Воспитание чувств - Альберт Вениаминович Цессарский

думаешь так обо мне! Не можешь думать!

А л е к с е й (глядя Ивану прямо в глаза). С тобой не могу работать. Понял? Уйду! Из бригады, из цеха уйду — для всех лучше! Прощай! (Хочет уйти.)

И в а н. Нет, не уйдешь! (Хватает его за руку.)

А л е к с е й. Грозишься? Думаешь, добил меня? Пусти!

И в а н. Не пущу!

А л е к с е й. Пусти, говорю!

Борются.

И в а н. Леша, не доводи меня…

А л е к с е й. Я тебя на завод устроил… Я тебя выучил… А ты меня в ответ — в грязь… Первым человеком был, уважали…

И в а н. Замолчи! (Крепко обхватывает Алексея, быстро и горячо говорит.) Леша, мы создаем такую форму работы, которая заставит человека избавиться от всякой дряни — эгоизма, зависти!.. И ты должен сделать мастером не одного себя или меня. Веру, Степана, Галю, Бабушкину!.. Бригаду! Всех!

А л е к с е й. А если я не могу!

И в а н. Должен. Ты теперь не за одного себя, за всех отвечаешь.

А л е к с е й. Да не хочу я за вас отвечать!

И в а н. Ты слушай: нет в нашей стране уголка такого, где бы ты мог в одиночку прожить. Я от тебя здесь не отстану, другие — везде, Леша! Вся сила у нас, чтоб вместе идти. А ты — один!

А л е к с е й (обессиленный, садится на пень). Ты, значит, хочешь сказать, что все было неправильно в моей жизни? Слава, работа… Все, к чему стремился?

И в а н. Ты остановился рано. На себе остановился.

А л е к с е й (внимательно посмотрел на Ивана). Умная Груня — тебя выбрала.

И в а н (вздохнув). Ревнуешь ты ко мне Груню… А когда-то говорил, что никто между нами не встанет.

А л е к с е й. Говорил! Говорил! Говорить все можно… А ты попробуй, перебори это в себе.

И в а н. Она никогда не будет моей женой. Вчера, когда все ушли, она сказала.

А л е к с е й. Что ж ты молчишь!.. Этого не может быть! Несправедливо же так! Правду говоришь? Ох, дурная! Ваня, все-таки смелая она чертовски! Так прямо и сказала? А ведь, значит, поверила в меня, Ваня!..

Из дома выходит  С т е п а н.

С т е п а н (очень взволнованно). Что ж так долго? Нужно начинать сборку. Тебя одного не хватает.

И в а н. Вы мои записки нашли?

С т е п а н. Груня разыскала, отдала, все там наладила… и… Ваня… Братцы… Груня… Вдруг ко мне и…

И в а н. Что?

С т е п а н. Уехала. За нее там Бабушкина. А она… Вот. (Показывает записку.) Карандашом написано… (Читает.) «До свиданья, товарищи. Уезжаю в Сибирь, на новый завод, насовсем. Желаю успеха». Велела мне написать ей. (Пауза.) Да… Завидела вас и… вот. (Показывает на реку.) И тебе, Алеша, ободок какой-то передала. Возьми. (Отдает ободок.)

Пауза. Иван подходит к обрыву, смотрит на реку. Алексей сидит, опустив голову.

(Робко.) Там ждут.

И в а н. Давно она ушла?

С т е п а н. С полчаса.

И в а н. Ты говорил, там спорят, а в доме тихо.

С т е п а н. Аветис Иванович объясняет.

А л е к с е й (не поднимая головы). Она уехала, чтоб не мешать нам с тобой. Вот этот ободок я придумал для тебя. Она выпилила и вернула его мне. Понимаешь? Дескать, сам решай, что с ним делать. Она в миллиард раз лучше меня. (Помолчав.) Ваня, ты помнишь, что я сейчас говорил? Врал все. Выдумывал себе оправдания. Говорил об интересах страны — думал о себе. О соревновании говорил — думал о том, чтоб перед ней выделиться. И я остался один. Без нее и без тебя. Пусть едет, Ваня. Будем с тобой снова вместе. Пойдем к ребятам. И никогда ни слова о ней. Клянусь!

