Избранные произведения драматургов Азии - Мохан Ракеш

Т у р х а н (стараясь быть как можно более привлекательной). Слушаюсь, моя султанша, я передам ваше приказание. Но если позволите, я подожду, пока вы ляжете.

К ё с е м-с у л т а н (улыбаясь). Нет, не нужно. Уже поздно. Ложись.

Турхан выходит.

Вот чертовка! Как она сразу поняла мои мысли. У нее и бедра задвигались по-другому, как только она догадалась, что я разглядываю ее для падишаха. Ах, если бы ты сделала моего сына мужчиной! Стала бы первой наложницей повелителя. Во дворце сотни женщин, одна красивее другой, они жаждут попасть в его объятия, но он, бедный, ни одну из них не желает. Стал падишахом, но никак не может забыть о своей темнице. Эта темная келья, словно железная броня, сковала его душу. Интересно, какой женщине удастся растопить эту броню своим пламенем?..

Входит  с и л я х т а р  Ю с у ф.

К ё с е м-с у л т а н. Входи, Юсуф, входи! Где ты пропадал?

С и л я х т а р  Ю с у ф. Приказывайте, моя султанша, я к вашим услугам.

К ё с е м-с у л т а н. И тебя я потревожила в такое позднее время!

С и л я х т а р  Ю с у ф. Что за пустяки, моя султанша, для вашего раба Юсуфа жить — значит служить вам!

К ё с е м-с у л т а н. Дело трудное, Юсуф-ага, очень трудное.

С и л я х т а р  Ю с у ф. Избави бог, султанша! Дурные новости? Что случилось?..

К ё с е м-с у л т а н. Да-да… Плохое! Повелитель в тоске! Разве ты ничего не знаешь?

С и л я х т а р  Ю с у ф. Знаю, он сильно задыхается, чуть ли не до судорог. Иногда он бродит в глубокой задумчивости, словно видит то, что другим невидимо. Как только я тихонько говорю ему: «Мой повелитель» — он вздрагивает, как птица, завидевшая ястреба.

К ё с е м-с у л т а н. Он только что был тут.

С и л я х т а р  Ю с у ф. Зачем он приходил в ваши покои так поздно?

К ё с е м-с у л т а н. Ах, как он плакал у меня на плече, мой птенчик, мой Ибрахим. Нужно что-нибудь придумать, Юсуф-ага! Нельзя сидеть сложа руки и смотреть, как погибает великий падишах огромной державы.

С и л я х т а р  Ю с у ф. Я готов служить и падишаху и вам, моя султанша.

К ё с е м-с у л т а н. Врачи не помогли, Юсуф-ага, но это не значит, что нет никаких других средств. Нужно поискать знахарей, ходжей, знающих чудодейственные заклинания. Может быть, в одном из них наше спасение.

С и л я х т а р  Ю с у ф. Если вам угодно, не позднее завтрашнего утра все обитатели дворца займутся этим. Я заставлю обыскать вдоль и поперек не только Стамбул, но все города страны с востока на запад и с севера на юг: Кайсери, Эрзерум, Багдад, Будин, Белград, Каир, Алжир. Если есть хоть один человек, знающий нужное средство, я отыщу его.

К ё с е м-с у л т а н. Спасибо, Юсуф-ага, во мне затеплилась надежда, твои старания помогут ей укрепиться. Теперь у меня к тебе еще одна просьба…

С и л я х т а р  Ю с у ф. Приказывайте, моя султанша!

К ё с е м-с у л т а н. Послушай, моему Ибрахиму во дворце ты ближе всех. Он говорит о тебе «мой Юсуф», называет тебя «сторожем своих бессонных ночей». Он говорит, что беседа с Юсуфом — это праздничный обед, которым невозможно пресытиться…

С и л я х т а р  Ю с у ф. Для меня это счастье, моя султанша! Если бы я мог помочь его страданиям!

К ё с е м-с у л т а н. Только что он выбежал отсюда, словно одержимый. Его разгневали мои вопросы.

С и л я х т а р  Ю с у ф. О чем вы его спросили, моя султанша?

