Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945 - Александр Геннадьевич Зорихин

бронетанковой технике, в том числе поступавшей по ленд-лизу из Великобритании и Соединённых Штатов Америки, стрелково-артиллерийском вооружении, реактивных системах залпового огня, объёмах американской помощи СССР, организации, формировании, передислокации и применении соединений и объединений сухопутных войск и ВВС Красной армии в европейской части страны[762]. Кроме того, сотрудники военного атташата регулярно выезжали на линию советско-германского фронта и на временно оккупированные территории СССР для знакомства с вооружением Красной армии, советскими оборонительными сооружениями и изучения тактики действий немецких войск – в Восточную Пруссию (июль 1941 г.), Львов (ноябрь 1941 г.), Одессу, Николаев, Симферополь, Севастополь, Мариуполь, Сталино (Донецк), Ростов-на-Дону, Киев (август 1942 г.), Смоленск (ноябрь 1942 г.), под Ленинград (июль 1943 г.)[763].

В то же время Верховное командование вермахта предпочитало не раскрывать японцам содержание своих стратегических планов на Восточном фронте, информируя о них союзника лишь в общих чертах, дабы склонить Японию к нападению на СССР. Так, 13 февраля 1942 г. начальник Штаба оперативного руководства ОКВ генерал-лейтенант Альфред Йодль сообщил Бандзай о запланированном на июнь наступлении вермахта на востоке, не указав направление главного удара. Месяц спустя начальник Генштаба ОКХ генерал-полковник Франц Гальдер проинформировал военного атташе о сроках начала планируемого наступления (не раньше середины мая) и колебаниях Верховного командования относительно направления главного удара (на Москву или Кавказ), призвав своего союзника поддержать рейх выступлением на советском Дальнем Востоке. Эту же просьбу А. Йодль озвучил 4 декабря 1942 г., в разгар Сталинградской битвы, заверив Бандзай в решимости Германии довести войну до победы и сообщив ему о больших потерях у Красной армии. Наконец, 18 апреля 1943 г., трое суток спустя после подписания А. Гитлером приказа № 6 на операцию «Цитадель», А. Йодль вновь встретился с японским военным атташе и сообщил ему о запланированном на лето – зиму наступлении, не назвав конкретные сроки, направления главных ударов и состав группировки[764].

Дозирование поступавшей из ОКВ информации и отсутствие возможностей для её перепроверки через агентуру в Верховном командовании вермахта накладывали отпечаток на донесения военного атташе: нередко в Токио направлялись искажённые данные о военном потенциале Третьего рейха, что мешало аналитикам Разведуправления объективно оценивать ход советско-германской войны. Так, 17 февраля 1943 г. военный атташе генерал-майор Комацу Мицухико проинформировал Генеральный штаб о тотальной мобилизации в вермахт порядка 3 600 000 человек, а 29 сентября сообщил о наличии 89–93 немецких дивизий в районе Средиземного моря (из них 10–13 в Италии) и 22 дивизий в Греции, Югославии, Болгарии и Румынии. Фактически же в первой половине 1943 г. Германия мобилизовала только около 1 000 000 человек, при этом если с 1 июня 1942 г. по 31 мая 1943 г. в армию было призвано 3 470 000 человек, то за аналогичный период 1943–1944 гг. всего 2 645 000 человек, а в сентябре 1943 г. вермахт располагал 55 дивизиями в Западной Европе (из них 17 в Италии) и 15 соединениями на Балканах[765].

Тем не менее Генштаб Японии стремился извлечь максимальную выгоду из союза с Германией, поэтому, помимо взаимодействия с абвером и отделом «Иностранные армии – Восток» в Берлине, продолжал активно обмениваться развединформацией по СССР с немецким военным атташе в Токио. Согласно представлению к награждению германского ВАТ генерал-майора А. Кречмера орденом Восходящего солнца III степени, только в июле – августе 1941 г. Разведуправление получило от него совершенно секретные материалы ОКВ об организации советской промышленности, тактике наступления и обороны советской стрелковой дивизии, структуре Красной армии, дислокации советских войск в европейской части СССР на 1 мая 1941 г., состоянии так называемой «линии Сталина» и транспортной сети в европейской и западноазиатской частях страны. Кроме того, ВАТ неоднократно передавал японскому ГШ сведения о перебросках советских войск с востока на запад на линию советско-германского фронта[766].

В свою очередь в нарушение советско-японского пакта о нейтралитете военная разведка Японии систематически передавала Германии информацию о дислокации советских войск на Дальнем Востоке, их переброске на Западный театр, передвижениях Красной армии внутри СССР, состоянии эвакуированной в тыловые районы страны оборонной промышленности. Эти сведения с периодичностью раз в месяц, а позднее 2–3 раза в неделю, готовились сотрудниками 5-го отдела и через 16-й отдел передавались А. Кречмеру или его помощнику подполковнику Фрицу фон Петерсдорфу (1938–1942)[767].

Задачу на сбор информации по СССР Кречмер получил от генерал-лейтенанта Ф. Гальдера перед убытием в Токио ещё в ноябре 1940 г., поскольку ОКХ и ОКВ остро нуждались в сведениях о дислокации, численности, вооружении и боеготовности Красной армии накануне планируемого нападения на Советский Союз. По прибытии в Японию Кречмер установил контакты с начальниками Разведуправления генерал-майором Окамото Киётоми и генерал-лейтенантом Арисуэ Сэйдзо, а также с руководителем германского отделения военной разведки подполковником Ямагата Аримицу.

Касаясь характера передаваемой японцами информации, фон Петерсдорф показал на Токийском процессе, что в 1942 г. он получил точные данные о переброске авиационных частей из-под Хабаровска на линию советско-германского фронта, в июне того же года – о передислокации войск из района западнее Тамбова в Сталинград, в августе – о ежемесячном производстве танковой промышленности, в октябре – о перебросках резервов на Кавказ[768].

Это подтвердил и захваченный в плен под Сталинградом в феврале 1943 г. заместитель начальника отдела «Иностранные армии – Восток» ОКХ полковник Фридрих Шильдкнехт, согласно показаниям которого в 1941–1942 гг. его подразделение каждые 3–4 недели получало из отдела военных атташе информацию от Генштаба Японии о передвижениях советских частей и соединений в районе Москвы и на Дальнем Востоке, перевозках с Дальнего Востока на Западный фронт, эвакуации населения и промышленных предприятий, строительстве укреплений под Москвой, переводе правительственных учреждений в Куйбышев, трудностях в снабжении продовольствием[769].

Указанные сообщения включались в доклады отдела «Иностранные армии – Восток» Верховному командованию вермахта: 8 декабря 1942 г. в один из докладов, в частности, вошли данные РУ ГШ Японии о намеченном на 15 декабря мощном советском ударе по восточному флангу группы армий «А»[770].

Сотрудничество А. Кречмера с военной разведкой Японии продолжалось вплоть до разгрома Третьего рейха: 11 августа 1944 г. он, например, переслал в Берлин полученные от японцев материалы об организации советского танкового корпуса, танкового полка и огнемётного танкового батальона[771].

Информация по Вооружённым силам СССР поступала в Берлин также от японских военных атташе в Европе. ВАТ в Германии систематически передавал в отдел «Иностранные армии – Восток» ОКХ разведывательные материалы о Советской армии на Дальнем Востоке и в Забайкалье, объёмах поставок американских боевых самолётов по ленд-лизу и размещении советской оборонной промышленности в азиатской части СССР. Резидент в Стокгольме полковник Онодэра Макото передавал аналогичные сведения через аппарат немецкого