Особый отдел империи. История Заграничной агентуры российских спецслужб - Александр Николаевич Борисов

имя было Берко Янкелевич (Гейсефович) Каган, он же Борис-Осипович и Борис Вениаминович Коган, он же Залмон Хаимович Бергер, он же Андрей Максимович Андерсен, гражданин Соединенных Штатов Америки. Ротмистр Левиз-оф-Менар получал от него доклады устно и письменно и знал его как Андерсена. Люстих показал: «Сотрудник „Генерал" раньше был в Америке, в Торонто, ныне (1917 г.) в Стокгольме. Мне известен под фамилией Андрей Андерсен; письма обычно шли до востребования. Был если не окончательно провален, то тронут еще до переезда в Стокгольм. Освещал преимущественно Бунд. Никогда его не видел; женат, жена его, кажется, актриса в России. Получен мною по наследству от подполковника Эргардта», — и добавлял, что «Генерал» — очень старый сотрудник, работу начал, по-видимому, еще в России. На допросе 7 сентября 1917 года в Стокгольме «Женераль» показал, что родился в 1879 году в местечке Креславка Двинского уезда Витебской губернии. До 14 лет учился в Двинском ешиботе — еврейской духовной семинарии, потом в Двинске же — в еврейском ремесленном училище, откуда был исключен. В революционную организацию вступил 18 лет, все время работал в Бунде — до 1902 года в бундовской организации ще-тинщиков в Креславке в качестве организатора. В начале 1902 года был арестован в Двинске, после трех месяцев тюрьмы выпущен под надзор полиции. В октябре 1902 года снова был арестован, год сидел в минской тюрьме, оттуда сослан на три года в Сибирь — Канский уезд Енисейской губернии. После четырех месяцев пребывания в селе Уринском бежал. Вернувшись в Минск, стал жить и работать в Бунде по паспорту Залмона Хаимовича Бергера. Был арестован в 1903 году, сидел до конца 1904 года в кишиневской тюрьме. Сослан в Восточную Сибирь на 8 лет. С началом войны вместо Якутской области попал в Енисейскую губернию, откуда через полгода бежал и в мае 1905 года прибыл в Двинск, а оттуда уже перебрался за границу. Побывал в Женеве. В 1905–1907 годы, вернувшись в Россию, разъезжал по Северо-Западному краю, уже состоял, по-видимому, секретным сотрудником. В 1907–1909 годах как член организации Бунда жил в Париже, работая у Гартинга. По словам свидетеля Мутника, Каган много ездил в это время по Франции, Швейцарии, Италии и Испании, хотя сам говорил, что никуда из Парижа не выезжал. По словам Мутника, «объехал Каган все эти места со своей невестой, какой-то певицей, ныне живущей в Петрограде (фамилию ее тщательно скрывал), и жил на ее средства». Во время проживания в Париже Красильникова не знал. В 1909 году из Парижа уехал в Америку. Жил там до 1 июля 1916 года. Зарегистрировался в Нью-Йорке как Андрей Андерсен и через 5 лет получил американское гражданство под этим вымышленным именем. 19 июля 1916 года прибыл в Стокгольм, желая проехать в Россию за невестой. С октября 1916 года был членом бундовской организации, а затем и членом эмигрантского комитета в Стокгольме. В этом комитете Каган состоял комиссаром до самого момента допроса Чрезвычайной комиссией Временного правительства в сентябре 1917 года, хотя уже в начале августа в газете «Речь» было напечатано, что в Стокгольме действует секретный сотрудник Каган. По поводу предъявленного ему обвинения Каган-Андерсен «заявил категорический протест и требовал немедленной реабилитации». Однако же на другой день после допроса бежал в Гетеборг и сел на пароход, идущий в Америку. Каган не подозревал, что кроме обличающих показаний прямого начальства имеется дело французской контрразведки по поводу перехваченной военной цензурой переписки его с подполковником Люстихом (он же Эмиль Лео)».

