Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола

Я говорю с того, как говорится, света.

Доигран водевиль. Безоблачен финал.

Подставив зеркало, я вот что увидал:

мужчины, женщина… Супружеское иго.

Наказан интриган, разрешена интрига.

Всегда ли старость — вспять, а молодость — вперед?

Беспутна юность, но… со временем пройдет…

Доигран водевиль. Друзья, не будьте строги

к безумцу за его чудны́е монологи!

А может, на меня кто за уши сердит?

Но это мой конек, он делу не вредит.

Вы видели театр: куплеты, шутки, рифмы.

Понравилось ли вам? Не врезались ли в риф мы?

Один секрет — но тсс!.. — я малость глуховат.

А впрочем, я ведь мертв, чему не слишком рад…

Спокойной ночи вам, влюбленным из киоска,

хочу я пожелать. А вам — подайте броско

свой голос «против», «за», чтоб внятен был и чист.

А то не разберу — хлопки ли это, свист…

З а н а в е с.

Иржи Восковец, Ян Верих

ЦЕЗАРЬ

Античная феерия в одиннадцати картинах

J. Voskovec, J. Werich

CAESAR

V+W [Jiří Voskovec, Jan Werich]. Hry Osvobozeného divadla, 2. Praha, Československý spisovatel, 1956.

Перевод с чешского О. Малевича и И. Инова.

МИЛОШУ НЕДБАЛУ{21}

с благодарностью за все сыгранные им роли, начиная с Блажея Йоссека{22} и кончая Гаем Юлием Цезарем

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ГАЙ ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ.

КЛЕОПАТРА.

МАРК АНТОНИЙ.

ЮНИЙ БРУТ.

МАРК ТУЛЛИЙ ЦИЦЕРОН.

ОНОМАТОПЕЯ — рабыня.

РАТАТА — верховный жрец в храме Осириса{23}.

МУСКУЛ — центурион{24}.

ВИЦЕ-ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СЕНАТА.

ПЕРВЫЙ СЕНАТОР.

ВТОРОЙ СЕНАТОР.

ТРЕТИЙ СЕНАТОР.

ЧЕТВЕРТЫЙ СЕНАТОР.

ЛЕВ.

ТАНЦОВЩИЦЫ С ТАМБУРИНАМИ.

ТАНЦОВЩИЦЫ В ПРОТИВОГАЗАХ.

ТАНЦОВЩИЦЫ В ЛОХМОТЬЯХ.

ТАНЦОВЩИЦЫ в стиле девяностых годов прошлого века.

ХРАМОВЫЕ ТАНЦОВЩИЦЫ.

ГЕРЛС.

ТЕРЕНЦИЙ БУЛЬВА.

ТИТ ПАПУЛЛИЙ{25}.

СЕНАТОРЫ, РИМСКИЙ ПЛЕБС, НАЕМНЫЕ УБИЙЦЫ, ХРАМОВЫЕ

ПРИСЛУЖНИКИ.

Действие происходит в Риме 13 и 14 марта 44 г. до н. э. и там же — в 1932 г.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

ЦЕЗАРЬ И КЛЕОПАТРА

Опочивальня в римской вилле Клеопатры. Интимный будуар, обставленный с римским великолепием и египетским вкусом. Роскошный диван куртизанки. Огромный платяной шкаф. В глубине сцены балкон с видом на Капитолий, залитый полуденным солнцем. Ослепительное латинское небо контрастирует с благовонным сумраком интерьера. Дверь в прилегающие покои и дверца в ванную комнату, занавешенная алой портьерой.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

К л е о п а т р а, М а р к  А н т о н и й.

Полулежа на постели, К л е о п а т р а полирует ногти. С улицы доносятся гомон и выкрики продавцов газет: «Римский вестник»! Специальный выпуск! Свежий номер римской иллюстрированной газеты! Подробный репортаж о вчерашнем матче Спарта — Сиракузы! Наводнение в Галлии Цизальпинской! Вечерний выпуск «Римского слова»! Вечерний выпуск «Римского слова»!..

А н т о н и й, в халате и наусниках, выходит из ванной комнаты, чистя шлем, будто шляпу.

А н т о н и й. Здорово мы нынче проспали! Уже продают вечерние газеты! (Уходит в ванную комнату.)

К л е о п а т р а. Ну и что с того?

