Со всеми наедине: Стихотворения. Из дневника. Записи разных лет. Альмар - Александр Исаакович Гельман

на твое драгоценное время не посягаю. Удобно, просто, быстро!

Эйнштейн. Во-первых, да, это так. И это замечательно! До того как мы с тобой встретились, у меня на женщин уходило слишком много времени. Каждый раз надо было ухаживать, угощать, уговаривать, обманывать жену, успокаивать ее ревность… На ревность моих жен уходила уйма времени! Во-вторых, это не только так. Если бы было только так, я бы не собирался сейчас говорить с твоим мужем.

Маргарита. Ну правильно, я еще вкусная…

Эйнштейн (смеется). Я сейчас прочитаю тебе стихи, которые сочинил утром. Прочитать?

Маргарита (без энтузиазма). Прочитай.

Эйнштейн (молчит, потом читает).

Вот уже десять лет

ты каждую ночь другая,

я ощущаю себя персидским вельможей,

хозяином большого гарема,

состоящим из одной тебя.

Стихи тронули Маргариту, она даже немножко растерялась.

Маргарита (подходит к Эйнштейну, обнимает, целует в губы. Сквозь нахлынувшие слезы). Прекрасные стихи.

Эйнштейн (обнимает ее, успокаивает). Помидор, ты никуда не уедешь. Утром я поеду с тобой в Нью-Йорк, мы явимся к мистеру Конёнкову вдвоем. Я собирался ехать один, но это неправильно. Мы оба перед ним виноваты, оба опустимся на колени. Но говорить буду только я. Я ему расскажу все как есть. Как все происходило между нами. Я уверен, он нас простит и благословит, простит и благословит. Он замечательный человек, великий скульптор. Он не может не проникнуться.

Маргарита (освобождается от его объятий). Ты его только унизишь, больше ничего. Явился просить у мужа руки жены! Я не допущу этого. Ты ни разу за эти годы не поинтересовался – как мне там живется, в Нью-Йорке. Я не слышала от тебя: если тебе там плохо, переезжай ко мне. А он за все эти годы ни разу не сказал: живешь с другим человеком, убирайся. Он обвинял во всем меня, только меня! А тебя продолжал уважать, несмотря ни на что. Когда в тридцать пятом году университет заказал ему твой скульптурный портрет и вы с Эльзой должны были к нам приехать познакомиться, ты не представляешь, как он волновался, готовился к вашему посещению. Заставил меня купить два пылесоса, тогда появились какие-то новые пылесосы, вызвал двух женщин, они мыли, чистили, подкрашивали, вылизывали – как же, сам великий Эйнштейн к нам пожалует. Он был готов даром сделать работу. Университет предложил, в сущности, гроши, он сразу согласился. Через каких-то знакомых в Принстоне он навел справки, что вы любите, едите ли некошерное, какие блюда, какие напитки, какие фрукты, какой кофе. Мистер Конёнков, как ты его называешь, волновался, как мальчишка. Он в то время крепко выпивал, но перед вашим посещением несколько дней в рот не брал. А ведь он тоже не мальчик – русский Роден.

Эйнштейн. Недаром волновался…

Маргарита. Ладно, это уже другая история. Я прошу тебя: ни в коем случае ты не должен с ним встречаться. Мы уезжаем, и, пожалуйста, дай нам возможность уехать спокойно. Мне придется еще многие годы существовать с ним рядом, пожалуйста, считайся с этим. Ты опоздал.

Эйнштейн. У вас в России жил один мудрейший рабби… Нахман из Браслава. Я читал его книгу, он говорил: «Если можно все испортить, значит, можно все исправить». Пока мы живы, ничего не поздно. Просто у тебя в душе сейчас все смешалось, перепуталось. Мы с тобой потихонечку все распутаем, разложим по полочкам, помоем, почистим, лишнее отбросим, и останется самое главное – я и ты. Ты только подумай: для того чтобы мы с тобой встретились, в мире должны были произойти планетарные катастрофы: в России – революция, к власти пришел Ленин, потом Сталин, начались репрессии, поэтому вы не вернулись в СССР. В Германии должен был появиться Гитлер, в Берлине на площади перед оперным театром сжигали мои книги. Я эмигрировал – оказался здесь. Какие страшные события, какие трагедии – но в результате мы с тобой встретились. История отвратительна, а жизнь прекрасна. Я завтра утром поеду к мистеру Конёнкову один. Без тебя.

Маргарита. Нет! И вдвоем – нет, и один – нет!

Эйнштейн. Я никогда себе не прощу, если не сделаю все, что в моих силах. Я не буду с тобой считаться. Сейчас ты не ты. Я поеду к нему и вернусь с бумагой о том, что он согласен дать тебе развод. Или я пойму, что ты действительно должна с ним поехать, и тогда ты поедешь. Всё!

Маргарита. Это тебе только кажется, Аль, что ты можешь убедить кого угодно в чем угодно. Ты никого не сумел убедить, что надо остановить работы над бомбой. Тогда нашелся только один человек, молодой физик, кажется швед, который отказался работать у Оппи, после того как узнал, как ответили на твое письмо. А твое обращение к Сталину… в тридцать восьмом году ты просил… мы еще приложили русский перевод, который я сделала… химика из Австрии, твоего приятеля, арестовали, обвинили в шпионаже, он работал в Харькове… Тебе даже не ответили. А его расстреляли.

Выслушав спокойно Маргариту, Эйнштейн подходит к телефону, снимает трубку, начинает набирать номер.

Маргарита (подходит к нему). Кому ты звонишь?

Эйнштейн. Я звоню твоему мужу, надо договориться, в котором часу он готов со мной завтра встретиться.

Маргарита. Положи трубку.

Эйнштейн. Я у себя дома, между прочим!

Маргарита подбегает к стенке у школьной доски, одним резким движением выдергивает телефонный провод из розетки. Наматывая длинный провод себе вокруг шеи, она приближается к Эйнштейну. Он отдает ей телефонный аппарат с трубкой, а сам подходит – сначала к кушетке, там лежит его свитер, он его надевает, направляется к вешалке, надевает свое летнее длинное пальто и направляется к выходу. Маргарита, с намотанным на шее телефонным проводом, бросается к двери, перекрывает выход.

Маргарита. Куда ты собрался?

Эйнштейн. Позвоню мистеру Конёнкову из автомата.

Маргарита. Не надо ему звонить, дело не в нем.

Эйнштейн. Что значит не в нем?

Маргарита (нервно, запинаясь). Это я хочу уехать отсюда, я хочу домой. Я его уговорила написать Сталину, чтобы помогли перевезти скульптуры. Это я, я!

Эйнштейн. Мар, что с тобой? Я вижу по твоему лицу, ты что-то скрываешь. Ты хотела сказать что-то другое, но сама себя… испугалась. Почему ты испугалась?

Маргарита. Мне приказано.

Эйнштейн. Что?

Маргарита. Мне приказано уехать в Москву.

Эйнштейн (взглянул на нее настороженно). О боже! Тебе что, слышатся голоса? Давно? Кто тебе приказал? Мой Эдуард получал такие приказы, однажды он получил приказ убить свою мать. Он провел половину жизни в