Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945 - Александр Геннадьевич Зорихин

за 10 лет пребывания в Германии он виделся с Гиммлером только два раза – зимой 1936 г. и весной 1941 г., деятельность берлинского разведцентра Усуи не была ему подотчётна, а «заброска 10 диверсантов в Советский Союз вылилась бы в их арест и разоблачение всей операции, что имело бы самые мрачные и разрушительные последствия для японо-советских отношений»[466].

Реальным воплощением разведывательного альянса двух стран стало предоставление доступа японскому военному атташе в Берлине к материалам абвера о Советском Союзе. В реляции к награждению орденом начальника 2-го отдела немецкой военной разведки майора Гельмута Гроскурта от 24 октября 1938 г. отмечалось, что поступавшая через него информация о СССР и Советской армии имела исключительно важное значение для подготовки Японии к войне с нашей страной, особенно в части, касавшейся намерений Москвы в отношении Китая и характера оказываемой ему помощи[467]. Кроме того, посетивший в апреле 1937 г. Берлин помощник военного атташе в СССР капитан Котани Эцуо передал немцам данные об ОКДВА и ЗабВО в обмен на информацию о Красной армии[468].

В свою очередь германский военный атташе в Токио с 1936 г. регулярно получал из Генштаба Японии информацию о дислокации, численности и перемещениях советских войск на Дальнем Востоке, перепроверял сведения немецких источников о военно-экономическом потенциале СССР, а во второй половине 1938 г. его помощник майор Эрвин Шолль и сотрудник 3-го отдела абвера полковник Грайлинг участвовали в допросах Г.С. Люшкова, благодаря чему детализировали дислокацию советских войск на Дальнем Востоке и в Забайкалье, уточнили структуру органов госбезопасности СССР, получили достоверные сведения о характере политических чисток в Советском Союзе[469].

Апогеем предвоенного сотрудничества стало совещание в мае 1939 г. в Токио начальника отдела «Иностранные армии – Восток» Верховного командования сухопутных войск (ОКХ) подполковника Эберхардта Кинцеля с руководством 5-го отдела Разведуправления, на котором стороны сопоставили и скорректировали данные о численности, вооружении, боевой подготовке и дислокации Красной армии в целом. Кинцель, в частности, передал японцам карты железнодорожной сети СССР и дислокации советских войск, материалы о ВДВ, таблицы-перечни частей и соединений, обзор мероприятий по подготовке командного состава Красной армии, взамен получив карту с дислокацией войск 1-й, 2-й ОКА и ЗабВО, справки о численности ВС Японии и Китая[470].

Официальная поддержка нацистским правительством разведывательного альянса позволила Токио вывести на качественно новый уровень деятельность берлинского разведцентра. В 1937 г. в помощь его руководителю подполковнику Усуи Сигэки были направлены сотрудник русского отделения капитан Окоси Кэндзи и начальник немецкого отделения подполковник Манаки Таканобу, которые, в соответствии с директивами начальника Генерального штаба, занялись расширением связей с украинской и кавказской диаспорами и установлением контактов с белоэмигрантскими организациями в Берлине[471].

Ещё в феврале 1937 г. специально командированный в Париж полковник Томинага Кёдзи привлёк к сотрудничеству с японской военной разведкой главу антисоветского Русского национального союза участников войны А.В. Туркула, имевшего вес в русской военной эмиграции во Франции и Германии. Первоначально Туркул получал от Томинага 50 фунтов в месяц, а после перехода в марте 1937 г. в распоряжение разведцентра Усуи – 100 фунтов, которые тратились им на заброску и легализацию агентов Союза в СССР. Паспорта и военные билеты для агентуры Туркула изготавливал абвер[472].

Параллельно с Союзом берлинский центр взаимодействовал с Национально-Трудовым Союзом Нового Поколения (НТСНП). В январе 1938 г. Усуи приобрёл виллу в берлинском пригороде Фалькензее, где три члена Союза – Б.В. Прянишников, А.С. Казанцев и С.А. Зензин – наладили выпуск антисоветских листовок и до ноября 1939 г. готовили для разведцентра еженедельные обзоры советских газет и журналов, освещавшие положение дел в Красной армии, компартии, сельском хозяйстве, промышленности и на транспорте[473].

Среди украинских политических организаций основным партнёром японской военной разведки постепенно становилась ОУН, контакты с которой берлинский разведывательный центр поддерживал с 1934 г. Причиной повышенного внимания японцев к организации Коновальца являлась практическая деятельность оуновцев по насаждению на советском Дальнем Востоке сети нелегальных ячеек при явной пассивности других украинских течений. Так, в августе 1935 г. берлинский разведцентр перебросил через Японию в Харбин оуновского боевика Николу Митлюка, который, изучив ситуацию в местной украинской колонии, в августе 1936 г. при помощи харбинской миссии попытался перейти на советскую территорию, но был убит пограничниками[474].

Ровно через год Осима, два офицера ГШ и советник посольства в Париже Ито обсудили с Коновальцем детали дальнейшего сотрудничества с ОУН, договорившись о получении разведывательной информации по СССР в обмен на помощь в организации её руководящего центра в Харбине[475]. Уже в октябре 1937 г. в Токио с рекомендательными письмами от Осима к заместителю начальника советского отдела подполковнику Акикуса Сюн отправилась организаторская группа оуновцев во главе с Григорием Купеческим, которая после серии встреч с представителями ГШ и Военного министерства выехала в Харбин, где местная военная миссия организовала их размещение, финансирование и подключила к разведывательно-пропагандистской деятельности против СССР с позиций украинской диаспоры в Маньчжоу-Го и на советском Дальнем Востоке[476].

Необходимо, однако, отметить, что после ратификации в 1938 г. «Дополнительного соглашения о подрывной деятельности против Советского Союза» разведцентр Усуи по договорённости с абвером был вынужден свернуть контакты с ОУН, которую немецкая военная разведка задействовала в операциях против Польши и СССР. Тем не менее после подписания советско-германского пакта о ненападении 23 августа 1939 г. абверу было запрещено иметь какие-либо контакты с ОУН, и берлинский центр японцев возобновил связь с украинскими националистами, поддерживая её вплоть до июня 1941 г., после чего контроль над оуновцами окончательно перешёл к немецкой военной разведке[477].

Всего же берлинский разведывательный центр вывел в Советский Союз через Финляндию, Эстонию, Литву, Польшу, Турцию и другие страны до 30 агентов. Так, в сентябре 1938 г. японский военный атташе в Таллине перебросил в СССР через приграничный разведпункт 2-го отдела Генштаба Эстонии в Ирбоске (Изборске) агентурную группу В. Гаврилова, которую эстонцы обеспечили фальшивыми паспортами[478]. Однако результативность заброски агентов была низкой, о чём в декабре 1938 г. новому военному атташе в Германии генерал-майору Кавабэ Торасиро сообщил отозванный в Токио подполковник Усуи Сигэки. По прибытии в Берлин Кавабэ пришёл к аналогичному выводу, так как, несмотря на огромный бюджет берлинского разведаппарата – 300 000 иен, его подчинённым не удалось подобрать пригодных для агентурной работы белоэмигрантов, многие из которых попросту вытягивали деньги из японской разведки под предлогом реализации грандиозных проектов[479].

В схожей ситуации находилась резидентура в Иране, которая в 1938 г. приступила к развёртыванию нелегального агентурно-диверсионного аппарата в Закавказье. 3 июля военный атташе Фукути Харуо с помощью представителя Баммата – военного советника шаха В.Д. Каргалетели – перебросил в