Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола

Е л е н а.

Что скажешь ты на это, Беньямин?

Б е н ь я м и н.

А ничего!

А н д р е а с.

Я вижу, вы ко мне неравнодушны.

Е л е н а.

Что скажешь ты на это, Беньямин?

Б е н ь я м и н.

А ничего!

А н д р е а с.

Гораздо искренней вы были

со скупщиком в Париже, чем сейчас

сама с собой,

хоть ровно ничего с тех пор не изменилось.

Е л е н а.

Да, если не считать разоблаченья.

А н д р е а с.

Вы намекаете на безобидный фарс,

где подвизаюсь в роли детектива?

Е л е н а.

Я думаю, что будет справедливо

считать вас шалопаем, прощелыгой.

Но дай вам в руки миллионы тестя —

и спекулянт приобретет размах,

в грабителя банкира превратится.

А н д р е а с.

Благодарю за лестные прогнозы.

Большой талант и тощий кошелек…

Покрутишься при стольких конкурентах!

Е л е н а.

Я вам прощаю даже вашу трусость.

Да и кому охота обезушить?

Все это мелочи. Турусы…

А н д р е а с.

Да как же я останусь без ушей?

Я, при моих амбициях актера!

Не обойтись актеру без суфлера.

Е л е н а.

Да, вам суфлер необходим.

А н д р е а с.

Что вы имеете в виду?

Е л е н а.

Сердечные дела, любовь!

А н д р е а с.

Я принимаю все упреки,

но этих струн просил бы не касаться!

Е л е н а.

Что ты на это скажешь, Беньямин?

Б е н ь я м и н.

А ничего!

Е л е н а.

Скажи хоть что-нибудь!

А н д р е а с.

Ему суфлер, как видно, нужен.

Е л е н а.

И ты оставишь это без ответа?

Б е н ь я м и н.

Я, кажется, усну…

Е л е н а (Андреасу).

Так знайте, я люблю его.

Что ты на это скажешь, Беньямин?

Б е н ь я м и н.

А ничего!

Е л е н а (в сердцах).

Ну что ж, ни на кого не полагаясь,

сама за все я рассчитаюсь.

Настаиваю, пан Кукушка,

что вам в делах любви суфлер необходим.

Или вы думаете, что найдется

такая дурочка, которой лишь скажи:

мол, если в гнездышко мое вы заглянуть не прочь,

мы проведем денечек — объеденье, —

и дело в шляпе?!

А н д р е а с.

Есть и такие.

Е л е н а.

На углу…

Но дело кончится конфликтом,

как только обнаружится,

что ваш бумажник пуст.

А н д р е а с.

Вот с этим я согласен.

Е л е н а.

Я убедилась в вашей неспособности

снискать расположенье женщин,

хотя бы продавщицы из киоска.

На вашу удочку попасться

могла бы разве что мещаночка.

Да, я искала друга по сердцу,

и я его нашла.

Что скажете на это, Беньямин?

Б е н ь я м и н.

А ничего!

Е л е н а.

Ах ничего?

Ну, ничего, так ничего!

А н д р е а с.

Вы этого юнца имеете в виду?

Тогда я вечерком вас непременно жду.

Е л е н а.

Беньямин,

уж этого-то ты простить не смеешь!

А ну-ка, рогоносца проучи!

А н д р е а с.

Что-что?

Со мной на этот счет вы не шутите!

Е л е н а.

А вы притроньтесь к голове!

Не елка это, не сосняк, не дебри,

а поднебесные рога.

И все прощая,

все, даже этого суфлера

в делах любви, я не могу простить вам

рогов… жениться на такой глупышке

и позволять ей наставлять рога!..

А н д р е а с.

Извольте объясниться!

Е л е н а.

Ха! Вот так покоритель женщин!

Вы — рогоносец, вы смешны!

Я презираю вас. Кукушка.

По счастью, я почти что девушкой осталась…

Что ты на это скажешь, Беньямин?

Б е н ь я м и н.

А ничего!

Е л е н а.

Я, кажется, проговорилась!

А н д р е а с.

Скажите, что все это значит?

Не скажете — пеняйте на себя!

Е л е н а.

Вы мне грозите при моем избраннике?

Что ты на это скажешь, Беньямин?

Б е н ь я м и н.

А ничего!

Е л е н а.

Впредь можешь мне не отвечать совсем!

Так знайте, пан Кукушка:

жена вам изменила.

А н д р е а с.

Елена!

Е л е н а.

С моим супругом!

А н д р е а с.

Что? Что я слышу?

Е л е н а.

Удостоверилась воочью…

А н д р е а с.

Когда?

Е л е н а.

Сейчас!

А н д р е а с.

Где?

Е л е н а.

В этом доме.

Они уже зашли далековато…

Она ему застегивала пуговку,

потом они поцеловались,

и вот сейчас, наверно, продолженье,

а может быть, уже