Не для меня - Александр Викторович Егоров

Официант, предложивший мне, было столик, посмотрел мне в глаза и испарился в неизвестном мне направлении. Он, как-то вдруг, осунулся лицом и прошептав:

– Мистер…. – удрал в какую то комнату. Наверно я был просто ужасен. И вам не советую доводить меня до точки кипения. Непробиваемый Михалыч и тот пасовал предо мною в эти минуты. Он всегда говорил:

– Оставьте его в покое. Это скоро пройдет.

И он опять был прав. Моя злость проходила очень быстро. И главное без последствий. Вообще я редко злился по-настоящему. Но только не в этот раз. Сегодня я по-настоящему разозлился. На себя. На нее. На жизнь. На свои ошибки. На окружающие меня обстоятельства. Короче, я готов был разорвать всех и вся, ради того что бы вернуть себе то состояние покоя, от которого я так быстро ушел. Так прошло долгих три дня. Мое бешенство постепенно утихало, я заперся у себя в номере и пытался практически не появляется на территории пансионата. Это принесло свои плоды. Я ее больше не видел. На второй день после нашей встречи у ресторана, мне стало гораздо легче. К окончанию третьего, я полностью пришел в себя и быстро собрав вещи, готов был к возвращению в свою не придуманную жизнь. Отпуск, туда его душу, кончился. Накрылся медным предметом. Осталось только преодолеть небольшое расстояние до рецепшен, сесть в автобус и отправится в тот мир, в котором и родилось мое предназначение. Но не тут то оно было. На четвертый день, благополучно преодолев открытое пространство от главного корпуса отеля до места посадки, я быстро вошел в автобус и нарочито жестко уселся в самом дальнем конце салона. Вы думаете, что я преднамеренно посмотрел в окно в поисках ее глаз? Ошибаетесь. Это получилось совершенно случайно. Не верите? Ну, это ваше право. Просто я повернул голову в направлении окна и увидел ее. Она сидела за окном автобуса в самом углу парковочного тупика. Ее прекрасная голова была наклонена к самым коленям, прикрытых белой юбкой. Она тихо смотрела мне в след и ее губы, что – то шептали в мой адрес. И тут я понял, кого она мне так неуловимо напоминает. Аленушку! Ну, помните, ту самую Аленушку на берегу озера, пера В. Васнецова. Я все никак не мог поймать свою мысль. И только в этот миг расставания я вдруг осознал, что она, ее облик, ее чистые глаза, ее девственная чистота, напоминают мне мою любимую Аленушку. И тут меня просто накрыло. Накрыло волной необъяснимой тоски. Такой мутной и мощной, что я едва не захлебнулся под ее тяжестью.

– Да что это с тобою, майор!!! Чуть не в голос заорал я.

– Ты совсем спятил или как? – Продолжал я пыхтеть на ходу, пытаясь остановить свое тело, которое пулей вылетело из автобуса и выхватывая на ходу ручку и листок бумаги, быстро накидывало на белый папирус адрес придуманной на ходу электронной почты. Автобус, наполненный спешащими в аэропорт отпускниками, коротко вздохнул мне во след, и наш гид поспешил мне напомнить о том, что мы уже немного опаздываем.

– Подождете, мать вашу. – Подумал я и стремительно подошел к ней вплотную. Вы видели, когда – ни будь глаза дикой лани? Может быть вам повезет, и вы однажды увидите их после того, как она избежит смертельной опасности. В них, в их глубине горит настоящий огонь жизни. Так было и в тот день. Я подошел к ней так близко, как мог себе позволить подойти мужчина, к своей женщине. Я очень четко помню, что два белых пятнышка волнения, появившиеся у нее на щеках, так и не успели вырасти в бледный оттенок тревоги. При моем приближении она сжалась в комок как котенок, будто в ожидании удара и этот миг был самым мучительным для меня. Я подошел к ней так быстро и стремительно, как лев приближается к своей жертве. Неотвратимо и безжалостно. Жестоко и ужасно. И в этот момент я был готов на все. На что именно, спросите вы? Да я и сам не знаю. Я написал свой адрес на клочке бумаги, приблизился к ней вплотную и взял ее за руку. Она подняла голову мне на встречу и в уголке ее глаз блеснула слезинка. Я снова испугался. Нет, правда. Я испугался, что она потеряет сознание и вновь допустил ошибку. Очередную ошибку в это проклятом отпуске. В котором я больше никогда не буду. Я взял ее за руку и поставил ее на ноги перед собою. Коротко отметив про себя, что я в очередной раз не ошибся, я мысленно поздравил себя с тем, что точно угадал ее рост. В ней было ровно 1 метр 68 см. И, если я написал 1.68, то так оно и есть. Можете в этом не сомневаться. Школа, понимаете, обязывает не ошибаться. Т.к. мои ошибки сродни расстоянию между жизнью и смертью. Вообще то я неплохо говорю на разных языках потенциальных врагов. Мое положение меня так обязывает. Но в том миг язык людей, любящих футбол и спагетти, напрочь вывалился из моей головы. Я просто сошел с ума. Хотите верьте. Хотите нет. Я сунул ей в руку обрывок своей бумаги и, сделав короткий выдох, крепко поцеловал ее в губы. Дурак! Идиот! Придурок! Скажите вы и будете абсолютно правы. Я полностью согласен со всеми вами. Безоговорочно и бесповоротно. Так мог поступить только круглый болван. Которым я себя с той поры и считаю, будьте уверенны. Она коротко всхлипнула от неожиданности и ее глаза осветили мое лицо неудержимой волной счастья. Простого, человеческого счастья. Я отстранился от нее на полшага и поцеловал ее еще раз. Потом немного приблизился к ней и поцеловал ее сладкие губы в последний, третий раз. Мне нужно было бежать. Нет, не в том смысле, что мне надо было бежать на автобус, в котором нетерпеливые люди уже нервно шептали мне в спину о том, что времени совсем уже нет. Мне нужно было бежать от самого себя. Непонятно куда. И не понятно зачем. Непонятно почему. Но так была устроена моя жизнь. Бежать не понятно от кого. И стремиться непонятно к чему.

VI

Беги, товарищ майор. Беги. Вот только куда ты убежишь от самого себя? От самого себя некуда податься. Некуда скрыться. Вот тут и произошло все то, что потом перевернуло всю мою жизнь. Если вы помните, я не раз говорил, что я очень быстро отхожу от гнева. Но только не в