Дон-Коррадо де Геррера - Николай Иванович Гнедич
Дон-Коррадо де Геррера читать книгу онлайн
Поэт и переводчик Николай Иванович Гнедич (1784—1833), знаменитый создатель русской «Илиады», близкий друг И.А. Крылова и А.С. Пушкина, начинал как прозаик и драматург. В его ранних, времен студенческой скамьи, сочинениях, вдохновленных творчеством Шиллера, немецкими разбойничьими романами, первыми переводами английской «готики» и французскими переделками Шекспира, уже прослеживается, хотя и «сквозь тусклое стекло», нарождающийся гений русской словесности. Вершинное произведение этой поры, роман «Дон-Коррадо де Геррера», относится к числу сочинений, стоявших у истоков отечественной беллетристики. «Дон-Коррадо» написан насыщенным языком, с беспрестанными хлесткими восклицаниями, гремящими проклятиями, надрывными поминаниями преисподней и князя тьмы; по обилию жестоких, «натуралистических» сцен он не уступает «Монаху» М.-Г. Льюиса. Гнедич одним из первых вывел на русскую сцену героя-злодея, жестокосердного военачальника, «гробницу, пожирающую человечество». Герой романа — алжирский пират, беспринципный Дон-Коррадо, волею судеб сделавшийся испанским вельможей. В порывах неистовства он не ведает жалости ни к своей возлюбленной, ни к отцу, ни к родному брату. «Черная легенда» о старинной Испании восстает на страницах романа из тьмы веков во всём ее безудержном, мрачном и притягательном великолепии: читатель уносится в пучину суеверий, фанатизма, безжалостной Инквизиции, заговоров, убийств, насилия и бесчестия. Воображение автора не знает удержу в живописании казней, злодейств и жестокостей, вершимых его героями.
В раздел «Дополнения» настоящего издания вошли другие сочинения, важнейшие для русской «френетической» литературы. В повести Гнедича «Мориц, или Жертва мщения» сюжетная линия шиллеровских «Разбойников» (история о двух братьях, жестоком и праведном, и вставшей между ними возлюбленной) развивается «готическими» эпизодами (и прежде всего попыткой изнасилования в склепе, приводящей на память опять же «Монаха» Льюиса). В «разбойничьей» пьесе «Вольф, или Преступник от презрения» (не завершенном, но грандиозном начинании, планировавшемся как трагедия в 15 действиях) преступный герой оказывается не инфернальным злодеем, но жертвой перипетий и жестокого умысла. Наконец, впервые публикуется известная ранее лишь узкому кругу историков литературы пьеса «Мертвый замок» В.Т. Нарежного — «студента Московского университета», а в будущем — видного прозаика, одного из родоначальников русского реального романа. В этой кровавой драме на мотив «Удольфских тайн» А. Радклиф и «Разбойников» Фр. Шиллера изощренные фантазии юного автора обогащают причудливыми коллизиями сюжеты гремевших на весь мир произведений: призраки, замки, темницы, сумрачные башни, подземелья и пленники бурной чередой проходят перед читателем, складываясь в пульсирующую и живую, необычайно сочную картину.
Глубже воспринять творчество автора позволит развернутая статья Е.О. Ларионовой, а также обстоятельный комментарий.
Рекомендуется самому широкому кругу читателей.
Эмилия
Боже мой, что вы говорите, матушка!
Элеонора
Так, Эмилия, эта минута разделит сердца наши, связанные родством, но узел дружбы, узел любви моей и самая смерть не развяжет. Я не мать твоя.
Эмилия (кидаясь к ней)
Матушка!
Элеонора
Не я произвела тебя на свет, моя Эмилия, не мне должна ты жизнию.
Молчание.
Эмилия
Боже мой, какая весть! Итак, я теперь совершенно погибла!
Элеонора
Не думай так, любезная, Бог, отъемлющий меня у тебя, пошлет тебе защитника надежнейшего, нежели я.
Эмилия
Кто теперь за меня вступится, несчастную, за меня, безродную сироту? Однако же вы знаете виновника моей жизни?
Элеонора
О том-то я и хочу сказать тебе. Последние часы моей жизни должны посвящены быть доброму делу. Слушай, Эмилия, — будь мужественна и перенеси неприятное известие, которое поразит тебя. Ты дочь добродетельнейшей из женщин — но, может быть, ее нет уже!
Эмилия
Ее нет уже! Несчастная Эмилия!
Элеонора
Если нет ее на земле, если почивает она сном вечным, то ты, Эмилия, увидишь прах ее и будешь иметь радость плакать над ее гробом.
Эмилия
Как? Она здесь, в этом замке? Отпустите меня, поведите меня к ней, дайте мне умереть на гробе ее. Где, где она?
Элеонора
Куда ты спешишь? Несчастная! Выслушай меня, я не всё сказала тебе. О! как я могу всё сказать тебе, моя Эмилия? (Лишается чувств)
Эмилия (бросаясь к ней)
Небесный Боже! воскреси хотя ее, дабы я не всего лишилась вместе!
Конец первого действия
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Явление 1
Сатинелли вбегает.
