Написанное остается - Александр Леонтьевич Петрашкевич
Л ю т е р. А ты, Иохим-Иоанн-Джованни-Исаак, не такой уж и…
И о х и м (перехватывает). Тертый я, ваша светлость, и некогда назывался Ахметом… Так позвать доктора Скорину к господину профессору?
Л ю т е р. Чего же не позвать? Встреча с достойным собеседником взаимно обогащает.
И о х и м. Мудрые слова. По себе знаю. И если подумать…
Л ю т е р. Это уж мое занятие. А ты иди!
И о х и м. Понимаю, ваша светлость!.. Но не едет ли Скорина в Кенигсберг, чтобы по дороге заехать в Вармию, к канцлеру Ольштынского капитула Николаю Копернику?
Л ю т е р (удивленно). К тому самому?..
И о х и м. Иохим другого не знает… У них, ваша светлость, были одни учителя и в Кракове, и в Падуе. Почему же у них не могут быть одни и те же интересы? Тем более что Скорина считает Коперника большим умником. Если это не так, то зачем Скорине возить с собой письма Коперника?
Л ю т е р (удивленно). Ты видел у Скорины письма Коперника?
И о х и м. Что письма! Иохим видел у Скорины такое, от чего кое у кого может потемнеть в глазах. И если бы господин профессор бросил Иохиму на бедность… он… (Вынимает листок.)
Л ю т е р (дает монету). Держи!
И о х и м (попробовал монету на зуб). Коперник посинел бы от злости, если бы знал, как дешево ваша светлость ценит его открытия.
Л ю т е р. За свою наглость ты сгоришь когда-нибудь на костре.
И о х и м. Какая польза жечь бедного Иохима, если могут сгореть Скорина с Коперником? (Передает листок.) Я вам должен сказать, ваша светлость, когда я был мусульманином и торговал шкурами…
Л ю т е р (просмотрев листок). Покажи золотой?
Иохим находит монету. Лютер берет ее и возвращает листок.
Ничего нового. Этот бред у меня уже есть. Всучи кому-нибудь другому.
И о х и м (разочарованно). Такая уж судьба у бедного Иохима: если у Коперника ничего нового, то и ему одни убытки. (Идет к выходу, останавливается.) Когда я был мусульманином, назывался Ахметом и торговал шкурками, мне приходилось встречаться с купцом Иваном Скориной. Не мое дело поучать вашу светлость, но мне не легко было объегорить того Ивана. А этот — Франциск, да еще доктор…
Лютер долго рассматривает монету, потом кладет ее в карман.
Иохим уходит.
II
Ночлежка при трактире. Ночь. Ю р и й О д в е р н и к и П е т р М с т и с л а в е ц спят на широких полатях. М а р г а р и т а почти на ощупь ловко работает спицами — что-то вяжет. За столом, освещенным свечой, сидит С к о р и н а. Он так увлечен чтением, что кажется — не слышит, как красиво и душевно поет Маргарита.
Ой, з-пад лесіку, лесу цёмнага,
Ой-лі, ой-люлі, лесу цёмнага,
Што з-пад гаіку, з-пад зялёнага,
Ой-лі, ой-люлі, з-пад зялёнага.
Тудай ішлі-прайшлі ўсё два малайцы,
Ой-лі, ой-люлі, ўсё два малайцы.
Усё два малайцы, абодва холасты,
Ой-лі, ой-люлі, абодва холасты.
Яны йшлі-прайшлі, станавіліся,
Ой-лі, ой-люлі, станавіліся,
За адну дзевачку пасварыліся,
Ой-лі, ой-люлі, пасварыліся.
«Вы ж не біцеся, не сварыцеся,
Ой-лі, ой-люлі, не сварыцеся.
Аднаму каму я дастануся:
Ці то старшаму, ці то младшаму,
Ой-лі, ой-люлі, ці то младшаму».
Появляется молодой м у ж ч и н а в одеждах, какую носила польская знать в начале XVI века. Галантно отсалютовав шпагой и сделав церемониальный поклон, гость раскинул руки для объятий.
С к о р и н а (потрясенный неожиданной встречей). Микола?!
Г у с о в с к и й. Франциск!!!
Обнимаются.
С к о р и н а. А я думал — чудес не бывает!
Г у с о в с к и й (снова обнял друга). Родной ты мой!
С к о р и н а (отступил, рассматривает). А статный! А важный! А пригожий, черт тебя задери и бог тебя охрани!