И в а н. Алексей!.. Там собрались комсомольцы, сборщики. Они ждут твоего слова. Ты можешь сказать им так, как сейчас мне?

А л е к с е й (твердо). Могу. (Подумав.) Катер идет не скоро. Она еще на пристани.

И в а н. Да, она еще на пристани.

А л е к с е й. Я сяду за конвейер вместо тебя. Ты успеешь с ней проститься.

И в а н. Проститься…

А л е к с е й. Ведь навсегда, Ваня! Она приехала сюда с тобой, и нехорошо ей уезжать как чужой.

И в а н. Да, нехорошо. Не могу, Леша! Уйти сейчас…

А л е к с е й. Иди, Ваня. Ребята поймут. Здесь я сделаю все — за себя и за тебя. Степан!

С т е п а н  и  А л е к с е й  уходят в дом, там раздаются приветственные возгласы, оживленный разговор. И в а н  несколько мгновений прислушивается к происходящему в доме, потом медленно спускается с обрыва, слышно, как он напевает «Гвозди́ки алые».

Затемнение. Там же через три часа. Солнце уже низко и отражается в окнах дома. Громко звучит комсомольская песня — это комсомольцы расходятся с собрания от Груздевых.

Из дома выходит Ф е д я.

Ф е д я (постоял, осмотрелся, глубоко вздохнул). Чертовщина какая-то… То нужен Забродин, то не нужен… То он опять здесь. А я все неправ… Ничего не понимаю!

М а л ь я н. Федя, а к вечеру посвежело, верно?

Ф е д я (хмуро). Саламасову вы отпустили?

М а л ь я н. Я. И Груздева долго нет… И все же сборка удалась, Федя! (Обнял его за плечи.) Молодцы они! Знают все операции. Контролируют друг друга! Забродин пришел! Бабушкина! Коллектив есть!.. (Помолчав.) О тебе… Федя, все, что ребята там сейчас о тебе говорили…

Ф е д я. Что я плохой комсорг и нужно меня заменить? Когда у меня все мероприятия… Стенгазета регулярно… Кружки разные пели… Э, да что там!

М а л ь я н. Вот ведь бывает, живет человек в этой спешке, не задумываясь, бежит через жизнь, слепой и глухой… А мы пропускаем мимо: беги — лишь бы план!.. И вот — беда. Для всех. Всю жизнь ты только выполнял установки. Чужим умом жил. Не своим!

Ф е д я. Что же, я неправильно жил? Ни секунды для себя! Только завод! Дышал заводом! Домой приду — уснуть не могу, до трех ночи рассказываю, что на заводе было за день, всех перебужу. Если в цехе неприятность, есть не могу — в горле застревает. Никуда от завода — ни в кино, ни в парк с женой. Вся личная жизнь — к черту. И это никому не нужно было?

М а л ь я н. Пойдем в сад заводской.

Ф е д я. Что?

М а л ь я н. В сад. Воскресенье, в заводском парке гулянье. Вот придет Груздев. И ты с нами, Федор. Сегодня будем весь день вместе.

Ф е д я. За всю мою работу, за всю мою жизнь!.. Нет, домой пойду. Жена и не ждет. Когда это я раньше двенадцати домой возвращался? Дождалась. Приду… И все ей расскажу. Знаешь, пять лет мы с ней по душам не говорили. Все некогда. И не нужно мне было. А вот теперь потянуло к ней… рассказать! Жена! (Уходит.)

Из дома выходит  Б а б у ш к и н а, затем — С т е п а н.

Б а б у ш к и н а. Федя пошел?

М а л ь я н. Федя… Домой. Странное дело! Знаю его пять лет, а сегодня в первый раз подумал, что у него есть жена, что он ей, может, песни пел, когда ухаживал… Покараульте здесь. Как появится Груздев, пусть в дом идет. (Уходит