Кто не с нами, тот против нас! 1918-1920 годы - Владимир Виленович Шигин

Глава вторая

Матросы против Ленина

Июль 1918 года

В те дни, когда погибал Черноморский флот, а на Каспии диктатура Центракаспия свергала большевистских комиссаров, на Балтике шла ожесточенная борьба за влияние на матросов. В июне 1918 года комиссары Балтийского флота с ужасом обнаружили, что не имеют никаких командных рычагов на команды кораблей. Те, по-прежнему, подчинялись исключительно своим собственным судовым комитетам. Что касается комитетов, то они, помимо повседневного руководства, по революционной традиции 1917 года, самолично комплектовали свои корабли. Поэтому судкомовцы брали к себе только тех молодых матросов, которые разделяли их политические позиции. Ну, а политические взгляды подавляющего большинства матросов к лету 1918 года варьировались от анархистских до левоэсеровских. А потому, несмотря на то, что самые активные матросы постоянно уходили с кораблей на фронты разгоравшейся Гражданской войны, их место тут же заполняли молодые анархисты и левые эсеры.

Кроме этого много начавшаяся массовая демобилизация с флота и почти сразу же последовавших за ней обратный призыв на флот, только что уволенных матросов помимо неразберихи, привел к острому недовольству матросской массы непродуманными действиями большевиков.

Из воспоминаний кронштадтского матроса В. С. Бусыгина: «В июле месяце 1918 года стали мудрить над матросами. Было опять чье-то распоряжение команды кораблей распустить, оставить только тех, кто подпишет договор „по вольному найму“. Следовало подписать соответствующий договор – или подписывай, или убирайся с корабля! По вольному найму я не служил ни одного дня. Я считал, что военная служба с вольным наймом не вяжется, и потому был с флота отчислен. Исключен из списков в июне 1918 года. Поехал домой, на Урал. Дома пробыл всего несколько недель. В конце августа Уржумский военный комиссариат объявил сбор всех бывших матросов, проживавших в уезде. Набралось тут человек семнадцать, все больше мои одногодки. Пароходом нас отправили до Котельнича, а дальше поездом в Петроград. Старшим отряда был назначен моряк Иван Михайлович Попов. Так я опять направился в Кронштадт. Для того, чтобы перевести в звание „Красная армия“, не было необходимости разгонять тысячи матросов и солдат по домам, а потом снова их же мобилизовывать! В Кронштадте месяц или больше скапливали возвращавшихся матросов, главным образом жителей деревень. Набралось много сотен человек. Формировались отряды для отправки на фронт, на Волгу, в район Казани. Колчак был около Казани в северо-восточных губерниях – Вятской, Казанской, в Чувашии… Но тут же вышло новое распоряжение – радиотелеграфистов использовать только по специальности. Тогда я решил идти на линкор „Севастополь“, но там – полное запустение, народу в нашем кубрике – только электрик Смородин. Из радиотелеграфистов уже никого не было. Что делать? Решил пойти опять на „Огонь“ (портовый ледокол – В. Ш.), но и там оказался ненужным, команда распадалась, не было ни капитана, ни его помощника, ни того радиотелеграфиста-немца, а людей готовили к отправке на фронт. Переночевал, а утром опять возвратился в казарму учебного минного отряда. В Кронштадте встретил своего товарища, сослуживца Алексея Петровича Антонова, Леньку. Он завел в какой-то буфет, угостил бутылкой „лимонаду“ и рекомендовал идти в службу связи. Он, оказывается, уже состоял в береговой команде службы связи в Кронштадте. У них не хватало одного радиотелеграфиста…»

В таких условиях главному комиссару Балтийского флота И. П. Флеровскому оставалось лишь жаловался в Москву, что с комплектацией кораблей и воинских частей на флоте происходит полная вакханалия, что набор на корабли производился судовыми комитетами исключительно самочинно, и он, главный комиссар флота, бессилен что-либо изменить. Разумеется, что многие «революционные» функции судкомов давно вышли за рамки их компетенции и сложившаяся ситуация не соответствовала принципам строительства регулярных Вооруженных Сил. Но что можно было поделать с матросами, которые делали только то, что они желали!

Иван Петрович Флеровский

Что касается Красной Армии, то там солдатские комитеты в войсках были распущены еще весной 1918 года, но на Балтике речи о роспуске судкомов и быть не могло. В лучшем случае власть могла только несколько ограничить их права. Поэтому Л. Д. Троцкий делает ход конем, на 5-м съезде моряков Балтийского флота в июле 1918 года, проталкивает специальное постановление о председателях судовых комитетов. Отныне каждый из них для утверждения Советом комиссаров флота должен был иметь положительный отзыв от коллектива большевиков или от комиссара бригады. Кстати, 5-й съезд моряков Балтийского флота стал вообще последним матросским съездом. Больше подобных мероприятий большевики уже не допускали, ведь кто знает, как сложится ситуация на очередном таком съезде и какие резолюции могут принять неуправляемые и непредсказуемые матросы?

К лету 1918 года на Балтийском флоте значительно сократилось и количество матросов-большевиков. Часть старых кадров перебралась вслед за правительством в Москву, подалось в ВЧК, отправилось на фронты, а новых большевиков на флоте так и не прибавилось. На многих кораблях и в береговых частях к июню 1918 года вообще отсутствовали большевистские ячейки. Поэтому немногим матросам-большевикам приходилось становиться на учет в территориальные организации, что еще больше увеличивало их отрыв от матросской массы и снижало авторитет самой партии. Такое положение грозило большими неприятностями в самом близком будущем. Надо было что-то срочно предпринимать. Именно поэтому, обеспокоенный председатель Совнаркома Петроградской трудовой коммуны Г. Е. Зиновьев, в обращении к матросам-большевикам Петрограда, призвал их организовать большевистские ячейки на всех кораблях, а также улучшить работу по созданию боеспособного регулярного флота, т. е. ускорить работу по свертыванию «матросской демократии».

В июле, по инициативе Г. Е. Зиновьева, прошло совещание моряков-коммунистов Балтийского флота, на котором была высказана большая обеспокоенность падением авторитета большевиков среди матросов и обсужден вопрос об организации партийных групп и ячеек на кораблях и в частях. «Совещание находит обязательным и необходимым, – говорилось в итоговом решении совещания, – раскинуть по всему Балтийскому флоту и принадлежащим к нему береговым частям коллективы коммунистов, спаянные партийной дисциплиной со всеми местными и областными органами».

В результате определенной организаторской работы большевиков на Балтийском флоте, к концу лета 1918 года численность большевистских организации стала постепенно увеличиваться. Однако при подготовке кораблей к наиболее ответственным и сложным операциям, комиссарам всякий раз приходилось «перетряхивать» команды, стараясь укреплять их «безусловными коммунистами или же определенно сочувствующими». На многих кораблях впервые были созданы и довольно массовые большевистские ячейки. Например, на линкоре «Гангут» большевиков и сочувствующих им, значилось до 20 % команды, на линкоре «Полтава» – свыше 30 %, а на подводных лодках «Минога» и «Макрель» – более 90 %.

Однако в данном случае, с процентами