К ё с е м-с у л т а н (доверительно). Ты нам не чужой, Юсуф-ага, и если бы я что-то скрыла от тебя, то это могло бы помешать тому, что я задумала. Он не дотронулся ни до одной из посланных к нему невольниц. Ты — человек ему близкий, его сверстник, разузнай… Хотя я и мать ему, но я женщина, и он меня стыдится. Поговори с ним по-дружески, может быть, он откроется тебе. Ступай, Юсуф-ага, не оставляй моего Ибрахима этой ночью одного. Повелитель наградит тебя за труды твои.

С и л я х т а р  Ю с у ф. Моя жизнь принадлежит моему повелителю и вам!

К ё с е м-с у л т а н. Спасибо тебе, Юсуф-ага, до свидания. Сегодня ночью благодаря тебе я буду спать.

Сцена четвертая

Утро. На сцене  ж и т е л и  С т а м б у л а.

Т р е т и й  ж и т е л ь. Сегодня утром я встретил женщину из дворца. Она спросила у меня, как найти дом муллы Хюсейна, и так страшно торопилась, будто боялась, что начнется светопреставление, если она не сможет быстро найти дом ходжи-заклинателя.

В т о р о й  ж и т е л ь. На всех улицах кто-нибудь из придворных разыскивает дом какого-нибудь ходжи. Может быть, султан Ибрахим занят размышлениями о боге или вместе с учеными господами обсуждает вопросы веры?

П е р в ы й  ж и т е л ь. Так всегда бывает: тот, кто не смыслит в явном, старается постигнуть скрытое. Эхе-хе! Стал ты падишахом целого мира, а что толку? Да хоть бы стал ты падишахом тысячи миров — все напрасно! Если уж ты не сумел стать властелином хотя бы одной женщины…

Ч е т в е р т ы й  ж и т е л ь. Что за речи, уважаемые! Уж не хочешь ли ты бросить тень на беспредельную мощь нашего благородного падишаха? Зачем нарочно ломать руль в опасных водах зла, когда воды добра светлы и спокойны.

П е р в ы й  ж и т е л ь. В тех водах, о которых ты тут толкуешь, плавают только простодушные утки. Поработайте немного головой, и вы такие узелки распутаете… Ваши сердца упьются блаженством!

Третий и четвертый жители глядят на первого с удивлением — они не понимают, о чем идет речь.

В т о р о й  ж и т е л ь (смеется). Говорят, султан Ибрахим очень грустит. Ни охота, ни развлечения на Босфоре, ни рабыни не могут рассеять его грусти. Говорят, он слоняется из одного покоя в другой, как будто ему тесно в огромном дворце.

П е р в ы й  ж и т е л ь (ехидно). Еще бы не тесно! Ему не только дворец, ему весь мир тесен. Для него небо всегда в тучах. Говорят, Кёсем в сильной тревоге.

Т р е т и й  и  Ч е т в е р т ы й  ж и т е л и. Почему?

П е р в ы й  ж и т е л ь. Говорят, Кёсем все время бранится, бьет невольниц. Разве могут быть веселы куры, если петух не красуется среди них?

Сцена пятая

Время близко к полудню. Дворец Топкапы. Покои султана Ибрахима. П а д и ш а х, задумавшись, расхаживает взад и вперед, вздыхает.

С и л я х т а р  Ю с у ф (входит и почтительно кланяется). Да будет здоров и счастлив наш господин!

С у л т а н  И б р а х и м (вздрогнув, поворачивается). Это ты, Юсуф! Хорошо, что пришел. Прошлой ночью, стоило тебе уйти, как у меня опять стало так тяжело на сердце…

С и л я х т а р  Ю с у ф. Надо было мне остаться с вами, мой господин!

С у л т а н  И б р а х и м. Как можно, Юсуф, как можно! Что же, тебе всю жизнь, все время караулить мою бессонницу? Неужели ты на это согласен? Во мраке моя душа…

С и л я х т а р  Ю с у ф. Да хоть бы у меня была тысяча жизней, мой повелитель, пусть бы они сгорели, только бы у вас на душе стало светлей!

С у л т а н  И б р а х и м. Спасибо, Юсуф, твоя привязанность — мое самое драгоценное сокровище.

С и л я х т а р  Ю с у ф. Мой повелитель осыпает меня почестями и похвалами.

С у л т а н  И б р а х и м. Что слышно, как диван? Что делает Великий везир?

С и л я х т а р  Ю с у ф. Вот записка от него, мой господин.

С у л т а н