Г у с о в с к и й (на Маргариту). Жена?
С к о р и н а. Жена… Но чужая.
Г у с о в с к и й. Все равно красавица. Пшепрашем, пани! (Целует руку Маргариты.)
С к о р и н а (кричит). Юрий! Петр! Да проснитесь вы, медведи!
Одверник и Мстиславец просыпаются, но ничего не понимают.
Микола это! Микола Гусовский! Из нашего края хлопец. В университете Краковском учились вместе, товаришили. (Обнимает Гусовского за плечи.) И не было у меня друга вернее его! И радость — на двоих. И горе — на двоих! И песню родную — в два голоса! И печаль по отчему дому — поровну!..
Г у с о в с к и й. И влюблены были в одну паненочку…
С к о р и н а. Оттого красавица наша и осчастливила третьего. (Мстиславу.) Между прочим, друг мой Микола земляком тебе приходится. Ты из Мстиславля, а он из Гусова на Днепре. Отсюда и прозвище ему Гусовский.
Г у с о в с к и й (с печалью). Теперь у меня, Франциск, и прозвище чужое, и вера не своя…
С к о р и н а (задумчиво, после паузы). Не всякий волен свое имя носить, не каждый может по себе веру избрать.
О д в е р н и к. Маргарита, рыбонька, на одной ноге к корчмарю! Капустки, огурчиков, шкварку! И чтоб мне яишницу в решето. И пойла того, которое шнапсом называется, если ничего другого не найдется. (Подает Гусовскому руку.) Держи! Будем знакомцами. А если полюблю, то на меня можешь положиться. Одверник я! Юрий. А можно и просто Юрась. (К Маргарите.) Ладушка моя, ты еще тут?!
Маргарита выходит.
С к о р и н а. Рука этого самого Юрася одинаково твердо может держать меч и безмен. Он радца Виленский, друг мне верный и…
О д в е р н и к (использовал паузу). Он хотел сказать: и кредитор… Только у таких должников, как Франциск, я сам в вечном долгу останусь. Ибо нет сегодня на всей Белой Руси нашей мужа более достойного и более богатого душою, чем Франциск, сын Скоринин, из славного Полоцка-града.
Г у с о в с к и й. Сколько же мы с тобой не виделись, Франциск?
С к о р и н а. С того самого часа, как расстались…
Г у с о в с к и й (Одвернику). В лето 1509 года от рождества Христова король польский и великий князь литовский Сигизмунд Старый направляет посольство в Копенгаген, чтобы заключить договор о вечном мире…
С к о р и н а. И два счастливые и, как им кажется, способные бакалавры наук вызволенных по воле его величества включаются в посольство писцами…
Г у с о в с к и й. Послы вечный договор подписывают, способные писцы стократ его переписывают, короли готовятся к новой войне, а бакалавры волею судеб на целые годы теряют друг друга… Сон! Ей-богу, сон! Дай я тебя потрогаю, пока ты не исчез.
С к о р и н а. Теряют, чтобы найти!
Г у с о в с к и й (вспомнил). А находят, чтобы спросить друг у друга о содеянном, чтобы поведать друг другу о достигнутом, как во взаимной клятве о том условлено было. Или, может, забыл уговор наш?..
О д в е р н и к. Должно, плохо ты знаешь друга своего, Микола?!
М с т и с л а в е ц. Да мы лучше на плаху, чем супротив слова!..
Скорина обнимает за плечи Мстиславца.
Откройте для себя мир чтения на siteknig.com - месте, где каждая книга оживает прямо в браузере. Здесь вас уже ждёт произведение Написанное остается - Александр Леонтьевич Петрашкевич, относящееся к жанру Драматургия. Никаких регистраций, никаких преград - только вы и история, доступная в полном формате. Наш литературный портал создан для тех, кто любит комфорт: хотите читать с телефона - пожалуйста; предпочитаете ноутбук - идеально! Все книги открываются моментально и представлены полностью, без сокращений и скрытых страниц. Каталог жанров поможет вам быстро найти что-то по настроению: увлекательный роман, динамичное фэнтези, глубокую классику или лёгкое чтение перед сном. Мы ежедневно расширяем библиотеку, добавляя новые произведения, чтобы вам всегда было что открыть "на потом". Сегодня на siteknig.com доступно более 200000 книг - и каждая готова стать вашей новой любимой. Просто выбирайте, открывайте и наслаждайтесь чтением там, где вам удобно.