В ответ — молчание.

Марк Антоний?

А н т о н и й (возвращаясь). Что?

К л е о п а т р а. Что с того, говорю, что мы проспали?

А н т о н и й. Я проспал триумф Цезаря — этого, полагаю, достаточно. (Уходит.)

К л е о п а т р а (после паузы). Антоний!

А н т о н и й (возвращаясь). Что еще?

К л е о п а т р а. А ты Цезаря боишься?

А н т о н и й. Гм!.. (Уходит.)

К л е о п а т р а. Антоний!

А н т о н и й (возвращаясь, берет со столика песочные часы и подносит их к лицу Клеопатры). Клеопатра, уже без двадцати двенадцать!

К л е о п а т р а. Да нет, этот песок сыплется слишком быстро!

А н т о н и й. Ну, полдвенадцатого, а сбор на Марсовом поле был в десять. Триумф продолжается уже полтора часа, а я еще не одет! Цезарь тщеславен, мое отсутствие на его триумфе — серьезный проступок. Трибутные комиции и комиции центуриатные{26}, сенаторы, ликторы{27}, понтифики{28}, видные оптиматы{29} с двумя легионами при полном вооружении и с походной кухней, мои ветераны из-под Фарсала{30}, пропреторы{31} и легаты{32} Цезаря — все на триумфе, лишь консул{33} Марк Антоний только еще встал с постели.

К л е о п а т р а. Выходит, ты Цезаря все-таки боишься!

А н т о н и й. Мне давно уже следовало быть одетым!

К л е о п а т р а. Боишься Цезаря, боишься!

А н т о н и й. Ну, боюсь! Теперь твоя египетская душа довольна?

К л е о п а т р а. Если б ты не трусил, то преспокойно остался бы здесь и всему предпочел мои ласки. Мы могли бы вместе пообедать, прогуляться по саду — там нас никто не увидит. Но это невозможно, потому что у божественного Цезаря триумф, а консул Антоний его боится.

А н т о н и й. Ты прекрасно знаешь: не боюсь, а держусь за Цезаря. Разница!

К л е о п а т р а. Поразительно! Цезарь — твой соперник, он мешает твоей карьере, ты ему завидуешь, не любишь его, смеешься над ним, но держишься за него.

А н т о н и й. Совершенно верно, точное изложение моей тактики.

К л е о п а т р а. А почему ты не поступишь как настоящий мужчина и не бросишь ему вызов перед лицом всего Рима? У Цезаря много врагов, ты не остался бы в одиночестве!

А н т о н и й. Знаю! Брут, Цицерон, Кассий, Цимбр{34} — все пойдут со мной, а я, герой дня, буду метать на Форуме громы и молнии: плебс римский, Цезарь — враг народа… пятно на знамени республики… сбросьте иго его диктатуры с вольной выи квиритов…{35} видите лавровый венок на его голове, символ императорского достоинства? Сорвите его во имя республики! (Клеопатре.) Все это так, и у меня есть свидетели. Но ведь чуть что — и они в кусты! Самое большее, что мне удастся, — это сорвать с его головы лавровый венок. Оглянуться не успею, как на голове у Цезаря появится терновый венец!.. А он, сама знаешь, держится крепко, сорвать его не так-то просто.

К л е о п а т р а. Стало быть, от Цезаря не избавятся ни Рим, ни ты, ни я. А мне он уже ох как надоел!

А н т о н и й. Кому он не надоел, Клеопатра? Его божественной особой сыт по горло весь Рим. Но что толку? Лишь ненавидеть и вредить ему — значит походить на других. Зато преследовать свои цели и слыть его другом — куда оригинальнее. А кто оригинален, тому сопутствует удача. Придет время — увидим, как нам действовать.

К л е о п а т р а. Увидим, увидим… Все это может продолжаться еще долго. А что делать сейчас?

А н т о н и й. Сейчас я должен наконец одеться, ибо в данный момент я — друг Цезаря и повторяю: очень глупо, что я опоздал на торжества. (Уходит.)

К л е о п а т р а. Что ты меня без конца этим попрекаешь! Нужно было раньше вставать!

Г о л о с  А н т о н и я (за сценой). А все оттого, что я могу приходить к тебе только заполночь.

Клеопатра напевает. А н т о н и й  возвращается — халат опущен