Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола

class="stanza">

Постой, отец!

С и м о н и д е с.

После всего, что было,

не называй меня отцом!

Вы крови мне попортили немало.

Б е н ь я м и н.

Оставьте ваши предрассудки!

Вам радоваться надо.

Ведь наконец-то появился довод,

опровергающий мою бродяжью жизнь.

Мы уезжаем.

И если вы от сына отреклись,

то на свои плантации рабочим

его возьмите!

С и м о н и д е с.

Если это всерьез,

если ты преисполнен благих намерений —

вот конкретное предложенье.

Мне нужен надежный агент в Антверпен.

Оправдаешь доверие —

будешь ездить в заморские страны.

Фирме грозит опасность, но только с твоей помощью

катастрофу можно предотвратить.

Поразмысли над этим

и завтра же мне позвони.

Это — шанс возместить причиненные мне убытки!

Б е н ь я м и н.

Спите спокойно. Я — за.

Утром я к вашим услугам, шеф.

Симонидес отходит.

(Подходит к Елене.)

Не грусти!

Начинается новая жизнь.

Мы поедем в Антверпен.

Когда человек влюблен,

даже запахи кофе становятся чудом экзотики.

Е л е н а.

Ненавижу мешки, что распухли от кофе.

Б е н ь я м и н.

Авось полюбятся, когда увидишь,

как грузят их в порту.

Е л е н а.

Порт…

Ты помнишь, как меня заворожил

мечтою о приморских городах?

Ведь это ты — мой соблазнитель!

Б е н ь я м и н.

Люблю морские города,

но знать не знал, что столь красноречив…

Е л е н а.

Тогда мы в первый раз поцеловались.

Л а з а р ь (выходит из виллы и обращается к Симонидесу).

Кто это?

С и м о н и д е с (презрительно).

Влюбленные из киоска.

(Входит в виллу.)

Л а з а р ь (удовлетворенный).

Спокойной ночи.

Авось на этот раз, отец, я стану чемпионом.

Р е п р о д у к т о р.

У влюбленных из киоска

лотерейные билеты, что выигрывают часто.

Влюбленные из киоска

приносят добрым людям счастье.

Как трубочисты… Но ради бога,

не прикасайтесь к ним наудачу.

Друг другу нужно сказать о многом.

Пусть с глазу на глаз хохочут, плачут!

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Е л е н а, Б е н ь я м и н, д я д я  С о к р а т.

Б е н ь я м и н.

Дядюшка Сократ, вставайте!

Е л е н а.

Сейчас наш маленький эстрадный номер.

Б е н ь я м и н (притрагивается к дяде Сократу).

Рука почти что ледяная…

Несуетно ты жизнь любил,

ты слишком человечным был

и потому чудил, играя.

Тебе к лицу высокий хлад.

А я любил тебя, Сократ!

Ты знал, что слава — прах, не лишним

считая снисхожденье к ближним.

Иной похож на пышный склеп,

ну а финал у всех нелеп.

На суету сует не зарясь,

ты прожил жизнь богам на зависть.

Е л е н а.

Я не умею плакать, но

скорблю с тобою заодно.

Не страх — покой нисходит чаще

на заплутавших в гиблой чаще.

Тропинки вьются вперехлест

под гроздьями хрустальных звезд.

Что ходокам! Блужданья всласть им.

Над мертвым страх уже не властен.

А ты живи, пока живой!

Какая ночь, какой покой!

Разрозненные мирозданьем,

в сиротстве жить отныне станем.

Адью, мудрец! Своим «Прощай!»

исторг платочек невзначай

слезинку, увлажнив ресницы…

Ты жил и умер. Мир кружится.

Б е н ь я м и н.

Теперь ты чужд мирских забот.

Тебя могильщик погребет.

А я… я молод. Труд мой нужен

всем, кто от голода недужен.

Планета ждет. И я хочу

помочь — мне это по плечу.

Е л е н а.

Прекрасен мир, ночь благовонна…

Я, дядюшка, не Антигона{20}.

Не я могилу буду рыть,

а Время, чья слепая прыть

старателя глухонемого

стереть твой образ в нас готова…

Б е н ь я м и н.

Хоть завещания и нет,

но внятен твой немой завет:

устои тех — не наше кредо.

Нет, я в Антверпен не поеду!

Свить гнездышко, сюсюкать — ах,

как это пошло! Стать в руках

нажившихся дельцов орудьем…

Нет, мы ронять себя не будем.

Отец мой грабил, богател.

У нас иной — светлей — удел.

Мы с теми, кто в борьбе наметил

путь обновленья на планете.

Е л е н а.

Куда-то облака бегут…

А где для странника приют?

Найдутся ль на земле пределы,

где можно честно жить и смело?

Б е н ь я м и н.

Туда, где, искрясь льдами,

Полярный круг прильнул,

уедем навсегда мы

в чудесную страну.

Не схожую с обманной

Америкою, где

плантаций океаны

и черный раб в беде.

На благодатных нивах

свободного труда

свободной и счастливой

ты станешь навсегда.

И где угодно в мире,

что давит нас катком

и наше братство ширит, —

мы на борьбу пойдем.

Реке преграда есть ли?

Сметет гряду плотин!

И нет нам счастья, если

несчастлив хоть один.

Е л е н а.

Довольно слов и стонов,

поедем в этот край!

Е л е н а, Б е н ь я м и н  и  р е п р о д у к т о р.

Лишь в счастье миллионов —

цветенье, радость, рай!

ЭПИЛОГ

Д я д я  С о к р а т.

Д я д я  С о к р а т (перед занавесом).

Прошу вас преклонить, месье и дамы, слух!

Я больше не Сократ, а лишь бесплотный дух.

Жаль, песенка моя на сцене нынче спета.