Портрет лива в Старой Риге - Гунар Рейнгольдович Приеде

нет?

С а у л в е д и с. Да еще как! И сегодня после уроков приходит Олаф, именно так, как было решено, и выкладывает — так и так, учитель, к тетке в Елгаву, да, но по правде, понимаете, у одной знакомой девушки день рождения, ее родители прислали приглашение…

А н д и н а. Саулведис, мне… ну, как это сказать, у меня камень с сердца свалился… Я так рада.

С а у л в е д и с. Олафу шестнадцать лет. Имел я право ему позволить?

А н д и н а. Конечно. Классный руководитель имеет…

С а у л в е д и с. Но ведь он останется там и на ночь!

А н д и н а. И что такого? Неужели ты думаешь, что у родителей девушки не найдется в доме раскладушки или матраца, на котором…

С а у л в е д и с. Андина! Твой черный юмор…

А н д и н а. Какой юмор, и почему черный? Нет, я ужасно рада, потому что успела нафантазировать невесть что, даже ноги похолодели… Ты спросил у него, что он подарит девушке?

С а у л в е д и с. Ты что…

А н д и н а. Ну?

С а у л в е д и с. Послушай, ты что… тебе…

А н д и н а. Саулведис! С ума сойти… А если у мальчика не было ни копейки за душой? Ты обязательно должен был спросить и одолжить, потому что это очень важно, пойми, не чувствовать себя среди других гостей как…

С а у л в е д и с. Кончай, пожалуйста! Кончай… Мы стояли у окна в коридоре, я смотрел на заявление и… Андина, я отлично знаю, что нельзя было разрешать Олафу ехать, но было совершенно ясно и то, что не разрешить, понимаешь, означает получить в следующий раз тетю или какую-нибудь иную соответствующую версию, за которой в действительности опять скрывалось бы черт знает что…

А н д и н а. И ты разрешил.

С а у л в е д и с. Да.

А н д и н а. Ну и правильно. Мы как раз должны заботиться и думать о том, чтобы у наших было больше контактов с мальчиками и девочками своего возраста, которые живут в семье, чтобы они ездили в гости… Саулведис, я считаю, что мы мало и поверхностно учим их всему тому, чему в семье научаются незаметно, ну, как правильно поздороваться, как держать нож и вилку, что и как дарить, как преподносить цветы, какие, кому… Олаф преспокойно может поздороваться за руку с отцом девочки и только потом посмотреть на мать!

С а у л в е д и с. Это меня как раз меньше всего волновало бы…

А н д и н а. Ты прав, возможны и куда более серьезные ошибки. Я назвала первую пришедшую в голову… Ты заметил, насколько они не умеют включаться в разговор? С нами еще так-сяк, привыкли за эти месяцы, но в присутствии чужих… Раньше я даже не задумывалась, что это за особый вид искусства — разговор. Самому высказаться, выслушать другого…

С а у л в е д и с. Главное. Выслушать другого! Этому, к сожалению, следует учиться и многим, кто вырос в семье.

А н д и н а. Благодарю за замечание.

С а у л в е д и с. Нет, я так… Я просто хотел сказать, что понимаю — ты говоришь, чтобы уйти от разговора о том, что случилось…

А н д и н а. Ты допускаешь возможность того, что на самом деле Олаф находится где-то в другом месте?

С а у л в е д и с. Нет. Он сказал адрес, показал письмо родителей девочки… Он там, в Елгаве. В этом я ни на секунду не сомневался.

А н д и н а. В чем же тогда?

С а у л в е д и с. Я не имел права позволять шестнадцатилетнему парню провести ночь у… ну…

А н д и н а. Почему ты говоришь «провести ночь»?

С а у л в е д и с. Можно сказать и иначе, но…

А н д и н а. Знаешь, тебе не идет.

С а у л в е д и с. Что?

А н д и н а. Такой… наигранный цинизм. Неприятно слушать и… противно. Уходи, пожалуйста.

С а у л в е д и с  уходит.

Вновь звучит та оке музыка.

