Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола

В ы п у с к а ю щ и й. Так как же я мог бы…

В дверь стучат, входит  Н е г о р е л о в.

Л а н д а. Ладно, валите все на меня. А теперь — живо!

В ы п у с к а ю щ и й  уходит.

(Подает Негорелову руку; с улыбкой.) С чем пожаловал наш продюсер заграничных муз?

Н е г о р е л о в (пожимает руку). У меня для вас сенсация.

Л а н д а (указывает на стул, садится сам). Всегда рад вас видеть, хотя — timeo Danaos et dona ferentes[15].

Н е г о р е л о в. Это не данайский дар. Это подарок из любви к вам. Вы знаете, вероятно, что Морис Шевалье{74} поет на будущей неделе в Вене? Через десять дней он будет в Праге. Ну, что скажете? (Достает из кармана горсточку арахиса, принимается грызть.)

Л а н д а. Шевалье? Его в Праге мало знают, придется повозиться.

Н е г о р е л о в. Верно. Поэтому я и пришел…

Л а н д а. Ко мне? Это как же?

Н е г о р е л о в. Вы сами сказали — придется повозиться. Мы оба это знаем. Так вот, я хотел бы «повозиться» вместе с вами. (Грызет орешки.)

Л а н д а. Как именно, пан Негорелов? Я вас не понимаю.

Н е г о р е л о в. Как? Да очень просто, пан редактор. (Понизив голос.) Начиная с завтрашнего дня вы ежедневно станете давать заметочки в разделе культуры или, скажем, фото на первой полосе, — ну, как вы обычно делаете, а я со своей стороны переведу на известный счет в банке скромную сумму — на хозяйство.

Ланда молчит, склонив голову.

Ну, скажем, тысячи полторы…

Ланда вскакивает, в упор смотрит на Негорелова.

Я хотел сказать — две.

Л а н д а (выразительно). Благодарите бога, пан Негорелов, за то, что я — человек выдержанный. (Кричит.) Что вы обо мне думаете, сударь?! Кто я, по-вашему?! Я критик, а не сводник какой-нибудь! Я художник, а не сплетник! С этим предложением вам придется обратиться в нашу администрацию, а не ко мне! Я попросил бы! (Отходит, садится за стол.)

Н е г о р е л о в (похоже, поведение Ланды его вовсе не удивило; спокойно). Я уже был в администрации и заплатил за два рекламных объявления. От вас мне нужны не объявления, а ваши сообщения, ваши заметки, — чтобы вы, с присущим вам тактом, обращали внимание читателей на мои объявления и (улыбка) чуть-чуть затирали остальные. (Быстро.) Короче, мне нужно ваше журналистское искусство и ваше искусное перо — вот почему я здесь.

Л а н д а. Да вы понимаете, сударь, чего вы от меня хотите?..

Н е г о р е л о в. Прекрасно понимаю, пан редактор, поэтому я здесь. (Грызет орешки.) В конце концов, я не хочу ничего незаконного… немного рекламы… в этом же нет ничего плохого.

Л а н д а. А вы понимаете, что произошло бы, если бы об этом кто-нибудь узнал?

Н е г о р е л о в. Да ничего не произошло бы, пан редактор, вам известны законы, вы и сами не сделаете ничего такого, что противоречит вашим убеждениям.

Л а н д а. Разумеется, нет. Никогда. Я слишком большой идеалист и верю в культурную миссию своего труда.

Н е г о р е л о в. Потому-то я к вам и пришел. В вас соединяется чувство ответственности перед культурой с выдающимся практическим умом. Короче говоря, вы — человек новой эпохи, новый тип журналиста, сколько раз я говорил, что в вас есть нечто американское. Знаете, Чехословакия — прекрасная страна, она прокормит своих тружеников, но вас для нее просто жаль. Как бы вы развернулись за границей!

Л а н д а (польщен). Это проклятие наших малых масштабов — чего бы я достиг в другом месте! Для кого я тут пишу? Для нескольких десятков тысяч читателей? А в другом месте я писал бы для миллионов! В другом месте я был бы уже богат.

Н е г о р е л о в. Да вы и здесь разбогатеете. Вы на правильном пути, и отлично это знаете. Глаза у вас на месте, руки — тоже. (Смеется.)

Л а н д а (оскорбленно). Шуточки у вас, сударь…

Н е г о р е л о в. Дурного сорта, вы правы. Поэтому — шутки в сторону. Так как же, пан редактор, договорились мы в отношении счета в банке?

Л а н д а. Я уже сказал вам, пан Негорелов: вы спутали редакцию с администрацией.

Н е г о р е л о в (понизив голос). Два объявления, которые я оплатил, прикрывают ваш тыл. Кроме того, я пришлю свои материалы через посольство.

Ланда просматривает корреспонденцию, не отвечает.

(Вздыхает; с решительной улыбкой, тихо.) В день третьего концерта счет номер четырнадцать тысяч семьсот десять увеличится на две тысячи пятьсот крон. (Встает.) Это мое последнее слово.

Л а н д а. Обождите, не уходите, пан Негорелов, никто вас не гонит. Мы — лояльная газета, а Шевалье — представитель культуры дружественной нации. Мы просто обязаны его поддержать. Сделать все, что в наших силах, чтобы его выступления прошли успешно. Такая поддержка соответствует политической линии нашей газеты, а мсье Шевалье как личность необычайно близок нашим художественным устремлениям. (Встает.) Вспомните (с воодушевлением), что именно он после войны прославил в Париже бессмертную Мадлон{75}, этот утверждающий победу гимн, исполненный галльского веселья и буйных красок Рабле!

Н е г о р е л о в (прерывает). Запишите, чтоб не забыть.

Л а н д а (сухо, деловито). Не беспокойтесь, это дословно будет в газете.

Н е г о р е л о в. Договорились. Завтра вам пошлют материалы.

Л а н д а. Пошлите их на имя шеф-редактора и подчеркните то, что я вам только что сказал о Мадлон. А я у него возьму. Нет, постойте. Пошлите все в конверте с грифом посольства, сумеете? Он все равно передаст мне.

Н е г о р е л о в. Будьте спокойны. (Встает.) Когда мы увидим вашу новую пьесу? Я что-то читал о ней.

Л а н д а. Надеюсь, в самое ближайшее время. На этот раз, это будет нечто совершенно не похожее на то, что я писал прежде. Жгучая актуальность. Проблема — самая животрепещущая. Не хочу заниматься саморекламой, но это как раз то, за что присуждают государственные премии. Идеалист, занимающий некоторое общественное положение, в тисках общественных неурядиц и эротики. Словом, увидите. И если в этом году жюри будет хоть сколько-нибудь объективно…

Н е г о р е л о в. Да что говорить, государственная премия вас миновать не может. Не в этом году, так в следующем, это ясно.

Л а н д а. Вы только взгляните на нашу драматургию, кто у нас есть? Пара стариков да несколько преждевременно увядших талантов. Будущее принадлежит мне, то есть нам, молодым. Если бы все зависело от молодых, я бы уже давно сидел на другом месте.

Н е г о р е л о в. Что и говорить, с молодыми вы ладите превосходно. Да и со старыми тоже. Вам все по плечу. А тут вы чем недовольны? Редактор, критик, автор, бог весть кто еще — в одном лице, чего же лучше? Не часто встретишь такое сочетание. И ведь у вас хватает времени и еще кое на что — я читал, вы собираетесь ставить фильм.

Л а н д а. Ну, тут еще не решено окончательно, но и это придет. А пока мучаюсь с радиопьесами.

Н е г о р е л о в. За что вы только