Кодекс чести морского офицера. Русский Императорский флот. Страницы истории, дух и дисциплина - Коллектив авторов

Адмирал А. В. Колчак

«Смирно!» – раздается команда. Из музея появляется блестящая группа морских офицеров, сверкающих золотом и серебром мундиров, аксельбантами и орденами. Впереди идут престарелые адмиралы, затем штаб-офицеры, далее обер-офицеры.

Это все питомцы Морского корпуса. Сегодня каждый из них, находясь в Санкт-Петербурге, может прийти на праздник. Для всех для них широко раскрыты двери родного Корпуса. Они становятся вдоль стены, спиною к огромным двухсветным окнам и лицом к фронту стоящих «смирно» рот.

По команде «Вольно!» в зале слышится шорох, шепот в рядах, иногда стук штыка, шуршанье поправляемой амуниции. В оркестре музыканты осматривают свои инструменты. Хор музыкантов Морского корпуса славится в Санкт-Петербурге. Он состоит из вольнонаемных музыкантов с хорошим музыкальным образованием.

В огромном белом зале напряженное ожидание. Величественна бронзовая статуя Петра Великого работы Антокольского. Красиво выделяются на стене за нею трофеи, взятые нашими кораблями в разных боях. Тут бунчуки турецких пашей, кормовые флаги взятых в плен неприятельских кораблей и т. д.

Опять звонкая команда: «Смирно! Встреча слева! Под знамя! Слушай на караул!» Звякнули ружья, над строем поднялась стальная щетина штыков, все головы повернулись налево. По залу поплыли чудные звуки «Марша Морского корпуса». Нет, это не XX век, это та далекая от нас эпоха, когда Императрица Анна Иоанновна «повелела приказать» этот марш нашему Корпусу. В нем нет еще грома Отечественной войны, нет резких звуков немецких маршей. Это ритмичный под шаг мотив менуэта. Как зачарованные статуи стоят юные стройные гардемарины и кадеты, впившись глазами в двери музея; оттуда появляется фигура адъютанта Корпуса, идущего медленно-торжественным «знаменным» шагом, держа руку, облитую в белую замшевую перчатку, у козырька. Сзади него нога в ногу шагает красавец юноша гардемарин – фельдфебель-знаменщик. На его правом плече лежит белое древко и на конце его колышется белое атласное полотнище нашего знамени с синим Андреевским крестом и с вензелями Государя. Два ассистента-офицера, со сверкающими обнаженными саблями, идут по бокам знаменщика. Знамя медленно проносится по фронту и становится на правом фланге старшей гардемаринской роты. Музыка смолкает. «К ноге!» Стукнули ружья, и в зале наступает мертвая тишина. Но вот опять, «Смирно!» «Встреча слева!» «Слушай на караул!» В дверях музея появляется могучая фигура генерал-адмирала Великого Князя Алексея Александровича. Породистое красивое лицо. Правая рука держится за золотой генерал-адъютантский аксельбант. Сзади идут управляющий Морским министерством, директор Морского корпуса, адъютанты.

Раскатистым бархатным голосом здоровается генерал-адмирал с Корпусом, передавая ему милостивое поздравление Государя Императора. Государь не будет сегодня в Корпусе. Он сейчас на празднике Лейб-Гвардии Гусарского Его Величества полка в Царском Селе. Этот полк празднует в один день с нами.

Великий Князь Алексей Александрович

Начинается молебен. Трогательно поет прекрасный хор. Могучий голос отца протодиакона возглашает – «Благоденственное и мирное житие на враги же победу и одоление подаждь Господи Благочестивейшему, Самодержавнейшему, Великому Государю нашему, Императору Николаю Александровичу всея России… и сохрани их на многая лета». Ликующий хор «Многая лета» и опять густая октава протодиакона – «Российским Императорским победоносной Армии и доблестному Флоту многая лета…» и снова на другой мотив «Многая лета».

