Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945 - Александр Геннадьевич Зорихин

пушки образца 1938 г., 122-мм пушки образца 1931 г. (А-19), танков Т-50, Т-60, Т-34-76, КВ-1, КВ-2, реактивных миномётов БМ-8 и БМ-13. В переписке ВАТ с Токио информация финской разведки проходила под литерой «Оцу»[752].

Не ограничиваясь получением разведывательных материалов от Генштаба Финляндии, Оноути и его подчинённые в течение 1941–1943 гг. неоднократно выезжали на линию фронта в Карелию. Кроме того, в феврале 1944 г. в Хельсинки прошло совещание представителей разведок обеих стран, на котором полковник Оноути, его помощник майор Хиросэ Эйити, военный резидент в Германии подполковник Исидзука Такэо, начальник РУ ГШ Финляндии полковник Аладар Антеро Паасонен, начальник агентурного отдела полковник Каарло Вильхо Сомерто, его заместитель подполковник Ульяс Антеро Кякёнен, майор Отто Калерво Рантанен и сотрудник отделения агентурной разведки капитан Тойво Кустаа Салокорпи обсудили состояние советской и немецкой военной промышленности и пришли к заключению о неизбежном разгроме Германии[753].

Вторым по значимости источником данных Оноути о Советском Союзе являлись бывшие сотрудники 2-го отдела ГШ Эстонии, зачисленные на службу в абвер. В июне 1941 г. он, в частности, возобновил контакт с майором Акселем Кристианом, который с июня 1940 г. в рамках совместной финско-немецкой операции «Эрна» занимался подготовкой в местечке Соукка близ г. Эспоо диверсионно-разведывательных групп (ДРГ) для последующей переброски в СССР. За каждый отчёт о Советском Союзе Оноути выплачивал ему 5000 финских марок. Сведения от Кристиана и других эстонских разведчиков проходили в шифротелеграммах ВАТ под литерой «Ко»[754].

В целом стокгольмская и хельсинкская резидентуры на протяжении всей войны успешно решали поставленные перед ними задачи, систематически информируя Генштаб о состоянии Вооружённых сил противоборствующих сторон, новых образцах вооружения и военной техники, ходе боевых действий и перспективах развития обстановки на советско-германском фронте.

Деятельность берлинского разведывательного аппарата под прикрытием военного атташата носила двойственный и противоречивый характер.

С одной стороны, военный атташе координировал работу резидентур в Европе и Скандинавии по СССР и отвечал за взаимодействие с органами военной разведки Германии в рамках соглашений 1937–1938 гг. Для этого в его подчинении находилась специальная резидентура связи с абвером во главе с полковниками Ямамото Хаяси (1939–1942) и Хигути Фукаси (1942–1945), а также многочисленный штат военно-технических резидентов, на регулярной основе знакомившихся с новинками немецкой военной промышленности и образцами захваченного вермахтом советского вооружения и военной техники.

В рамках дальнейшего укрепления двусторонних контактов 18 января 1942 г. Германия и Япония заключили дополнительное соглашение о разделении зон ответственности в мире и мерах по координации боевых действий, придавшее импульс разведывательному сотрудничеству против СССР в годы войны. В нём стороны, в частности, договорились об «уведомлении друг друга по важнейшим вопросам планирования военных операций, […] сотрудничестве в сборе и обмене необходимой для их проведения разведывательной информации, взаимодействии в осуществлении военных диверсий, организации каналов связи между двумя армиями». Хотя формально соглашение нацеливалось против Англии и США, фактически в сферу его действия попал и Советский Союз, поскольку граница зон ответственности прошла по 70-му градусу восточной долготы и охватывала для Японии районы Сибири, Забайкалья и Дальнего Востока[755].