Французская контрразведка считала нужным отметить:

«1. Сердечный тон и очевидное товарищество Эмиля Лео и его корреспондентов в их взаимных письмах.

2. Посылку относительно крупных сумм денег Эмилем Лео его агентам.

3. Факт, что все эти русские революционеры — почти без исключения еврейского происхождения и имеют этические, религиозные и даже коммерческие причины предавать Россию в пользу Германии…»

Из двух захваченных писем французская контрразведка делала вывод, что Андерсен в Стокгольме и Орловский в Гааге суть агенты, получающие от Эмиля Лео инструкцию и регулярно посылающие ему донесения.

В конечном счете французское военное ведомство узнало то, что знало давно французское Министерство внутренних дел, то есть факт существования «бюро» Красильникова в здании консульства.

РАЗОБЛАЧЕНИЯ

Выводы С. Сватикова. — Разоблачители тайн политической полиции. — Предположения В. Бурцева о существовании провокаторов. — Основание журнала «Былое». — Помощник Бурцева М. Бакай. — Данные о предательстве Е. Азефа. — Подозрения полиции и бегство Бакая за границу. — Статистика разоблачений Менщикова. — Решение Менщикова стать охранником. — А. Гартинг о защите интересов Заграничной агентуры. — План Гартинга дискредитировать Бакая. — Следствие С. Сватикова и Е. Раппа по делу Заграничной агентуры. — Сведения о секретных сотрудниках. — Б. Каплун. — Л. Шварц. — Л. Бейтнер. — В. Кенсицкий. — М. Гутман. — Азеф. — Т. Цетлин. — Н. Доброскок. — Суд эсеров над Синьковским и Цетлин. ~ Измена Луриха Департаменту полиции. — Особый отряд французских агентов. — Разоблачение Гартинга. — Разоблачения провокаторов среди эсеров. — Б. Батушанский. — Причины провалов.

«Подводя итоги, — резюмировал комиссар Временного правительства С. Г. Сватиков свой доклад для Чрезвычайной следственной комиссии, — мы должны отметить, что нами даны более или менее достаточные сведения о восьмидесяти трех сотрудниках Заграничной агентуры, работавших на охранку в течение преимущественно последних 10 лет (1907–1917).

По национальностям провокаторы и предатели распределяются следующим образом: из 85 человек — русских 32, евреев 32, неизвестной национальности 5 чел., французов — 4 чел., латышей — 3, литовцев — 2 и по одному итальянцу, грузину, армянину, украинцу, поляку, румыну; кроме того, один немец (барон Штакельберг).

По партийной принадлежности или, точнее — по партиям, которые освещались „сотрудниками“, последние распределялись так: больше всего было сотрудников, освещавших социалистов-революционеров, — 39 человек. Следом анархисты и с.-д. — по 10 сотрудников. Специально „Бунд" освещался одним провокатором. Исключительно Бурцева пытались освещать 9 человек (два из них освещали и с.-p.). По одному провокатору было в грузинском, армянском и украинском движении. Один освещал польское движение, хотя о поляках получались сведения попутно от ряда других сотрудников.

По морально-общественному значению провокаторов на первом плане нужно поставить зловещую фигуру Евно Азефа. За ним идут такие люди, как член I Государственной думы Выровой, Абрам Геккельман-Лацдезен-Гартинг. За ними — многолетние „партийные" работники: с.-д. Житомирский, с.-р. Загорская, с.-р. Абрамов и многие другие».

Кроме регулярных сотрудников было немало и предлагавших услуги, тех, о ком народоволец Клеточников, проникший в 1880 году в III Отделение, писал товарищам-революционерам «такой-то просится в шпионы».

Период деятельности Гартинга дал Заграничной агентуре ряд ценных сотрудников, но ознаменовался крахом и провалами многих важнейших провокаторов. При нем закатились «звезды провокации» — Азеф и сам