Песнь клетки. Медицинские исследования и новый человек - Сиддхартха Мукерджи

заболевал, и этот печальный исход наблюдался примерно один раз из ста. Но если ребенок переживал прививку и ее “яд”, у него проявлялась довольно слабая форма болезни с легкими симптомами или вовсе без них – и возникал пожизненный иммунитет.

К 1700-м годам эта практика распространилась по всему арабскому миру. В 1760-е годы в Судане целители применяли практику Tishteree el Jidderee (“покупки оспы”)16. Целитель (обычно женщина) шел к матери больного ребенка и торговался, чтобы приобрести самые активные гнойники для инокуляции. Это было чрезвычайно тонкое искусство: самые проницательные целители распознавали повреждения, которые были именно в той стадии зрелости, когда содержали достаточное количество вирусного материала, чтобы обеспечить защиту, но не вызвать болезнь. Разнообразие размеров и форм гнойников объясняет европейское название оспы – вариола, происходящее от слова “вариация”. А иммунизацию против оспы называли вариоляцией.

В начале XVIII века жена британского посланника в Турции леди Мэри Уортли-Монтегю переболела оспой, и на ее идеальной коже остались следы болезни. В Турции она наблюдала за практикой вариоляции и 1 апреля 1718 года с воодушевлением писала своей давней подруге Саре Чисвелл:

Некоторые старые женщины занимаются этим делом каждую осень, в сентябре месяце, когда спадает сильная жара… Старуха приносит ореховую скорлупку, полную лучшего материала оспы, и спрашивает, какую вену вы предпочитаете раскрыть. Она немедленно протыкает указанную вами вену толстой иглой (что не больнее обычной царапины) и помещает в вену столько материала, сколько может поместиться на острие ее иглы, а затем накладывает на маленькую ранку часть полой скорлупки, и так открывает четыре или пять вен. Потом [у людей] начинается жар, и они остаются в постели два дня, изредка три. Очень редко у них на лицах появляется больше двадцати или тридцати [гнойников], и никогда не остается следов, а через восемь дней они чувствуют себя так же хорошо, как до болезни. В месте уколов во время болезни остаются гноящиеся ранки, что, я не сомневаюсь, является хорошим знаком. Каждый год этой процедуре подвергаются тысячи людей, и французский посланник говорит в шутку, что они здесь используют оспу как развлечение, как в других странах лечатся на водах. Нет ни одного примера, когда кто-нибудь умер, и поверьте мне, я вполне убеждена в безопасности этого эксперимента, поскольку намерена испробовать его на моем драгоценном маленьком сыне17.

Ее сын так и не заболел оспой.

Практика вариоляции оставила еще один след: вероятно, в связи с ней впервые было использовано слово “иммунитет”. В 1775 году интересующийся медициной голландский дипломат Герард ван Свитен использовал слово “иммунитет” для описания устойчивости против лихорадки и натуральной оспы в результате вариоляции18. Так навсегда переплелись истории иммунитета и натуральной оспы.

История (возможно, вымышленная) гласит, что в 1762 году ученик аптекаря Эдвард Дженнер услышал слова одной молочницы: “Я никогда не заболею оспой, потому что болела коровьей оспой. И у меня никогда не будет ужасного рябого лица”19. Может быть, он узнал об этом из местного фольклора, поскольку в английском народе бытовало мнение о “молочной коже молочниц”. В мае 1796 года Дженнер предложил более безопасный способ вакцинации против натуральной оспы. Вирус коровьей оспы, родственный вирусу натуральной оспы, вызывает болезнь в гораздо менее тяжелой форме, без рубцов и без риска для жизни.

Дженнер взял пустулы с кожи молодой молочницы Сары Нелмс и ввел их содержимое восьмилетнему сыну своего садовника Джеймсу Фиппсу. В июле он вновь вакцинировал мальчика, но в этот раз веществом из гнойника уже от натуральной оспы. Хотя Дженнер нарушил буквально все этические запреты, касающиеся опытов над людьми (в частности, нам ничего не известно о получении им “информированного согласия”, и опыт с живым вирусом вполне мог оказаться для мальчика смертельным), эксперимент удался: Фиппс не заболел натуральной оспой. После первого сопротивления медицинского сообщества Дженнер умножил свои усилия и прославился как изобретатель вакцинации. Вообще говоря, в самом слове “вакцина” запечатлена память об эксперименте Дженнера – оно происходит от латинского слова vacca, что означает “корова”.

Однако эта история, переделанная и пересказанная в учебниках, скорее всего, полна неточностей. Вероятнее всего, повреждения на коже у Сары Нелмс были вызваны не коровьей, а лошадиной оспой. Дженнер признавал это в книге, изданной в 1798 году: “Так болезнь передается от лошади [так я понимаю] на коровье вымя, а от коровы человеку”20. Более того, Дженнер, вероятно, не был первым западным человеком, осуществившим вакцинацию: в 1774 году крепкий и процветающий фермер Бенджамин Джести из деревни Иетминстер в графстве Дорсет, решив, что заразившиеся коровьей оспой молочницы приобретают иммунитет против натуральной оспы, взял гнойники с вымени зараженной коровы и заразил жену и двоих сыновей21. Джести стал объектом насмешек врачей и ученых, однако его жена и дети пережили эпидемию натуральной оспы, не заразившись.

Но как введение вакцины создает иммунитет, в особенности долгосрочный? Какие-то факторы, возникающие в организме, должны побеждать инфекцию и сохранять память о ней на протяжении многих лет. Как мы вскоре узнаем, вакцинация стимулирует синтез специфических антител против микробов. Эти антитела образуются в В-клетках и сохраняются в клеточной памяти хозяина, поскольку некоторые из этих клеток живут десятилетиями – еще долгое время после введения первичного инокулята. В следующей главе мы вернемся к тому, как В-клетки умудряются сохранить такие воспоминания и как им помогают Т-клетки.

Однако мы недооцениваем тот факт, что вакцинация действует в первую очередь на врожденный иммунитет. Задолго до того, как на сцену выходят В- и Т-клетки, ранний результат вакцинации проявляется в активации клеток первой линии защиты – макрофагов, нейтрофилов, моноцитов и дендритных клеток. Именно эти клетки захватывают инокулят, особенно если он смешан с раздражающим веществом; паста из вареного риса и трав, которую я упомянул, вполне вероятно, служила именно для этой цели. Далее в результате нескольких сигнальных процессов, включая фагоцитоз, клетки расщепляют и обрабатывают инокулят, инициируя иммунный ответ.

И в этом заключается главная проблема иммунологии: если мы повреждаем древнюю систему врожденного иммунитета (призванную атаковать всех микробов без разбора), то одновременно повреждаем В- и Т-клетки приобретенного иммунитета, которые различают специфических микробов и хранят память о них. Генетическая инактивация врожденного иммунитета у мышей приводит к тому, что животные плохо реагируют на вакцину22. Люди с нарушением функции врожденного иммунитета (обычно дети с редкими генетическими синдромами) имеют очень хрупкий иммунитет, и их реакция на прививки тоже в значительной степени ослаблена. Они погибают от бактериальных и грибковых инфекций, точно так же как мухи без врожденного иммунитета умирают в результате