Сатинелли
Или упрямство ее превзойдет мое терпение? Я совсем помешался! Ненастье за ненастьем! Буря воет над моею головою. Я спокоен! Спокоен? Кто сказал? А недеятелен! Ого пропастей отверсто передо мной — я сплю! Неужели эта женщина думает соделать чудо и своими воплями, своими слезами и каким-то непонятным героизмом свести меня с ума, задержать в великом парении моем? Неужели для того терял я силы души и тела, губил весну наилучших лет своих, чтобы теперь, когда морщины начинают есть мое лицо и волосы мои белеют, чтобы теперь я сделался ханжою и рыдал, смотря на дьявольские слезы женщины? И обо мне она так может думать? Безумная! Или она мечтает, что кинжалы вселенной притупились и обессилен яд Италии? Или мечтает она, что сия рука, полная крови, и совесть, этот червь, этот полновластный тайный бич, что совесть моя страшится наконец проклятий? Право? (Хохочет.) Не думает ли она, что Сатинелли убоится сделать то, на что отважился Монтони? Или теперь я уже не тот, пред которым трепетали некогда князья и герцоги? Не предо мною ли рыдал Кордано на коленях, и не в мое ли недро струилась кровь Лорендзы? Я смотрел тогда на истлевающую душу ее, душу, красоты мною боготворимой, смотрел и улыбался, пил ее слезы и улыбался, пил кровь ее и улыбался; то теперь ли, теперь ли... О! так обидно могла обо мне подумать Элеонора! Все ужасы земные соберу я на главу ее, все бездны гибелей отверзу под ее ногами, растворю источники смертей перед ее глазами; если же и их она не убоится, если сохранит твердость там, где трепещет сам изобретатель, тогда — о! тогда пред целым светом я посмеюсь вам, бездны изобретательных духов, тогда изобличу вас в бессилии, оспорю скипетры светоносцев и поставлю престол свой на западе[134].
Явление 2
Сатинелли, Рапини.
Рапини
Что?
Сатинелли
Всё мое искусство — одни ребяческие затеи. Элеонора смеется выдумкам и презирает угрозы.
Рапини
Презирает?
Сатинелли
Заведу речь о яде, о кинжалах — она смеется.
Рапини
Смеется?
Сатинелли
Представлю ей страшный род пыток, изображу так живо, так натурально — она смеется.
Рапини
Смеется?
Сатинелли
Не веришь? Одно имя Лорендзы так оживотворяет дух ее, как святое имя Папы — крестового рыцаря!
Рапини
Не знаю...
Сатинелли
Так ты потерял уже надежду как-либо когда-либо узнать от ней о роковой сей тайне? Рапини? Для того ли столько трудились мы, подверглись страхам, беспокойствам, чтобы у пристани претерпеть такое злое кораблекрушение?
Рапини
Я сын надежды! Не отчаивайся! Конечно! и кого б такие угрозы не смутили.
Сатинелли
Напротив.
Рапини
Они веселят ее? Так знай: кто устоял против такого роду искушений, тот другому непременно поддается. Это закон природы.
Сатинелли
Ты знаешь средство?
Рапини
Самое простое и даже проще, чем ты воображаешь.
Сатинелли
В подземелье?
Рапини
Нет!
Сатинелли
Дать яду, который бы умерщвлял на каждом шаге?
Рапини
Нет!
Сатинелли
Повесить на колесе?
Рапини
Нет! нет! И сколь бы ни действительны все эти средства, только тут они не нужны. Ей надобно во всём дать волю.
Сатинелли
Что?
Рапини
Сделаем ее владычицей над всем замком, вручим ей полную волю и будем угождать малейшему ее желанию. Пусть всё прошедшее улетит из головы ее. Представь опять себя влюбленным в ее прелести, не дорожи своими похвалами, не скупись на ласки, рассыпь опять перед ней цветы любви — поверь, она не ангел, кровь закипит, сердце забьется.
Сатинелли
Ах! как ты глуп, Рапини! Этим не соблазнишь и последней девки.
Рапини (качая головою)
Так-то ты искусен в любовных подвигах? Божусь тебе и отвечаю своею головою, если мы не выиграем. Не правда ли, что с самого замужества ты приучил ее к своей суровости? Она впивала в себя помалу яд печали и теперь смеется твоему блаженству! Опять надобно познакомить ее с удовольствиями жизни, разнежить сердце, душу расширить приятным впечатлением к всем забавам и весельям, и тогда... Неужли ты еще не понимаешь? Вить это очевидно! Что сокрыла она от человека, которому желала гибели, тем, без сомнения, предостережет мужа, коего жизнь сопряжена с ее весельем.
Сатинелли
Если ж...
Рапини
О! если ж и тут сопротивленье — то быстрое, стремительное нападение будет действительно. В отверстую к одним весельям душу посеешь ты ужас внезапной смерти! Сердце, коего каждое биенье знаменовало блаженство, погрузить в смертельные напасти — и сего-то человек не может уже перенесть, и тут конец ее терпению, она падет.
Сатинелли
Восторжествую? Это счастие мне кажется непонятным.
Рапини
Признаться, ты сам себе непонятен. Что вздумалось тебе жениться на такой женщине? Как страсть
