Синяя птица и другие пьесы - Морис Метерлинк

его, восклицает: «Вот и я, Тильтиль, вот и я!..»

Тильтиль (фее). Это моя родственница Белинна, дочка мясника… Что с тобой, Белинна? Ты вся мокрая, запыхалась…

Белинна. Еще бы!.. От деревни до тебя не близкий кончик!.. Я даже руки вымыть не успела… Я помогала отцу разделывать телячью тушу. Как только мысль твоя подала мне знак, я бросила нож, я все оставила — и скорей к тебе!.. По-моему, я там даже сильно порезала палец, но здесь это незаметно… Отец ничего не понял — наверно, разозлился на меня. (Заметив Милетту.) Здравствуй, Милетта!..

Милетта. Здравствуй, Белинна!.. Ты тоже его любишь?..

Белинна. Да, я тоже его люблю!.. Ты на меня за это не рассердишься?..

Милетта. Нисколько, наоборот… Мы будем любить его обе…

Белинна. Какая ты сегодня красивая, Милетта!..

Милетта. Нет, это ты красивая, Белинна; сегодня ты как-то особенно хороша собой…

Тильтиль (фее). Как они умно себя держат!..

Фея. В этом нет ничего удивительного — они знают, что твоей вины тут нет…

В это время очаг освещается, раскрывается и пропускает третью девушку в одежде трактирной служанки; под левой подмышкой у нее оловянный поднос, под правой — бутылка.

Девушка (в сильном возбуждении бросается к Тильтилю). Вот она я! Вот она я!.. Здравствуйте, здравствуйте! Дайте мне сперва поцеловать Тильтиля!..

Тильтиль. А, и ты тоже, Розель? (Фее.) Это Розель, девушка из трактира «Золотое солнце». (К Розель.) Как это тебе удалось вырваться? Значит, сегодня в трактире совсем нет народу?..

Розель. Какое там!.. Народу — тьма!.. Ведь нынче сочельник… Пьют у стойки, пьют на всех подоконниках… Когда ты меня позвал, я уронила поднос с дюжиной рюмок… Погляди: тут у меня поднос, тут бутылка… Никак мне тебя не обнять… А они там орут мне вслед, точно я дом подожгла… Наверно, думают, не сошла ли я с ума… А мне все равно… Я так обрадовалась, когда почувствовала, что ты думаешь обо мне!.. Даже голова закружилась… Добрый вечер, Тильтиль!.. Поцелуй меня еще раз!..

Тильтиль (целует ее). И ты, Розель, очень похорошела. Какие у тебя сегодня нежные и свежие щечки!.. До нынешнего дня я все не решался поцеловать тебя… Когда другие тебя целовали, я думал: «Вот счастливцы!..»

Розель. При чем тут другие? Другие не в счет… Я отлично видела, что ты не решаешься. Я тоже не решалась, а уж до чего мне хотелось!.. Помнишь, как ты первый раз пришел к нам в трактир, полтора месяца тому назад?.. Это было в воскресенье утром, после обедни. От смущения ты ни на кого не смотрел, но, когда подошел ко мне, глаза у тебя сразу расширились — в таком ты был восторге…

Тильтиль. Ты тоже раскрыла глаза, большущие-пребольшущие…

Розель. Что же сделали наши глаза? Что же произошло?.. С того самого дня работа у меня из рук валится, я думаю только о тебе, всегда нахожусь здесь. А ты приходил ко мне редко…

По чердачной лестнице спускается четвертая девушка в крестьянской одежде, обсыпанной мукою.

Тильтиль (оборачивается). Кто там?.. Это ты, Эметта?.. (Фее.) Это тоже моя родственница, Эметта, дочка мельника…

Фея. Так, так, продолжай в том же духе…

Эметта (слегка оробев). Я прямо с мельницы… Даже не успела почиститься…

Тильтиль. Это не важно… Все равно поцелуй меня… Даже и под мучной пылью видно, какая ты розовая и молодая!..

Эметта. Я боюсь… Ты будешь весь в муке…

При этих словах распахивается еще одно окно и появляется пятая девушка, босая, простоволосая, в лохмотьях; в руке у нее деревянная чашка, в которой позвякивают монеты. Девушка не решается подойти ближе.

Тильтиль. Еще одна!.. (Фее.) Это Жаниль, нищенка, она просит милостыню на мосту, у лесной сторожки…

Фея. Хорошо, хорошо… Я только пойду разбужу твоего отца — придется раздвинуть стены…

Тильтиль. Я же не виноват… Я ведь не нарочно… Я не мог не полюбить их… Как поживаешь, Жаниль? Куда ты дела своего старого слепого безногого отца?..

Жаниль. Оставила на мосту…

Тильтиль. Как?.. Ночью, одного?.. Это очень неблагоразумно…

Жаниль (чуть не плачет). Я сама знаю, что поступила нехорошо… Очень, очень нехорошо… Больше никогда так не буду делать… Но понимаешь, Тильтиль, это было выше моих сил. Когда ты меня позвал, я не могла усидеть на месте…

Тильтиль (целует ее). Ну, не плачь, не плачь… Я помогу тебе отвести его домой… Помнишь, я как-то вечером шел через мост и помог тебе, да еще отдал последний грош?..

Жаниль. Он всегда со мной, Тильтиль… Я положила его в коробочку… Я его не потеряю…

Тильтиль (еще раз целует ее). Как сладко от тебя пахнет тимьяном и вербеной!..

Медленно отворяется дверь. Входит шестая девушка; на ней вечернее платье и распахнутая меховая шубка, в руке веер.

Это еще кто такая?..

Фея. Откуда они только берутся?.. Однако ты из молодых, да ранний!.. Вот уж никогда бы не подумала…

Тильтиль. Да я и сам не подозревал… (Фее.) Боже мой, да это Розарель!.. Дочка мэра!.. Знаете — такой большой-большой дом с тремя круглыми башнями, у въезда в деревню? Что же мне делать?.. Она такая гордая!..

Фея. Да нет же, нет, она будет держать себя так же просто, как все… Заговори с ней, увидишь…

Тильтиль. Я боюсь… Что мне ей сказать?..

Розарель (подходит к нему). Что же ты, Тильтиль? Не узнаешь?..

Тильтиль. Как же, сударыня, узнал, но только я был далек от мысли…

Розарель. «Сударыня»?.. Что это значит?.. Я такого имени не знаю… Меня зовут Розарель — тебе это хорошо известно… У моего отца по случаю сочельника званый обед… Твоя мысль застала меня за сладким блюдом… Я вскочила и опрокинула бокал шампанского… Все встревожились, обступили меня, решили, что мне дурно. Я еле вырвалась от них. Но вот наконец я здесь, теперь можно и поцеловаться… Помнишь, как мы смотрели друг на друга, когда ты к нам на двор приносил хворост?..

Тильтиль. Еще бы не помнить! Ты была так красива — я не смел пошевельнуться… Но сегодня ты еще красивее…

Розарель. С этого все и началось, но поняла я, что со мной случилось, только в тот день, когда ты принес мне из леса трех маленьких снегирей…

Тильтиль. Да, да, припоминаю… Я тоже тогда только понял… А снегири еще живы?..

Розарель. Двое умерли, а третий такой прелестный!.. Я посадила его в золоченую клетку над моим окном, и когда он заводит песню…

Фея. Слушайте, слушайте: все эти робкие признания, конечно,