Сделка. Я тебе верю (СИ) - Беж Рина

Не торопясь, повествую своей женщине обо всем, что и как мы сделали заграницей.

О том, что никто против нее ничего возбуждать не будет. И о том, что большей частью это был шаталовский блеф, который хороший адвокат легко смог бы разрулить. И о том, что никакой видеозаписи, влекущей ей угрозу, уже нет.

— А если у Льва Семеновича копия осталась? — задает она совершенно верный вопрос.

С нежностью касаюсь ее румяной щеки, красных, слегка припухших губ, и с хрипотцой в голосе, выдающей моё явное не спокойствие, заверяю:

— Оставалась, но теперь ее больше нет, — подмигиваю. — Мои спецы почистили его компьютер, а заодно облачное хранилище, где было очень много всего увлекательного. А вирус, которым заразили систему, доделал всю остальную работу.

— Это здорово, — улыбается, а затем очень правильно важное выцепляет. — Ты сказал: много всего увлекательного?

— О, да, - киваю и объясняю. - Левушка Шаталов оказался еще тем предприимчивым козлом. У него на половину власть имущих этого города компромат был собран. Чем, я не сомневаюсь, он и пользовался время от времени.

Не поверишь, но даже на заместителя прокурора Семенова, его дружка, кое-что нашлось.

— Отца Ольги? — морщится Вукалова.

Не хочу и не собираюсь называть ее фамилией твари, которого очень скоро раздавлю, как паука.

— Ага, — подтверждаю, мысленно предвкушая, что Вукаловой она проходит очень и очень недолго. А вот Тихомировой до конца наших дней. — Причем такое, что Валентин Петрович не просто с высокого поста слетит, но и сядет. О чем, думаю, пока даже не подозревает.

— Ого, — качает головой Даша и вновь замирает, когда я, потянувшись в сторону, достаю папку и вкладываю ей в руки. — Что это?

— Завещание твоего отца, — отвечаю. И, поскольку девушка не реагирует и не спешит его вынимать и смотреть, это делаю я сам.

Она же глядит на меня и тихо-тихо уточняет:

— А его ты как нашел?

Усмехаюсь. Наклоняюсь вперед и с удовольствием касаюсь притягательных губ коротким поцелуем.

— Это не я, моя хорошая. Это Марта. Она очень жалеет, что сделала с тобой в прошлом, и таким образом стремится загладить вину.

— Марта?

Понимаю недоверие, поэтому подтверждаю.

— Точно.

— Погоди, она что, выкрала документ у дяди?

Шока Даша не скрывает. Впрочем, я и сам прилично удивился, когда понял, что именно впихнула мне в руки сестра Ярика. А уж когда прочитал условия.

Желание придушить мудака-Шаталова стало просто заоблачным.

— Да, Даш. И такое порой случается, когда хочется спасти задницу с наименьшими потерями, — объясняю поступок родственницы Шаталовых.

— И что в нем? — девушка не спешит открывать заверенный нотариусом документ, лишь касается его подушечками пальцев. — В нём все сложно?

— Сложно было для Шаталова, чтобы тебя этого наследства лишить, — усмехаюсь едко. — А для тебя лично все просто — ты единственная наследница своего отца, пусть и с некоторыми оговорками в будущем. Но при всем при этом Андрей Андреевич, будто предчувствовал проблемы, потому постарался обезопасить тебя и свой бизнес.

— Да, папа о бизнесе очень пекся, — грустно кивает Даша.

Но я не позволяю ей провалиться в печаль и рассказываю о том, что непременно должно ее порадовать.

— Так! А теперь что касается второго крючка. Я нашел твою маму и перевез ее в безопасное место.

— ЧТО? Ты что сделал?

— О да, — улыбаюсь, считывая очередные неверие и шок, а еще робкую надежду, что можно позволить себе вкусить счастья без оглядки, — и к слову, она мне в этом помогала.

— М-мама? Тебе?

— Точно. Даш, ее тоже шантажировали. Тобой и твоей безопасностью.

— Лев Семенович?

— Верно.

— Погоди-ка, — хмурится. — То есть... — как не старается, удержать слезы мой впечатлительная девочка уже не может, — она... меня... получается... помнит?

— Помнит, — утвердительно киваю. — И хотела бы пообщаться, если ты не против.

