Модель. Зарубежные радиопьесы - Петер Хакс

class="p1">Д е в у ш к а. А как облегают ногу.

Ю н о ш а. Да, в самом деле хорошо облегают.

Д е в у ш к а. Ну, бери же куртку!

Ю н о ш а. Эта туфля мягкая, как твоя ладонь.

Д е в у ш к а. Где твоя куртка? Пожалуйста.

Ю н о ш а. Нет, твоя ладонь мягче.

Д е в у ш к а. Ты хотел взять куртку. Пусти мою руку. Пожалуйста.

Ю н о ш а. Сейчас.

Д е в у ш к а. Пусти руку.

Ю н о ш а. Сейчас.

Д е в у ш к а. Пусти.

Ю н о ш а. Сейчас.

Д е в у ш к а. Пусти, пожалуйста. Пожалуйста.

Музыка.

Подъезд нового дома.

Шаги.

Л ю с и. К лифту сюда, Маргит. Доедешь до девятого этажа и потом вернешься на восьмой. А где у тебя, собственно, с ним началось?

М а р г и т. В конфликтной комиссии.

Л ю с и. Но он же не участвует в конфликтной комиссии.

М а р г и т. Нет, но он был, когда обсуждали сотрудника, который всегда засыпает.

Л ю с и. Ему, верно, нужен был психиатр. Теперь вверх по лестнице.

М а р г и т. Он был совершенно нормальный.

Л ю с и. А твой что сказал?

М а р г и т. Он рассказал анекдот про маленького толстяка с сигарой. Знаешь? В один прекрасный день, когда часы на башне пробили десять, дверь в табачную лавку открылась и пошел маленький толстяк с сигарой в руке, он откусил кончик, подошел к маленькому огоньку, какие всегда горят в табачных лавках, зажег сигару, приподнял шляпу и вышел. Ну, знаешь?

Л ю с и. Этот лифт занят. Нет, не знаю.

М а р г и т. Забавно, думает продавец, и на следующий день часы на башне бьют десять, маленький толстяк входит с сигарой, откусывает, закуривает, приподнимает шляпу, выходит, продавец удивляется, и на следующий день — ну что рассказывать. Этот лифт свободен.

Л ю с и. Нет, это другой.

М а р г и т. Как долго. И на следующий день, ну что рассказывать, часы бьют десять, входит маленький толстяк с сигарой, закуривает, приподнимает шляпу, хочет уйти, а продавец ему: «Минуточку! Кто вы, собственно, такой?» «Как, вы меня не знаете? — говорит толстяк. — Странно. Я же тот маленький толстяк, который каждый день приходит в десять и закуривает сигару». Я была единственным человеком, который смеялся. Так мы увиделись в первый раз. Смеяться над одним и тем же — ведь это важно, как ты считаешь?

Л ю с и. Очень важно. В брачных фирмах это учитывают. Твой лифт!

Шум лифта.

И что постановила конфликтная комиссия насчет этого сони?

М а р г и т. Председатель призвал всех быть серьезными, но его не уволили. Ведь это именно тот человек, который всегда засыпает.

Лифт останавливается, дверь открывается.

Л ю с и. Запомнила — до девятого, потом на восьмой, потом налево до средней лестницы, а потом смотри на дверные таблички. У него ведь эта ужасная фамилия.

М а р г и т. Хрдличка.

Л ю с и. Жуть.

М а р г и т. Почему? Я буду фрау Хрдличка.

Л ю с и. Увидимся на работе. Пока.

М а р г и т. Спасибо, Люси.

Дверь закрывается, лифт уходит.

Л ю с и. Хрдличка. Господи, вот это любовь.

Музыка.

Просторное помещение.

М а т ь. Ты моя дочь, мне нужно поговорить с тобой.

Д о ч ь. Почему ты не написала, что приедешь?

М а т ь. Все очень быстро вышло.

Д о ч ь. Я кончу съемки, и мы спокойно побеседуем.

М а т ь. Значит, у тебя нет для матери времени?