Однако, с другой стороны, ещё 14 января 1942 г. заместитель начальника Генштаба поставил перед военным атташе Бандзай задачу по сбору разведывательной информации о действительном положении дел на советско-германском фронте путём личных поездок на передовую ввиду имевшихся сведений от противников рейха и нейтральных стран о неблагоприятном для Германии ходе войны[756]. Фактически же военный атташат должен был собирать сведения о численности, дислокации, вооружении, мобилизационных возможностях, потерях в личном составе и технике, тактике и стратегии действий немецкой армии на европейском театре, военно-промышленном потенциале, морально-психологическом состоянии вермахта и населения Третьего рейха.

Решая задачи по сбору информации о СССР, военный атташе опирался в первую очередь на давние и тесные контакты с абвером. Признавая вклад немецкой военной разведки в получение достоверных сведений о Советском Союзе, в 1941–1942 гг. правительство Японии наградило орденами большую группу офицеров абвера, включая его главу адмирала Вильгельма Канариса, начальника отдела «Заграница» капитана 1-го ранга Леопольда Бюркнера, начальника 1-го (агентурного) отдела полковника Ганса Пикенброка, начальника 2-го (диверсионного) отдела полковника Эрвина фон Лахузена, заместителя начальника 2-го отдела подполковника Эрвина Штольце, начальника группы 1M (морская разведка) 1-го отдела капитана 1-го ранга Германна Менцеля, начальника группы 1L (ВВС) 1-го отдела майора Вильгельма Брассера, сотрудника советского реферата группы 1H (сухопутные войска) 1-го отдела подполковника Эдгара Шольтца, начальника отдела «Валли-1» разведоргана «Штаб Валли» на советско-германском фронте майора Германна Бауна, сотрудника 1-го отдела полковника Карла Зебера и сотрудника 2-го отдела майора Вильфреда Дёринга[757].

В представлении к награждению Э. Шольтца орденом Восходящего солнца IV степени от 2 августа 1941 г., в частности, отмечалось, что через него были получены ценные сведения о боеспособности, дислокации, организации и вооружении СВ и ВВС Красной армии, военном потенциале СССР на Дальнем Востоке, его планах по оказанию помощи Китаю, ситуации на Ближнем Востоке, политических акциях там Советского Союза и Великобритании. Аналогичным образом оценивались заслуги майора Г. Бауна, который, «являясь обладателем глубоких знаний о Советском Союзе и Красной армии, внёс значительный вклад в обмен информацией с нами о различных аспектах жизни в СССР»[758].

В целом же материалы немецкой военной разведки по СССР оставались важнейшим источником сведений ВАТ в Германии вплоть до разгрома рейха и, как отмечалось в датированном 27 декабря 1944 г. «Перечне важнейших источников информации зарубежных военных атташе (послов)» армейского управления Ставки, являлись в большинстве своём правдоподобными[759].

Другую часть данных по СССР военный атташе получал в отделе «Иностранные армии – Восток» ОКХ: 15 мая 1942 г. Бандзай, в частности, доложил в Токио озвученные начальником отдела полковником Э. Кинцелем планы вермахта по захвату Крыма с Керченского плацдарма, срезу Барвенковского выступа с дальнейшим продвижением к Воронежу и намеченному на середину июня главному в летней кампании наступлению группы армий «Юг» на Кавказ. Кинцель также проинформировал Бандзай о состоянии советских войск на фронте от Ростова-на-Дону до Харькова и о проводимой операции «Кремль» по дезинформации советской Ставки[760].

Необходимо отметить, что благодаря налаженному взаимодействию с центральными органами военного управления вермахта только во второй половине 1941 г. военный атташат в Берлине получил подробную информацию о советском вооружении и военной технике, в том числе о 40,6-мм гранатомёте АГ-2, 50-мм ротном миномёте образца 1938 и 1940 гг., 82-мм батальонном миномёте, 107-мм химическом миномёте (ХМ-107), 76-мм зенитных пушках образца 1931 (3-К) и 1938 гг., танках Т-28, Т-40, Т-34-76, КВ-1, КВ-2, реактивных миномётах БМ-8 и БМ-13[761]. Вплоть до поражения рейха немцы делились с японцами всеми известными им сведениями о советской авиационной и