— Дда, да! Я не против. Я хочу! Ваня, Ванечка!

Плотина рвется.

Дашка бросается мне на шею. Смеясь и рыдая, обнимает, будто от переизбытка чувств придушить хочет, и целует... целует... целует.

Щеки, подбородок, уголки рта, наконец, в губы.

— Ты невероятный... — поцелуй, — невозможный... — поцелуй, — самый лучший поцелуй, — самый замечательный.

Закрыть ее неумолкающий рот получается очередным поцелуем.

А после, когда, выпив стакан воды и немного успокоившись, Даша берет себя в руки, мы звоним ее матери.

Первые минуты я присутствую рядом, убеждаюсь, что Вукалова-старшая не станет дурить и не скажет моей женщине ничего плохого. Затем ухожу на кухню.

Разогреваю приготовленный моей заботливой девочкой ужин и накрываю на стол.

35.

ДАРЬЯ

Начавшийся совершенно обыденно день, к вечеру преподносит сюрпризы один за другим. Сначала пугающие, затем удивительные и радостные.

Иван рассказывает настолько невероятные вещи, что только успеваю себя одергивать: не таращить глаза, не охать, держать рот закрытым, а не наивно распахнутым, и ни в коем случает не визжать от восторга и не рыдать, общаясь с матерью.

Но эмоций так много. Так лихо они меня переполняют. Бурлят в крови, ища выход , что в конечном итоге побеждают.

Вырываются наружу сквозь смех и слезы.

— Ваня! Ванечка! Господи, я не верю! Как ты всё сумел?! Как провернул?! Это же нереально. И опасно.

Теряя робость, набрасываюсь на Тихомирова. Обнимаю, целую, глажу его колючие щеки, крепкие плечи, шею. Плачу и смеюсь, жмусь крепче и задаю по десятому кругу одни и те же вопросы.

Как? Когда? Почему я не заметила? Разве реально было перелопатить такой ворох дел за минимальный срок? Да еще в другой стране. Точно ли он ничем не рисковал? А его людей прихвостни Шаталова действительно не видели?

И главный. Неужели я свободна? Свободна без преувеличений?

Недоверчивая девочка внутри меня старается еще и еще раз убедиться, что её хрупкая шея выпуталась из ошейника.

Скинула ярмо.

Кукловод обезврежен и больше не сможет дергать за ниточки, когда ему вздумается. Не заставит плясать под его дудуку. Не сможет ломать волю, унижать, шантажировать.

У мерзавца больше ничего не выйдет. Руки стали коротки.

И Ваня не смеется над моими страхами. Не отмахивается от чрезмерно дотошных вопросов. Он отвечает, объясняет, успокаивает. Говорит уверенно и подробно, а еще бросает фразу, что очень скоро все наладится.

Невозможно ему не верить.

Да что там?! Достаточно взглянуть на волевое лицо, поймать острый пронзительный взгляд, чтобы понять — этот мужчина слов на ветер не бросает. Что говорит, то и делает.

И ничто, никакая сила его не остановит от совершения возмездия. Он вернет долги с лихвой. Он уничтожит мерзавца, развалившего и растоптавшего его семью. Он превратит его в ничто, как тот заслуживает.

А я помогу. Помогу всем, чем возможно, если это будет от меня зависеть.

— Вань, я хочу прямо сейчас подать заявление на развод.

Заглядываю Тихомирову в глаза, стараясь не ерзать. Ловлю поощряющую улыбку на четко очерченных губах и отставляю на прикроватную тумбу фужер с недопитым шампанским.

О, да. Не утерпела и ради такого шикарного повода упросила своего невероятного мужчину открыть к ужину бутылочку игристого. Он не отказал. Мы даже тост озвучили, дополняя друг друга.

Но, ополовинив бокал, я вдруг осознала, что счастье-то неполное.

Душе неймется. Душа требует действий. Тех самых, о которых мечтала пять лет.

А именно — зафиналить больные и ненужные отношения с Ярославом.

Освободиться от него.

Абсолютно и окончательно.

Раз и навсегда.

— До утра ждать не желаешь? — понимающе усмехается Иван.

Слава богу, не отговаривает, потому что.

— Да я не усну даже, — поясняю и, считывая согласие, спешно соскальзываю с дивана, чтобы принести ноутбук.