Западный флигель, где Цуй Ин-ин ожидала луну - Ван Ши-фу

гудения ветра в бумаге окна.

          Я сегодня один засыпаю,

   одеялом холодным и грубым одет.

          О, как холодно, холодно мне!

   Скоро ль снова тобою я буду согрет?

(Засыпает.)

Ин-ин (входит, говорит). Я рассталась возле беседки с господином Чжаном. Как мне не хотелось его отпускать! Когда матушка и служанка заснули, я тайком убежала из монастыря и пустилась вдогонку, чтобы ехать вместе с ним. (Поет.)

На мотив «Высокое дерево».

          В обширных полях и пустынных степях

          Сдержать не могла

   я сердце сжимающий страх, —

          Не сделать никак

   двух вздохов подряд впопыхах.

          Но так я его

   хотела догнать поскорее —

          «Косила траву, забывая о змеях».

На мотив «В руках моих лютня и чжэн».

          Завладел ты моею душою,

          И поэтому я

   в путь далекий бегу за тобою.

          Мне тюремщицу-мать удалось провести,

          Хлопотунью-служанку свою успокоить.

          Когда ты поднимался в седло,

   тяжкий вздох на душе затая,

          И когда как безумная я зарыдала,

          Не лукавила я.

          И едва только мы у беседки расстались,

          Чуть лишь к западу солнце склониться успело,

          Я уже изошла небывалой тоскою,

        До последнего я похудела предела.

        А когда я в разлуке полдня провела,

        Изумрудная юбка на поясе стала

 на три новые складки мне шире, —

        Кто изведал такие страдания в мире?

На мотив «Цветы на парче».

Если только дождемся, что свадьбу сыграем,

Лишь тогда успокоятся тяжкие муки.

Почему же в столицу, за именем громким,

Я его отпустила, страдая в разлуке?

Будем вместе – тогда исцелю свою душу

И не буду страдать, изводиться, тоскуя,

А сегодня, как прежде, все снова и снова

Свои думы о нем утаить не могу я.

На тот же мотив.

Чистый иней омыт бирюзовой волною,

Пожелтевшие листья – под светлой росою.

То взбираясь на склон, то спускаясь в низины,

По изгибам дороги спешу за тобою.

Вольный ветер полей на меня налетает,

Я, сбиваясь, то влево, то вправо ступаю, —

Это я поспешаю, бегу за тобою.

Где-то ты, утомленный, сейчас засыпаешь?

На мотив «Чистые воды реки».

     Глупая девочка, в этой харчевне

         сон воцарился глубокий.

     Ночь – словно год,

         я с печалью моей одинока.

     Дождик вечерний,

         замерзший проснулся сверчок.

     Месяц ущербный,

         рассветный подул ветерок.

     Выпьем вина и наутро проснемся

         где, на какой из дорог?

(Говорит.)

Придется постучаться в дверь этой харчевни.

Чжан (говорит). Кто это стучится в дверь? Слышен женский голос. Дай-ка я открою дверь и взгляну. Кто же там, наконец? (Поет.)

На мотив «Встречаю годы Сюань-хэ».

         Коль ты человек, то скорей на вопрос

  ответь мне в разумных словах,

         Коль демон – исчезни, рассыпься во прах!

Ин-ин (говорит). Это я! Матушка уснула, а я подумала: ты уехал, когда-то мы увидимся снова, – и вот пришла, чтобы ехать вместе с тобой.

Чжан (поет).

     Ответ услыхав, за рукав ароматный

         схватил и втащил ее в дверь.

     Да это сестрица со мною теперь,

     Со мною теперь!

(Говорит.)

Где еще найдешь такое верное сердце? (Поет.)

На мотив «Заносчивый вид».

     Ты решилась за мною

         в такую отправиться даль,

     Рукавов и одежды

         совсем тебе было не жаль.

     На узорные туфли упала роса,

         налепилась дорожная грязь,

     И подошва у туфель

         почти что насквозь прорвалась.

Ин-ин (говорит). Ради вас я забыла о дальнем пути. (Умолкает, потом поет.)

На мотив «Сладкий источник».

Ты про еду и про сон забывал,

Этим подругу свою убивал.

Только когда уж цветы увядали,

В наших страданиях

    мы облегченье узнали.

Ныне постели опять холодны,

Феникс с подругой расстаться должны,

И под закрытою тучей луною

Вспомнят они друг о друге,

    и тяжкие вздохи лишат их покоя.

На мотив «Сломанная ветка корицы».

Невзгод у нас много,

    но горше разлуки вовек не найти.

Снесу ль, что за тысячи ли, за горами,

Один ты узнаешь невзгоды пути.

Чем так надрывать себе сердце и душу,

Пусть лучше я долг свой дочерний нарушу!

Настало уж время, когда

    ущербна луна и цветы все опали.

Не знать бы, что значат слова:

    «Кувшин утопили и шпильку сломали!»

К чему мне прославленный в мире герой?

Давно не стремлюсь я к гордыне пустой, —

Хочу лишь одним одеялом укрыться

И лечь после смерти в могиле одной.

Солдат (поспешно входит, кричит). Только что видели, как какая-то девушка переходила через реку. Куда она пошла? Зажгу факел. Ясно, она вошла вот в эту харчевню. Забрать ее оттуда, забрать!

Чжан (говорит). Это еще что?

Ин-ин (говорит). Ты держись позади меня, а я открою дверь, поговорю с ним. (Поет.)

На мотив «Цветок нарцисса».

 Осаждали злодеи обитель Пуцзю —

     и пришлось им могилу копать.

 Опираясь на меч и секиру, ты тоже

     будешь горло, как вижу я, драть?

 Тебе небо злодейскую душу решило

     и глаза завидущие дать?

Солдат (говорит). А ты что за девица? Из какой семьи? Почему поздней ночью переходишь через реку?

Ин-ин (поет).

 Ты не очень-то громко кричи,

 Ты подумай, что будет с тобою!

 Полководец по имени Ду —

     ты, конечно, наслышан об этом герое —

 Только взглянет разок – из тебя

     потечет, словно соус, вода,

 Только пальцем разок шевельнет —

     будет мокрое место, да, да!

 Он на белом коне уже мчится сюда.

Солдат хватает Ин-ин и уходит.

Чжан (просыпается в испуге, говорит). О, это был, оказывается, сон! Дай-ка открою дверь, посмотрю. Я вижу только, что небеса росою дышат, землю инеем одело, звезды утренние вышли, на ущербе месяц светит.

 Сороки и ласточки темною тучей

     сидят на высоких деревьях;

 О спящих вдвоем неразлучницах-утках

     закончиться сон не успел.

(Поет.)

На мотив «Упавший дикий гусь».

             Ива зеленая высится

                 высокой стеной.

      Веет из двери печалью

          холод осенний ночной.

      С леса вершин поредевших

          листья под ветром летят.

      Темное грустное небо,

          залиты окна луной.

На мотив «Победная песня».

Так вот отчего я пробудился!

      Бамбука дрожащего

          стелется тень, как дракон.

      Как сон Чжуан Чжоу,

          о бабочке легкой мой сон.

      В ночи раздается

          немолчная песня сверчков,

      Звучат беспрерывно,

          согласно удары вальков.

      Измучен я болью разлуки,

      И сон мимолетный

          не мог отогнать моей муки.

      Напрасно я тяжко вздыхаю:

      Твоя красота

          далёко, моя дорогая.

Цинь-тун (говорит). Уже рассвело. Чтобы отправиться в путь пораньше, нужно прежде всего приготовить