Д о ч ь. Он должен воспользоваться светом. В полдень здесь уже нет солнца.

М а т ь. Мне нужно ехать обратно, к тебе на квартиру. Водитель не знает, где я. Твоя хозяйка сказала, что за тобой заехал фотограф, тогда я поехала в редакцию, там мне дали этот адрес. У меня мало времени.

Д о ч ь. Я знаю, что ты теперь скажешь.

М а т ь. Я тоже знаю, что скажешь ты: фигуру, внешность и способности ты унаследовала от меня и не виновата, что получила хорошее наследство; если в тебе есть что-то, чему люди радуются, пусть они радуются; учишься ты хорошо, работа тебе обеспечена, тебе нравится раскрашивать вещи; ткани, которые ты позволяешь фотографировать на себе, должны быть проданы, тебе приятно первой примерять их и доставлять удовольствие тем, кто будет их носить; миру нужно немного красоты, я должна радоваться, что ты вносишь в мир немного этой красоты, иначе зачем же мы производим эти вещи, ломаем голову, как сделать их больше, быстрее, дешевле; потому что весь мир этого хочет; почему этого хочет весь мир; потому что приятно их взять в руки.

Вот как все просто. Это и вправду так просто. У меня теперь есть телевизор.

Д о ч ь. Это прекрасно.

М а т ь. Думала, для развлечения?

Д о ч ь. Можно заглянуть в мир. Тебе нравится?

М а т ь. Я часто теперь думаю о тебе.

Д о ч ь. Почему?

М а т ь. Я вижу мир, в котором много нищеты и горя. И нищета растет. В мире все больше бедных. Все больше умирает детей, все больше на свете голодных…

Д о ч ь. А почему ты при этом думаешь обо мне?

М а т ь. Этот человек, который тебя снимает, он нас не слышит?

Д о ч ь. А ему нельзя нас слышать?

М а т ь. Я вижу этих людей в нужде — и вижу твои фотографии, и я чувствую, что эти люди мне ближе, чем ты на своих фотографиях.

Д о ч ь. Мама!

М а т ь. Они мне чужие, а ты — мое дитя. И я чувствую, что эти люди ближе мне, чем ты на этих фотографиях.

Д о ч ь. Это правда?

М у ж ч и н а (издалека). Милые дамы, свет кончается.

Д о ч ь. Ты можешь не мешать?

М у ж ч и н а. Прости, я не знал.

Д о ч ь. Ты мешаешь! Разве ты не видишь?

М у ж ч и н а. Это мне нравится. Сначала мы теряем свет, а потом размазываем грим.

М а т ь. Я пойду.

Д о ч ь. Ты не можешь так уйти.

М а т ь. Я приехала только для того, чтобы тебе это сказать. Не говорить же мне об этом с чужими?

Музыка.

Комната.

Л ю с и. А ты действительно нажала на звонок?

М а р г и т. Да.

Л ю с и. И что?

М а р г и т. Его не было дома. Вышла уборщица.

Л ю с и. А ты что сказала?

М а р г и т. Что-то сказала.

Л ю с и. Ты ужасно смелая.

М а р г и т. Это не смелость, Люси. Я от страха позвонила. Я стояла перед дверью и уже хотела уходить и вдруг подумала, а что если он переедет. Он один, все напоминает ему о жене. Почему бы не переехать? Тогда все пропало, думаю, и нажала на кнопку. Если б он открыл, я бы, наверное, спросила, правда ли, что он съезжает с квартиры, или что-нибудь в этом роде. А если бы он сказал, что квартира не освобождается, я бы на него посмотрела. Только посмотрела бы — понимаешь? И если он такой, как я представляю, — а он такой, — он сразу бы понял, в чем дело. И тогда, может быть, во мне нашлось бы смелости сказать ему, что я та, которая хочет взять его себе. И тогда — мы бы еще посмотрели.

Л ю с и. А если бы он тебя не понял или ответил какую-нибудь глупость?

М а р г и т. Он понял бы. Понял. Он