Дрова в камине догорели, гаснут и угольки, зато четче вырисовывается готическое окно, через которое проникает лунный свет.

Андина подтаскивает лесенку к окну и взбирается на нее, путаясь в длинном платье. Садится. Смотрит в ночь.

Возвращается  С а у л в е д и с.

С а у л в е д и с. Пещерные люди сейчас кончат. Нам начинать.

А н д и н а. Иди и начинай. Я не пойду.

С а у л в е д и с. Андина, но…

А н д и н а. Мне это больше не доставляет никакой радости.

С а у л в е д и с. Что мне сказать Францмане?

А н д и н а. Придумай какую-нибудь ложь, потому что правда для таких, как ты, слишком сильна.

С а у л в е д и с. Может, скорее для таких, как ты?

А н д и н а. Ха!

С а у л в е д и с. Для таких, кто отводит глаза, не имея сил взглянуть на правду.

А н д и н а. И это я!

С а у л в е д и с. Которые говорят неизвестно о чем, лишь бы не называть правду своим именем.

А н д и н а. Уточним сначала терминологию, потому что у меня зарождаются подозрения, что твоя правда — не моя.

С а у л в е д и с. Правда всегда была классовой.

А н д и н а. Твоя на сей раз, ну… сплошные болезненные подозрения.

С а у л в е д и с. Почему болезненные, совсем напротив.

А н д и н а. Напротив?

С а у л в е д и с. Моя правда, к величайшему сожалению, стоит обеими ногами на земле, в то время как твоя…

А н д и н а. Ты бы чувствовал себя лучше, если б елгавская тетя осталась нерасшифрованной? Только откровенно!

С а у л в е д и с. Конечно, лучше.

А н д и н а. Потому что в этом случае, что бы ни случилось, отвечал Олаф, в то время как теперь он и тебя сделал соответчиком.

С а у л в е д и с. Не это меня пугает.

А н д и н а. Что же еще?

С а у л в е д и с. Сам не знаю… Андина, я понял, что мне больше не будут врать, и… и растерялся. Мне теперь откроется, я это ясно понял, очень много нового в нашем девятом «бэ», и не только в той плоскости и ракурсе, как с Олафом… Удобная поверхность, по которой мы оба вместе с ними благодушно скользили, разверзнется…

А н д и н а. И прекрасно.

С а у л в е д и с. Ты в самом деле так считаешь?

А н д и н а. В самом деле.

С а у л в е д и с. И ты не боишься?

А н д и н а. Я? Ну…

С а у л в е д и с. Андина, нас ждут.

А н д и н а. Позовут. (Спускается с лесенки.)

С а у л в е д и с. Следовало бы повторить текст, у меня в голове каша…

А н д и н а. Начало ты знаешь точно. Возьмем это, после полонеза. Ну? Поехали!

С а у л в е д и с.

«Пусть будет музыка!

А н д и н а.

                                  Нет, не хочу.

С а у л в е д и с.

Вы, как луна, меняете свой облик.

А н д и н а.

А вы, как чужестранец, переймите

Обычай славный — руку мне подайте!

С а у л в е д и с.

Вам руку дать? Зачем?

А н д и н а.

                                   Так, на прощанье…

Вот танец кончен, кланяюсь я вам…».

Реверанс, после которого Андина направляется к двери.

С а у л в е д и с. Андина…

А н д и н а (оглядывается). Ну?

С а у л в е д и с. Ничего… Пошли.

А н д и н а. Знаешь, что я придумала? На зимние каникулы со мной домой поедут не только Велга и Байбиня, о которых я писала родителям, но и Лори!

С а у л в е д и с. Прежде чем окончательно решить, подумай еще…

А н д и н а. О чем?

С а у л в е д и с. О Лори… Может, все же лучше Олаф? Как ты сама сказала, у Олафа плечи шире и…

А н д и н а. Саулведис! Ты ревнив?

С а у л в е д и с. Что ты еще выдумываешь.

А н д и н а. У меня было смутное предчувствие, понимаешь,