Драмы - Гуго фон Гофмансталь

Как ты блистаешь вся

После купанья!

Гюлистана.

Да? Вода была

Текучим серебром в лучах луны.

Ганэм.

Когда б я был счастливою чинарой,

Которые ручей тот окаймляют,

Я сбросил бы все листья и к тебе

Я кинулся бы в воду!.. Если б здесь

Я господином был!

Гюлистана.

Да, господином!

Отец совсем здоров. Просил меня

С ним ужин разделить сегодня.

Ганэм.

Да?!

Проклятое искусство! Разбудило

Оно для жизни труп окоченевший.

Он говорил с тобою поутру?

О чем?

Гюлистана.

Сказала я.

Ганэм.

И только?.. Правда?

Ты лжешь!..

Гюлистана.

Нет. Он спросил…

Ганэм.

Спросил?.. Потише!

Здесь стены слушают.

Она шепчет ему на ухо.

О, дорогая!..

Ты говоришь, а у меня в уме

Уж зреет план – чудесный, право! Слушай:

Ведь он уж только тень, хотя грозит

Он нам, но это, право, гром без молний!

Едва стоит на глиняных ногах,

А эта страсть – хвастливость старика.

Гюлистана.

На что же ты надеешься?

Ганэм.

Голубка,

Наверное удастся.

Шепчет.

Гюлистана.

Этот яд

Следов не оставляет в теле?.. Душу

Он усыпляет только?.. Не продаст

Тебе никто такого яду.

Ганэм.

Нет, Продаст мне женщина.

Гюлистана.

Какой ценою?

Ганэм.

Что я женат, она воображает

И этим ядом сделает свободным.

Гюлистана.

Тебе поверят!

Ганэм.

Да. Такая есть. Поверит мне она.

Гюлистана.

Ты лжешь, я вижу.

То говорил: «Сейчас пришла мне мысль»,

Теперь же – что давно такая есть.

Ганэм.

Ее запутал я в обман, не зная,

На что он пригодится. А теперь

Воспользуюсь.

Гюлистана.

Кто это?

Ганэм.

В жалкой лавке

Пирожника, в предместье, где матросы,

Хромая дочь пирожника.

Гюлистана.

А имя?

Ганэм.

На что тебе? Глаза ее за мною

С собачьей верностью следили. Это

Меня задело: я заговорил.

Она из тех, что жадно пьют обманы

И сладкие мечты из них плетут.

Гюлистана.

Кто ей достанет яд?

Ганэм.

Ее отец.

Где прячет он, она оттуда стянет.

Гюлистана.

Яд у пирожника?

Ганэм.

Он очень беден

И ловок очень. Но купить его

Нам невозможно: он из тех, ты знаешь,

Которые писанья отвергают

И с нами не едят. Пойду сейчас,

А ты с ним ужинай.

Гюлистана.

Разделим труд!

Ганэм.

Твой труд, надеюсь, уж не повторится.

Вернусь я скоро. Сдерживай его.

Придумай отговорку… Если б я

Застал тебя…

Гюлистана (закрывая ему рот руками).

Молчи, молчи…

Ганэм.

Прохладны

И вместе знойны эти руки – кровь

Твоя, волшебница, играет в них!

Меня в темнице держишь ты и кормишь

Остатками, которых не едят

Твои собаки, бьешь меня, в пыли

Перед собою ползать заставляешь.

Гюлистана.

Так! что же ты?

Ганэм (будто пришибленный ее взглядом).

А я…

Смотрит вниз.

Я раб любви,

Ганэм, твой раб – и только!

Падает на колени, обнимает ее ноги.

Гюлистана.

Уходи!

Идет старик, я слышу! Уходи!..

Я не хочу, чтоб нас застал он вместе!

Ганэм.

Улыбку знаю я – смотрю в лицо

Ему с улыбкой этой глуповатой.

Гюлистана поднимается по лестнице. Невольник-армянин приходит снизу. Ганэм хочет уйти в дверь направо, спереди.

Невольник.

Была здесь Гюлистана?

Ганэм пожимает плечами.

Невольник.

Говорил

Ты с кем-то, слышал я.

Ганэм.

Да, да, с собакой.

Невольник.

Так, значит, в комнате она своей.

Поднимается по лестнице.

Сцена остается короткое время пустой, потом слева выходить Шалнассар с тремя невольниками, которые несут утварь и драгоценности. Он велит им сложить вещи у левой стены, где находится стол с низкими табуретами.

Шалнассар.

Сюда сложите, так.

Отходит к низшей ступени лестницы, справа.

Ведь говорят,

Идти навстречу солнцу должен тот,

Кто выздоравливает. Так и я…

Гюлистана спускается с лестницы, он ее подводит к подаркам.

Иду к тебе навстречу и забыл

Болезни, и теперь я помню только,

Что жемчуг и янтарь родят они

На дереве и в раковинах. Здесь

Янтарь и жемчуг. Будь добра, взгляни!