Портрет лива в Старой Риге - Гунар Рейнгольдович Приеде

у нее была бы своя комната, да она ни за что не соглашается, привыкла здесь… Приехали — так, на субботу, помочь немного. Мы с мужем приехали, сын… невестка, тетушка… Бабушка вдруг надумала свинью забить.

В е л т а. То-то я со двора знакомый запах почуяла — свинью палят, подумала…

М а т ь. Ну иди и веди своих.

В е л т а  уходит.

Мать еще немного прибирает.

Входят  В е л т а  и  Р и т а, ведут  Д е з и ю, которая, обняв подружек за плечи, прыгает на одной ноге.

За девушками идет  Р а й в и с.

Сюда, сюда, пожалуйста. (Показывает на кресло.)

Дезия с помощью Велты и Риты присаживается.

Очень больно?

Дезия кивает.

Мать, присев, начинает развязывать шнурки на ботинке Дезии.

Р и т а. Мы с Велтой могли бы.

М а т ь. Не беспокойтесь.

В е л т а. Не можем понять, как это случилось, а сама она ни слова не говорит.

Р и т а. На ровном месте!

М а т ь. А на неровном всякий будет внимателен да поостережется. (Снимает ботинок.)

Д е з и я. Ой!

М а т ь. Ничего, сейчас все будет в порядке… (Начинает снимать носок. Оборачивается.) Да не застите свет-то, молодой человек!

Райвис отходит от окна.

Так я и думала, обыкновенный вывих. Сейчас вправим и…

Р а й в и с. Этого еще не хватало!

Мать удивленно оглядывается.

Надо позвонить в «Скорую».

М а т ь. Да, ну… пожалуйста, звоните. Ближайший телефон не у вас ли, Велта?

В е л т а. Вероятно, да.

М а т ь. Километра три, если через озеро.

Р а й в и с. Велта!

М а т ь. Если только они захотят поехать в субботний вечер да по занесенной дороге.

Р а й в и с. Должны — и поедут. Кто они вообще такие? Как они могут хотеть или не хотеть, если человек погибает.

М а т ь. Все так, только… кто тут, по-вашему, погибает? (Протянув руку, берет с кровати полушубок, расстилает на полу, ставит на него ногу Дезии, прикрывает ее другим концом полушубка и поднимается.) У меня в свое время здесь, на «Воронятах», пятеро мальчишек росло, все по деревьям лазали да головой в колодец падали…

Р и т а. О господи!

М а т ь. Да, и так бывало… Росли и выросли, все пятеро, а если б я из-за каждого вывиха или ссадины «скорую» вызывала, тогда уж и не знаю, машина с утра до вечера должна была б у нас во дворе стоять.

Р а й в и с. Если есть малейшее подозрение на перелом, нужен рентген.

М а т ь. Позову бабушку, пусть она посмотрит. (Уходит.)

Р а й в и с. Слыхали?

Р и т а. Колоссально. Райвис требует рентгена, а она отвечает, что позовет бабушку.

Р а й в и с. Она что, смеется над нами?

Д е з и я. Предоставьте ей…

Р и т а. Как ты сказала?

В е л т а. Дези!

Д е з и я. Не мешайте… Она знает, что делать…

Р и т а. Ты думаешь?

Д е з и я. Она только притронулась, и все, а мне стало легче…

Входит  Б а б у ш к а, тоже в длинном фартуке и разгоряченная, от плиты. За ней идет  М а т ь.

Б а б у ш к а. Добрый день.

В с е. Добрый день.

Б а б у ш к а. Пациентик улыбается, это хороший признак… (Идет к сундуку, где рядом с книгами лежат очки. Берет их, надевает, подходит к Дезии. Приседает. Высвобождает ногу Дезии. Смотрит.) Какой там сломанная, сломанную за версту видать… Дочь говорит, в чистом поле это с вами приключилось. Небось пробовали с места резко повернуть назад?

Дезия кивает.

Ну как же. А что к ногам две этаких здоровенных деревянных штуковины присобачены, не учли… Вправим?

Дезия кивает.

Р а й в и с. Без рентгеновского снимка я…

Д е з и я. Райвис!

