Советская одноактная драматургия, 1982 - Ксения Николаевна Мануйлова

слов-то не было. (Решительно.) Можно и о них. Кто начнет?

Г о д у л и н (несколько сбит с толку). Вы очень быстро.

А н н а  В а с и л ь е в н а. А чего тянуть? Родилась я…

Г о д у л и н. Так далеко не надо.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Правильно, это очень далеко. А близко — вы уже все расспросили. И какие выводы, если не секрет?

Г о д у л и н. С выводами я обычно не тороплюсь.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Осторожность не помешает. Вы, Сергей Сергеич, давно вдовеете?

Г о д у л и н. Собственно говоря, вдовцом я никогда не был.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Это как же?

Г о д у л и н. Да просто: я, видите ли, холостяк. Старый, закоренелый холостяк.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Какую выдержку надо иметь!

Г о д у л и н. Как вам сказать… Несколько раз, помню, критические ситуации были, но я не просто холостяк — я убежденный холостяк. С этим умру.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Простите… Как же умрете, если вы жениться собираетесь?

Г о д у л и н. Уступаю обстоятельствам, но убеждений не меняю.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Не посчитайте меня бестолковой… вы мне попроще.

Г о д у л и н. Годы, Анна Васильевна, вынуждают. Мне осточертела моя пустая квартира. Я пережил уже четыре собаки. Представляете, они, оказывается, живут всего десять-двенадцать лет. Кошки у меня не держатся, сбегают — скучно им, что ли? Да и не люблю я их.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Хомячка не пробовали?

Г о д у л и н. Что это? Первый раз слышу.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Безобидное животное, вроде мышки.

Г о д у л и н. Ой, ну что вы! (Мечтательно.) Хочется, знаете ли, подойти к двери, позвонить и чтобы тебе открыли. (Неожиданно.) Вы умеете мерить давление?

А н н а  В а с и л ь е в н а. Нет.

Г о д у л и н. Жаль. У меня хороший аппарат. Очень удобно, только мерить некому.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Едите, поди, все одну сухомятку?

Г о д у л и н. Холостяки, Анна Васильевна, — люди ловкие. Сам готовлю. Могу позволить себе зайти в ресторан. А вы хорошо готовите?

А н н а  В а с и л ь е в н а. Дома не жаловались.

Г о д у л и н. Банки ставить умеете?

А н н а  В а с и л ь е в н а. А вам куда?

Г о д у л и н. Преимущественно на поясницу.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Это можно.

Г о д у л и н. В наше время найти женщину, чтобы в доме все, — неразрешимая проблема!

А н н а  В а с и л ь е в н а. Жена для этого пригодится. Вы правильно решили жениться, Сергей Сергеич, — сразу из всех затруднений выход. Это я поняла. Одно объясните: а мне-то что хорошего — за вас выходить?

Г о д у л и н. Ну, как же? У меня большая пенсия, вы не будете ни в чем нуждаться. Хорошая мебель, цветной телевизор…

А н н а  В а с и л ь е в н а. Я не нуждаюсь. Цветной телевизор у нас в вестибюле стоит.

Г о д у л и н. Но это будет ваше!

А н н а  В а с и л ь е в н а. На мой век и моего хватит. Я сто лет жить не собираюсь.

Г о д у л и н. Анна Васильевна, вы как-то неожиданно повернули.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Но то, что вы на меня напали, Сергей Сергеич, вам очень повезло. Вот что я вам скажу: есть у нас одна женщина…

Г о д у л и н (начинает нервничать). Анна Васильевна, вы уклоняетесь.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Так что пока вы не сделали никаких выводов, послушайтесь моего совета…

Г о д у л и н. Но я почти окончательно…

А н н а  В а с и л ь е в н а (твердо). Я ведь баба едкая — разве вам такая нужна? И язык у меня острый.

Г о д у л и н (умоляюще). Погодите!

А н н а  В а с и л ь е в н а. После развод затеете — сколько здоровья потеряете.

Г о д у л и н. Да постойте же!

А н н а  В а с и л ь е в н а. Тогда, спрашивается, зачем?

