Не для меня - Александр Викторович Егоров

она еще не могла. Но глаза могут говорить, поверьте мне. Такой дикой ярости я больше не видел никогда в своей жизни. Как и такой любви, которая струилась на меня сверху из ЕЕ зеленых, бархатных глаз. Я просто захлебнулся в этой волне. Наверное, вы думаете, что я очень сильный человек? Отнюдь. Я просто солдат, который живет на земле ради того, чтобы умереть достойно. Но даже у солдата есть сердце. И это сердце кажется, получило смертельную рану. Но не в бою. А вот так, просто, прыжок, паденье, взгляд. И все пропало. Помню, как я еще подумал:

– Ну, вот и приехали.

Куда приехали? Кто приехал? Зачем? Ничего не понятно. Но делать было нечего. Конечно же, она так же умела перебрасывать мячик с места на место, как и остальные на этой площадке, но все решил один взгляд. Мы снова встретились с нею взглядами, и она выбыла из игры. Просто ушла с площадки и села рядом с друзьями, спрятав лицо в своих коленях. Я все понял. Тогда-то я все и понял. И мне оставалось только дождаться окончания этой истории. Сколько я должен ждать? Не знаю. Может быть год. Может быть два. А может всю оставшуюся жизнь. Она сидела в толпе своих веселых сверстников и два маленьких белых пятнышка волнения стали медленно пробиваться на ее смуглых щеках. Потом я заметил, что они всегда появляются на ее лице, когда она сильно волнуется. Ее каштановые волосы были собраны в мягкий пучок на затылке. Немного округлое лицо дышало свежестью юной розы. Тонкие брови, красиво очерченный нос, мягкая линия губ. Белые зубы и тонкий голосок, гибкая талия, стройные ноги, все в ней было прекрасно. Но главное было не в этом. Глаза. Они излучали невидимый свет с такой легкостью и простотой, что при одном воспоминании о них у меня до сих пор захватывает дух и сердце сбивается с ритма.

Да. Потом было еще три дня игры, и на этом я решил все закончить.

– Стоп майор. – Сказал я сам себе и просто запретил себе выходить на площадку. Я решил все забыть. Вот так просто и бесповоротно забыть.

– Тебе 45. Ей 16. Когда тебе стукнет 70, ей будет….

– Кому стукнет? – Подумал я. – Мне? Да вы что, с ума сдвинулись! Тут до конца отпуска дожить бы и то радость. А вы насчитали мне тут целую вечность. Короче, майор. Отставить любовь и прочую книжно – киношную лабуду. Надо просто жить. – Отчитывал я сам себя.

Кхм… Да. Легко сказать, или написать. Забыть. Отставить. Ну, иди, попробуй забудь. Или отставь то, что бьется у тебя в груди с такой силой, что кажется еще немного и грудная клетка разлетится в разные стороны. Я попытался все забыть. Тем более, что до конца моего отпуска оставалось не так много. Два дня на пляже, плюс три на площадке. Итого пять. День отъезда – минус один дня отдыха. Итого четыре дня на радость жизни. Неплохо. Примерно так думалось мне, когда я заставлял себя лежать на пляже под знойным солнцем пустыни. Именно заставлял. Т.к. за те два дня которые прошли после первой нашей встречи с ней, произошла уйма событий. Ну, во-первых, как я уже и говорил, я заметил, что ее щеки покрывались от волнения белыми пятнышками. Сначала меня это немного забавляло. Но вот однажды, я приблизился к ней слишком близко. Она сидела на песке и рисовала пальцем счет наших команд. И вдруг я увидел, как ее лицо, покрытое милейшими струйками чумазого пота, покрылось мгновенной бледностью так, что мне по-настоящему стало страшно. Страшно за нее. Мне вдруг показалось, что она сейчас, вот прямо в эту секунду умрет от волнения. И тогда я решил все забыть. Она убежала в дальний край пляжа и прилегла там пляжную кушетку. Кажется, она плакала. Моя девочка. Я тебя обидел? Прости. Вот теперь я решил все забыть. Я решил все бросить. Т.к. будущего у меня нет. А втянуть ее за собой в свое настоящее, я не имел никакого права. И в этот миг я кажется понял, как плохо быть по настоящему трезвым, да еще и в отпуске. Мне очень хотелось напиться. Очень. Что бы забыть ее глаза и ее милый профиль, покрытый струйками светлого пота. Она ведь умела играть в волейбол. Моя «Primo pallavolo», как сказала она, сделав очередную подачу на поражение. Это было видно сразу и бесповоротно. Как и любого талантливого человека. Она старалась. Вы думаете для меня? Не знаю. Но я решил все забыть. Как это было не раз. Забыть и не вспоминать. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Ну, что? Как вы думаете, получилось? Ну, вот и про то же самое. Да, три дня я мужественно выполнял свой приказ. Веселыми ногами я обходил кругом игровую площадку. Я сузил свои потребности до минимальных затрат. Я говорил себе:

– Слушай майор. Ну, посмотри, сколько вокруг тебя милых женщин. Очнись. Все кончится очень скоро.

Хмммм. Мда. Вы, когда – нибудь тяжело болели? Скажем там температура, простуда. Можете приказать себе в тот миг:

– А ну кась. Прекратить болеть!

Вот и я про тоже. Любовь – это болезнь. Сумасшедшая и приторно сладкая. Но все-таки бесконечно прекрасная болезнь между Мужчиной и Женщиной.

V

Три дня я очень удачно маневрировал и ни разу не встретился с ней на улице. Когда я немного успокоился, я опять совершил ошибку. Очередную ошибку в этой дурацкой поездке на море. Я престал контролировать пространство перед собой и встретился с нею лицом к лицу, не доходя пяти метров до ресторана. Она шла рядом со своей сестрой и сделала вид, что очень занята клавишами своего сотового телефона. Но сердце обмануть очень трудно. Невидимая волна ее любви ударила меня так, что я чуть не потерял сознание. Все теперь происходило для меня слишком непредсказуемо. Мое дыхание превратилось в прерывистый шум кузнечных мехов. Сердце начало бешено биться о наковальню грудной клетки. Она поправила свои темные очки и оперлась на руку идущей рядом с нею сестры.

– Да что ж такое-то?

Со злостью прошептал я, проходя мимо нее.

– Когда ж это кончится? – Подумал я и вдруг услышал посторонний голос внутри себя.

– Никогда.

– Ну, это мы еще посмотрим. Рявкнул я ему в ответ и вошел в прохладную глубь ресторана. Я разозлился. Честное слово. Разозлился как никогда в жизни. Наверное, в тот момент у меня было очень страшное лицо.