Б а б у ш к а. Дружок, похоже, волнуется больше самого пациентика, так уж и бывает… Для верности, дочка, позовем тетушку, пусть и она глянет.

Р а й в и с. Тетушку.

М а т ь, взглянув на Райвиса, уходит.

Б а б у ш к а (развязывая шнурки на втором ботинке Дезии). Как я в молодости лыжи любила! Я в Цесисе выросла, там ведь у нас всё горы, я и с мужем на лыжах познакомилась, он тогда в Приекульской земледельческой школе{91} учился. На Гаую{92} вдвоем спускались, так что ветер пел в ушах да щеки обжигал… Потом уж сюда приехала, но все равно в такие вот мартовские дни, как сегодня, не могла усидеть. Случалось, оставлю ребенка в люльке, сама на лыжи — да в лес… (Снимает ботинок.)

Входят  Т е т у ш к а, вытирая о передник руки, и М а т ь. Тетушка подходит к Дезии, приседает, смотрит.

М а т ь. Так?

Тетушка выпрямляется и дважды кивает.

Б а б у ш к а. Ну как же. Это мы мигом. Давай, дочка.

М а т ь. Ты, бабушка, лучше умеешь.

Б а б у ш к а. Уметь-то мы обе умеем, да у тебя руки покрепче. (Наклоняется к Дезии и тихо объясняет, что надо делать — вытянуться во весь рост, сильно упершись руками в подлокотники…)

Тетушка заходит за спинку кресла и берет Дезию под мышки. Занимает свое место и Мать.

Р а й в и с (уже уступчивым тоном). Я тем не менее в подобных дикостях принимать участие отказываюсь и за последствия не отвечаю. (Уходит.)

Б а б у ш к а. На кого он учится?

В е л т а. Как и мы, на филолога.

Б а б у ш к а. А…

Дезия неожиданно рассмеялась, все смотрят на нее.

Ну, ну, пациентик… Даже у нас в деревне встречаются такие, что не выносят. С виду будто бы ничего, мужчина мужчиной и телом и духом, а как увидит у кого перевязанный палец, побелеет как полотно — и в обморок!

М а т ь. Бабушка, ну?

Бабушка оглядывается, на месте ли Тетушка.

Тетушка кивает и крепче обхватывает Дезию.

Бабушка кивает Матери.

Через мгновение все позади, дело сделано, Дезия успевает только слегка рвануться…

Зато громко вскрикивает Рита.

Мать, Бабушка и Тетушка оборачиваются в ее сторону.

Поворачивает голову и Дезия.

В е л т а. Рита!

Р и т а. Извините меня…

Б а б у ш к а. Ничего, ничего. (Дезии.) Больно было?

Д е з и я. Нет… Спасибо.

М а т ь. Ну как не больно, должно быть больно… (Берет полотенце, вытирает Дезии лоб.) Без боли не прожить. Особенно женщине.

Б а б у ш к а. Поищу носки помягче да погрею на печке. (Открывает шкаф, ищет.)

М а т ь. Сперва, наверно, надо что-нибудь сердечное.

Б а б у ш к а. У тетушки спроси.

М а т ь. Валокордин, что ли… Теть! В твоей сумке ничего такого не найдется?

Тетушка кивает.

Накапай, пожалуйста, на сахар, и пусть невестка принесет.

Тетушка кивает и идет к двери.

Р и т а. Пойду позову Райвиса.

Д е з и я. Сам придет.

В е л т а. Дези!

Т е т у ш к а (останавливается). Ну вы уж как хотите, а мне этот мальчик сразу бросился в глаза. Его тонкое, нервное лицо свидетельствует о богатой духовной жизни.

Б а б у ш к а (с белыми шерстяными носками в руках направляясь к печке). Правда?

М а т ь. Раз тетушка говорит, надо будет приглядеться.

Т е т у ш к а. Ему и теперь нелегко среди людей, а будет еще труднее, и я считаю, что смеяться над ним несправедливо.

Б а б у ш к а. Кто смеется, просто поговорили.

М а т ь. Мне ближе такие, как Янис.

Т е т у ш к а. Янис умеет себя вести,