Госпожа Медвежьего угла - Светлана Богдановна Шёпот

При этом предложении Келина встрепенулась. В конце концов, их надсмотрщиками станут старые святоши, обмануть которых, как ей казалось, весьма легко. Им действительно просто нужно будет притвориться бедными, несчастными и послушными, чтобы вызвать как можно больше жалости.

– И куда мы пойдем? – спросила Келина. – Назад в Камнесерд нам нельзя.

Ралин пожала плечами.

– Можно будет попробовать устроиться на работу в какую-нибудь таверну, – предложила она. – Я слышала, что подавальщицам хозяева, кроме жалования, предоставляют еду и жилье.

Глаза Келины вспыхнули.

– Надо будет выбрать лучшую, – принялась она строить планы. – Там ведь часто бывают аристократы.

Ралин подхватила эту идею. Приблизившись к сестре еще ближе, она торопливо зашептала:

– Если у нас получится забеременеть, то им придется взять нас к себе домой.

Келина закивала. Они привыкли, что в деревнях именно так. Если парень портил какую-нибудь девицу, и она носила от него, то родители девушки заставляли парня жениться на ней.

Конечно, это не касалось каких-нибудь блудниц, но ведь Ралин и Келина были честными и чистыми, поэтому им можно было не бояться того, что мужчины не возьмут на себя ответственности.

– А потом мы отомстим, – заключила Келина, прищурившись.

– Да, – согласилась Ралин.

С того дня обе сестры посвящали все свое время планированию, которое больше напоминало мечты. Впрочем, радужное будущее, не снижало их недовольства от путешествия.

Им приходилось идти целыми днями. Питаться постной кашей и черствыми лепешками. Они спали под открытым небом. Редко мылись и носили одни и те же одежды.

Из-за такого обращения сестры выглядели неважно. Их волосы потускнели и сбились в колтуны, кожа от плохого питания посерела. Они обе сильно похудели, отчего одежда начала на них болтаться.

Другие заключенные их не любили и сторонились. А все из-за постоянного нытья и злых языков. Если Ралин еще могла сдерживаться, то Келина не видела необходимости быть вежливой с подобными отбросами, которых в будущем она никогда больше не увидит, так как те, скорее всего, попросту сгниют в какой-нибудь каменоломне.

В конце концов, ее поведение привело к тому, что им запретили отдыхать в течение дня на телеге, как в самом начале. После этого Келина постаралась придержать язык, но было уже поздно.

Так им и пришлось идти до Каминоры.

Впрочем, в саму столицу они не попали. Конвоиры отвели их сразу в Приют Благочестивых – тот самый монастырь, в котором они будут отбывать наказание ближайшие десять лет.

Встретила их неласковая сестра, по взгляду которой становилось понятно, что шутить с этой женщиной не стоило.

– Зовите меня сестра Агнесс, – глубоким голосом велела она, рассматривая двух сестер, вид которых вызывал отторжение. Обе были грязными и лохматыми.

Конечно, Агнесс знала, что те пришли издалека, но обычно девушки и женщины в пути все равно умудрялись хоть немного следить за своим внешним видом. В конце концов, пыль с платьев можно было хотя бы попробовать стряхнуть, а волосы причесать пальцами.

– Сестра Агнесс, – послушно откликнулись девушки на ее слова. Обе стояли, опустив взгляд. Они выглядели вежливыми и кроткими.

Агнесс не поверила такому виду. Ей довелось встретить множество притворщиц в своей жизни, поэтому она не намеревалась так легко доверять.

– Волей Создателя теперь вы обе будете искупать свои грехи в нашем Приюте. Знайте: вы здесь не для отдыха. Это место покаяния и труда, – продолжила Агнесс, цепко глядя на сестер. – Здесь нет места лжи, – добавила она холодно, надеясь, что те поймут намек. – Никаких притворств и уловок. Вы будете выполнять все, что вас скажут. Непослушание будет караться строго.

Агнесс сдвинулась с места. Одна из девушек вздрогнула и сразу опустила голову ниже.

– Теперь в вашей жизни будут только молитвы Создателю, труд и покаяние. Так как вы искупаете грехи трудом, то молиться будете только три раза в сутки. Утром, после пробуждения, перед ужином и перед сном. Все остальное ваше время будет занято работой. Каждая ваша молитва должна быть пропитана благодарностью Создателю за то, что он позволил вам искупить грехи.

Агнесс остановилась и посмотрела на девушек. Те не выглядели благодарными. Наоборот, в их позах любой мог заметить недовольство. Агнесс мысленно хмыкнула. Она знала такой тип людей.

– Вы будете готовить, стирать, убирать, помогать в огороде. Позже, если ваше поведение будет хорошим, вам позволят выходить за пределы Приюта под присмотром сестер-наблюдательниц. Но не думайте, что в городе вы сможете забыть о своем пути покаяния. Приют присматривает за одинокими пожилыми людьми, которым требуется наша помощь. Так же мы отвечаем за детский дом. И не только это.

Ее речь не произвела на сестер никакого впечатления. Те выглядели так, будто до сих пор не понимали, как трудно им придется в будущем.

– Все понятно? – Обе девушки кивнули. – Отвечайте голосом.

– Да, сестра Агнесс, – нестройно и явно недовольно произнесли сестры.

Агнесс вздохнула. Девушки явно были смутьянками. Ну ничего, и не с такими работали.

– Сейчас вас проводят в ваши кельи, где вы сможете привести свой внешний вид в порядок. Там вас будет ждать новая одежда. Наденьте ее. Та, что на вас сейчас, нужно будет сжечь. С этого дня начинается ваш новый путь, ничто не должно отвлекать вас от самого важного – от покаяния. Если я замечу, что вы забыли, почему вы здесь, то последствия не заставят ждать. Ясно?

Девушки снова кивнули.

– Да, сестра Агнесс.

Страха на их лицах не было. То ли смелые, то ли глупые. Агнесс склонялась ко второму варианту.

– Теперь идите, – закончила она, заметив, что в комнату вошла одна из сестер, которая должна была отвести девушек в их комнаты.

Ралин с Келиной заставили себя поклониться монахине, а затем торопливо прошмыгнули мимо нее. В глазах обоих горело недовольство. Их смиренный вид испарился, как только они оказались в коридоре.

Ведущая их в кельи монахиня не обращала на них никакого внимания, поэтому девушки могли вздохнуть свободнее. К сожалению, пока им приходилось молчать, но это не мешало высказывать свое мнение о происходящем взглядами.

Проходя через очередной коридор, они заметили склонившуюся над ведром с грязной водой фигуру. Женщина была одета в коричневые одежды,