Г о д у л и н (устало). Запутали вы меня.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Уже. А дальше что?

Г о д у л и н (тяжело вздохнув). Нет, холостяком спокойнее.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Сразу и обратно?

Г о д у л и н. Тут лучше не торопиться.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Я с вами согласна.

Г о д у л и н (поднялся). Вы не идете? Я бы проводил вас.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Спасибо. Мне еще не время.

Г о д у л и н  кланяется и уходит.

Снова появляются  д е в у ш к а  и  п а р е н ь. Они идут с разных сторон, где-то в середине сцены их пути пересекаются, но они молча проходят мимо, даже не взглянув друг на друга. Некоторое время спустя появился еще один пожилой мужчина, подошел к Анне Васильевне. Это  В о л о с к о в. Он мягок, застенчив, немного медлителен, слегка опирается на палку.

В о л о с к о в. Добрый день, Анна Васильевна!

А н н а  В а с и л ь е в н а. Здравствуйте, Петр Семеныч!

В о л о с к о в (садится). Позвольте вас угостить, Анна Васильевна. (Дает ей пакет с яблоками.) Племянник с юга прислал. У нас таких нет.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Как ваше давление, получше?

В о л о с к о в. Не сглазить бы! Погода балует. Осень нынче необыкновенная.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Все равно осень. Побалует и обманет. Однажды проснемся поутру, а на дворе дождь во все небо, холод — ничего будто и не было. Как сон. (Помолчала.) А меня только что один гражданин замуж звал.

В о л о с к о в. Соглашайтесь, Анна Васильевна, если человек хороший. Пора уж как-то пристроиться.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Пора-то прошла, Петр Семеныч.

В о л о с к о в. Пока живем, никогда не поздно.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Что же вы мне такие советы даете, а сами?

В о л о с к о в. Я вам добра желаю, вы этого стоите.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Я говорю: сами почему не женитесь? Никто не нравится? В наши годы к этому надо относиться попроще. Тяжело ведь одному.

В о л о с к о в. Обыкновенно. Был у меня садик, так я его продал — сразу легче стало. Ремонт не делаю, одежду ношу аккуратно…

А н н а  В а с и л ь е в н а. Одиноко в пустой квартире…

В о л о с к о в. Вы меня так уговариваете, Анна Васильевна, что я, пожалуй, надумаю. При одном условии. Если вы согласитесь разделить со мной все, что из этого последует.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Что-то я сегодня в большой моде у мужчин.

В о л о с к о в. В самом деле, переходите жить ко мне.

Это непростая минута для обоих, и они долго молчат, думая каждый о своем.

(После продолжительной паузы, тихо и задумчиво.) У меня была славная жена, Анна Васильевна… Чистейшей души человек, и любила она меня… так редко любят. Не знаю, за что меня судьба наградила… В сущности, я человек скучный, всю жизнь в конторе просидел над цифрами, танцевать не умел, петь стеснялся, стихи на второй день забывал, анекдота толково рассказать не мог. А она — как приговоренная около меня! (Замолчал.) Так все хорошо помню.

А н н а  В а с и л ь е в н а (так же тихо и задумчиво.) А я была плохой женой… Он, правда, никогда не говорил так, даже любил прихвастнуть мной перед друзьями, но я-то знаю.

В о л о с к о в. Жалко, детей она мне не оставила, а так упрекнуть больше не в чем.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Жизнь была у него трудная… Из беспризорников в люди выбился, и потом каждый день с трудом доставался.

В о л о с к о в. Мы познакомились на рабфаке… помню: белая беретка, белые полотняные туфли — давно таких не видал. Она тоже только что приехала из деревни на строительство завода.

А н н а  В а с и л ь е в н а. Я и понимала плохо, с кем он воюет, из-за чего… ну что там — швея на фабрике! Только что послушать да посочувствовать.

В о л о с к о в. И сейчас… бывает, не спится или так думается… в белой беретке ее вижу. Комсомол очка моя дорогая.

А н н а  В а с и л ь е в н а. А тут авария у него в цехе. Оклеветали… друзья…