Утешение - Николай Петрович Гаврилов

— Вроде нет, — словно почувствовав ее мольбу, неуверенно произнесла женщина. — Но точно не скажу. Изувеченные они были, да и старалась не смотреть на лица.　

— А был кто-нибудь в танкистском шлеме, знаете, черный такой, с наушниками?　

— Один вроде. Но он внутри танка остался. Водитель. Других не помню. Простите меня, но не знаю я…　

«Леши здесь не было. Надо искать дальше, — больше по желанию убедила себя Ольга, поблагодарив женщину. — Но где искать?!»

А затем произошло что-то непонятное.　

Выйдя из подъезда, она боковым зрением машинально отметила стоящие в глубине двора «Жигули», которых раньше не было. Пошла на выход из двора, но вдруг за спиной возник шум и визг колес. «Жигули» резко остановились возле нее. Хлопнули двери с двух сторон. Все произошло слишком быстро, она ничего не успела осознать, поняла только, что ее схватили за руку и воротник и запихивают в машину. Полетели пуговицы от пальто.　

— Тап ала{6}, — рявкнул кто-то, и она осознала, что находится на заднем сиденье, что сидящий рядом зажал ее шею и прижал голову к себе и что у него нестерпимо едко пахнет из подмышки. В следующую секунду мужчина схватил ее за подбородок И приподнял лицо.　

— А чё? Пусть кричит, — сказал сидящий за рулем, чернявый и совсем молодой, и добавил что-то по-чеченски. В машине засмеялись. Их было трое, двое сидели по бокам Ольги. Машина проехала на выезд из двора и остановилась у дороги.　

— Что ты здесь шаришь, тварь? Чё вынюхиваешь? — тряхнул ее тот, кто зажимал шею. Сидящий с другого бока потрошил ее сумочку. Ольга даже не успела заметить, как она оказалась у него в руках. Полетел в открытое окошко ее паспорт. Он достал фотографию Алеши в военной форме, плюнул снимку в лицо и тоже выкинул в форточку. Затем полетела и сама сумочка.

— Доллары, — довольно ухмыльнулся он, пряча в карман деньги Галины.　

— Я сына, сына ищу, — пытаясь освободиться от хватки, задыхалась Ольга. — Сын пропал здесь. Прошу, умоляю, отпустите…　

— Э… Твой сын убивать нас приехал, — прижавший ее сильнее сжал подбородок и ударил ладонью по искаженному лицу. Удар пришелся куда-то в лоб. Еще раз шлепнул — без размаха, так, унизительно. Второй в это время лазил у нее по карманам, прощупал подкладку пальто, дернул замки сапог, проверил голенища, потом полез под кофту, ощупал лифчик. Он искал деньги методично и тщательно, словно обыскивал манекен. Затем ее голову наклонили, сняли с шеи тоненькую золотую цепочку.　

— Мы твоего сына зарезали. Вот так… — Ольга не видела, но поняла, что сидящий рядом провел себе ладонью по заросшему горлу. Он добавил что-то по-чеченски, и в машине снова засмеялись. Наконец сидящий сбоку вышел из салона, а второй пнул ее ногой в спину, выталкивая из машины.　

— Пошла… — И снова смех.　

Может быть, они бы уехали. Но сидящий за рулем чернявый и молодой что-то гортанно произнес, и ее, растрепанную, с искаженным лицом, в расстегнутых сапогах, снова потащили в машину. Сделав небольшой круг, «Жигули» подъехали к гаражам у той же пятиэтажки, но с другой стороны. Совершенно ошеломленная Ольга, как в каком-то замедленном кадре, успела увидеть глаза одного из тех, кто сидел рядом. Он смотрел на нее, но видел ее не такой, какая она была, а такой, какой будет после — раздетой, задушенной, лежащей между гаражей, и взгляд его смотрелся пустым и страшным.　

— Пожалуйста, не надо, — прошептала Ольга.　

Они подъехали к гаражу, вывели женщину из машины, но в этот момент рядом оказался еще один человек. Тот самый чеченец с рыжей щетиной, с начищенными ботинками, с которым она разговаривала у подъезда.　

— Нельзя! — крикнул он. Какие-то секунды выпали из сознания. Они спорили. Чеченцы отошли от нее, в чем-то убеждая этого мужчину, а он, злясь, отрицательно махал головой и показывал пальцем в сторону, откуда они приехали.　

— Я сказал, то ты сразу ко мне обратилась. Это почти то же самое, что гостья, — сказал рыжебородый, когда те трое все-таки сели в машину. — Не надо тебе здесь ходить. Они плохие люди, мародеры, сыны шакалов. Воевать не хотят — ищут, кого ограбить. Что стоишь? Сегодня они тебя не тронут. Уходи. Уезжай отсюда. Иди…　

Ничего не видя, запахивая пальто с оторванными пуговицами рукой, Ольга пошла от гаражей. На обочине, где машина останавливалась, она опустилась на землю и начала слепо шарить руками по прошлогодней траве и снегу. Нашла фотографию Алеши, вытерла ее и впервые за все это время всхлипнула. Нашла паспорт. Иконку Богородицы. Она никуда не торопилась, все движения ее были медлительными, неспешными.

Спрятала карточку в рамке под пальто. Огляделась.　

На всю ширину улицы в ее направлении двигалась цепочка солдат. Двигались грамотно — кто-то впереди, кто-то прикрывает. Человек семь в бронежилетах, с автоматами, с ручными пулеметами.　

— Оля, все нормально? Ты ранена? — крикнул идущий впереди, и она поняла, что это Слава, но даже не удивилась этому. В мыслях и на душе была пустота.　

— Фу, нашли… — Слава помог ей подняться. — А я потом думаю, зачем мы тебя здесь оставили? Взял бойцов, и сюда… Узнала что-нибудь? Сейчас пойдем к нам. У меня там шикарный блиндаж, вернее, подвал. Топчан, отличный кофе, сколько хочешь. А завтра мы тебя в Северный отвезем. Да что с тобой, мать?.. Местные? Ты только скажи, мы сейчас быстро тут всех зачистим.　

— Нет, не надо. Те уже уехали, — чужим голосом ответила Ольга. Ей бы броситься на грудь Славе и заплакать там в крик. Но она не могла. Сейчас она боялась мужчин.　

Потом ее начало трясти.　

* * *

В штабной палатке замполита в аэропорту Северном, кроме усатого майора, находилось еще несколько офицеров. Отрешенная и бледная Ольга в пальто с оторванными пуговицами говорила тихим, бесконечно уставшим голосом:　

— На улице, идущей на привокзальную площадь, по левой стороне находится пятиэтажный дом с магазином. В конце дома небольшой пустырь. Там закопаны останки предположительно десяти человек. Надо достать тела и отправить их на генетическую экспертизу. Мне сказали, что это делают в Ростове.　

— Там ваш сын? — спросил усатый майор.　

— Нет. Думаю, что нет. — Ольге хотелось опереться на брезентовую стенку палатки и закрыть глаза. Она устала. Эмоционально вымоталась. Вместо одной ночи в подвале у Славы она провела двое суток. Не было попутного транспорта в Грозный-Северный. Все двое суток там шел бой. Забегая на минутку в подвал, Слава пытался ее растормошить, поил кофе, рассказывал что-то