Я н и с. Я пришлю тетушку.

Д е з и я. Никому ни слова, понял?

Я н и с. Понял, но…

Д е з и я. Нужно будет, сама позову.

Я н и с  кивает, уходит.

Райвис с трудом поднимается и опирается о печку.

Дезия прижимается лицом к гобелену.

Р а й в и с (оглядывается, видит ее). Твоя мама сказала, что этот гобелен… что я получу его в подарок в день нашей свадьбы…

Д е з и я. Мне она этого не сказала.

Р а й в и с. Да?

Д е з и я. Мне она сказала, чтобы я подарила тому, кого люблю.

Р а й в и с. Она полагала, что…

Д е з и я. Возможно, и полагала, не знаю.

Р а й в и с. И ты привезла… этому?

Д е з и я. Не знаю, кому. Наверно, этому дому, этой семье…

Р а й в и с. Что ты обо мне думаешь, Рита мне сказала…

Входит  Н е в е с т к а. Подходит к стулу, который стоит рядом с раскладушкой, и берет пиджак своего мужа.

Н е в е с т к а. Вы не едете?

Дезия отрицательно качает головой.

А мы отправляемся. Всего хорошего.

Д е з и я. Не дождавшись Айвара?

Н е в е с т к а. Интересно, почему вы думаете, что мне нужно его ждать?

Д е з и я. Я… ничего особенного не думала, я только…

Н е в е с т к а. В тот момент, когда Айвар выйдет из третьего вагона, который всегда был его вагоном, мы с мужем войдем в предпоследний… Боюсь, что малый в Лиелварде за это время уже доведет маму до отчаяния.

Входит  В е л т а.

Дезия идет ей навстречу, не давая зайти за печку, где она может увидеть Райвиса.

В е л т а. Едем?

Н е в е с т к а. Едем. (Уходит.)

В е л т а. Дези, Райвис пошел к тебе, но…

Д е з и я. Мы остаемся.

В е л т а. Ах так? Ну правильно. Поедем в Ригу все вместе вечером, я тоже ему так сказала. От нас. Дези, ну зачем ты ему сказала, что я его люблю? Сегодня утром он опять на меня кричал, и это бы еще ничего, да мама слышала, понимаешь, и она так плакала.

Д е з и я. Он извинится.

В е л т а. Ты вчера почувствовала, что с тебя хватит, а сегодня в какой-то момент… хотя, конечно, я тотчас взяла себя в руки и…

Д е з и я. Потом, ладно? У тебя…

Велта кивает.

Теперь, прошу тебя, не пускай сюда Риту. Возьми ее с собой.

В е л т а. Ладно. (Уходит.)

Дезия остается на страже у двери.

Р а й в и с. Дези…

Д е з и я. Ну?

Р а й в и с. Спасибо…

Д е з и я. Бабушка идет.

Входит  Б а б у ш к а  с ярким одеялом. Покрывает кресло.

Могу я вам чем-нибудь помочь?

Б а б у ш к а. Уберем эту раскладушку, нехорошо она выглядит со своими жестяными ногами посреди комнаты. (Берет матрац со всеми подушками, простыней и одеялом и уносит.)

Д е з и я  идет за ней с раскладушкой.

Райвис, оставшись один, пробует подняться, но опускается рядом с печкой и стонет от боли.

Слышатся шаги.

Райвис берет себя в руки.

Медленно входит  Т е т у ш к а, ее ведет  М а т ь.

Райвис смотрит.

Тетушка усаживается в кресло.

Мать накрывает ей колени платком.

М а т ь. Хорошо?

Тетушка кивает.

Мы не спеша приготовим стол. (Уходит.)

Р а й в и с. Вы повидали такой далекий мир, были так далеко от всего того, что здесь…

Тетушка смотрит на него.

Я вам не сказал, но ночью я начал писать поэму о вас… Как вы можете дышать в этой лачуге? Как вы не погибли среди этих людей?

Т е т у ш к а. Среди этих людей, если хотите знать, я вновь обрела веру в жизнь.

Р а й в и с. Что вы говорите.

Т е т у ш к а. Я приехала уставшая и охваченная тяжелой хандрой, и моим единственным желанием тогда было — умереть на родине, у Даугавы… Представьте, в возрасте неполных шестидесяти!

Входит  Д е з и я, несет глиняную кружку с водой. Ставит кружку на сундук, устанавливает в ней вербу.

О чем вы с Янисом в сенях говорили?

Д е з и я. Мы? Так просто…

Т е т у ш к а. В стенку, которую кладет Янис, кирпич входит легко и тотчас как будто прирастает, образуя точный узор… Янис мне всегда нравился, но слишком многого я от него не жду, ибо он здоров, силен и красив, а это не способствует внутреннему богатству.

Д е з и я  уходит.

Р а й в и с. Я его ненавижу и презираю.

Т е т у ш к а. Увидев вас, я сначала не могла понять, откуда у сегодняшнего латышского студента такие корпорантские замашки. Временами вы себя ведете точь-в-точь как мой последний барончик.

Р а й в и с. Я?

Т е т у ш к а. С таким сознанием превосходства, с таким пренебрежением к окружающему… Только потом я сообразила, что это, должно быть, броня, которой окружила себя легко ранимая душа… Душа поэта… Берегитесь! Маска может незаметно превратиться в лицо… Нет, нет, я желаю вам только хорошего, и Дезию я вам желаю, но за нее у меня сердце болит, потому что для нее мне хотелось бы другого.

Р а й в и с. Неужели действительно этого… Яниса?

Т е т у ш к а. Нет, Дезии я пожелала бы Айвара.

Р а й в и с. Почему?

Т е т у ш к а. Когда я иной раз представляю себе этакого человека будущего…

Входит  Д е з и я, неся стакан воды и таблетки, кладет их на сундук.

Д е з и я. Пожалуйста.

Т е т у ш к а. Спасибо. Не уходите, я скажу пару слов про Айвара, вы меня давеча спрашивали… (Принимает таблетку, запивает водой, вдруг замечает гобелен.) Тонкая работа, право слово, только слишком много теплых тонов, я бы на месте вашей мамы добавила холодного, синего… Да, об Айваре… Что бишь я хотела… Да. Когда Айвар дал мне прочитать свой первый рассказ, я увидела, что это серьезно, но филология меня пугала, и тогда мы слово за слово добрались до рижского