Молебен окончен. Линейные [86] выстраивают линию. «Батальон на плечо! Направо!» Точно подымая настроение присутствующих выше всего будничного, всего мелкого, всего пошлого, тот же голос командует: «К церемониальному маршу, поротно, на два взвода дистанции, равнение направо, старшая гардемаринская рота шагом!»

Штаб-барабанщик, старый запасный матрос, с кривыми ногами, точно сошедший с какой-то батальной картины, взмахивает палками. «Трам-трам трам-тарарам», – затрещал барабан, и немедленно в его звуки вливаются резкие, звонкие горны и дробь других барабанов, бьющих «поход». Знамя заколыхалось. Старшая гардемаринская рота двинулась, поворачивая от брига «Наварина» вдоль стены к картинной галерее. Генерал-адмирал со свитой стоит впереди статуи Петра Великого. Над колыхающеюся щетиною штыков взметнулись палки штаб-барабанщика – и через секунду резко опустились вниз. В зале раздались бодрые медные звуки марша.

«Спасибо, старшие гардемарины!» – доносится сквозь пение труб. «Рады стараться Ваше Императорское Высочество!» – стройно, звонко отвечают молодые голоса. Роты идут одна за другой. Точно змея извивается длинная колонна, уходя головой из зала в Картинную галерею.

Вот и 4-я рота. «Хорошо дети». Целой октавой выше остальных отвечает хор детских голосов: «Рады стараться Ваше Императорское Высочество!»

С умилением смотрят родители с хор на своих детей. «Вавочка-то мой маленький, смотрите, как он шагает, как старается», – шепчет своей соседке красивая с проседью дама, любовно следя, как «ее Вавочка» старательно равняется, идя на левом фланге 4-го взвода. Он еще такой маленький, что белые погоны на его детских плечиках кажутся квадратиками. Глаза его сине-небесного цвета с восторгом впились в блестящую золотом группу, стоящую у статуи Великого Петра. Эти детские глаза уже научились смотреть прямо в глаза, и в них видно сознание, что их маленький обладатель горд тем, что также в этом зале когда-то шли и Чухнин, и Нахимов, и Корнилов, и что он, Вавочка, когда вырастет, то, даст Бог, будет не хуже их. Но сейчас важнее всего равнение и не сбиться с ноги. Вавочка добросовестно шагает, вызывая умиление своей матушки и ласковую улыбку смотрящих на парад стариков адмиралов.

Роты уходят в свои помещения. Те, которые идут через картинную галерею, могут видеть, как на них, точно улыбаясь, смотрят суровые лица знаменитых адмиралов из своих золоченых тяжелых рам. Эти живые маленькие дети «гнезда Петрова» видят в портретах и картинах этой галереи всю историю родного флота.

Штаб- и обер-офицеры Российского Императорского флота, 1899 г.

Опустел прекрасный белый вал. Проворные дневальные матросы быстро превратили его в огромную трапезную, уставленную столами, накрытыми белоснежными скатертями. Столы накрываются для всех 700 воспитанников Корпуса и для всех его питомцев, в данное время находящихся в Санкт-Петербурге, и, однако, в этом огромном, без колонн, зале хватало места для всех. Через полчаса, уже без оружия и амуниции, все роты опять входят в столовый зал, туда же направляется вереница питомцев Корпуса. Поется общая молитва. Генерал-адмирал и старейшие адмиралы флота занимают места по правую и левую руку от директора за столами у брига «Наварин», остальные рассаживаются по выпускам, воспитанники занимают свои обычные места за столами.

«К вину и обедать!» – раздается команда дежурного офицера. Мелодичные трели унтер-офицерских дудок серебряным звоном разносятся по залу. Оркестр начинает музыкальную программу.

Обед составлен по традиционному расписанию, в которое входит обязательно гусь с яблоками.

Когда подается пломбир, директор Корпуса, молодой блестящий контр-адмирал, встает и оглашает часть приветствий, полученных Корпусом к этому