Михаил Горбачев: «Главное — нАчать» - Леонид Васильевич Никитинский
Михаил Горбачев: «Главное — нАчать» читать книгу онлайн
Короткая, но яркая эпоха Горбачева погребена под штампом лихих 90-х: сменившим его правителям этот период отечественной истории неудобен — он порождает сомнения и будит мысль. На Горбачева приклеен ярлык, который одни давно прочли как «могильщик великой державы», а другие — как «великий реформатор», но так или иначе он уже как-то классифицирован и пахнет пылью краеведческого музея.
На самом деле предшествующий ему брежневский «социализм» сегодня мифологизирован, а о спрессовавшемся времени перестройки поколение родившихся в 90-е и позже почти ничего не знает. Извлекая новые смыслы из известных, казалось бы, фактов, автор стремится передать самый дух политической и нравственной революции, которой стала (хотя едва ли сразу была так задумана) горбачевская перестройка.
Загадку Горбачева, который возглавил могущественный СССР, как будто усыпив бдительность избравшего его на должность Политбюро, автор объясняет тем, что примерно до 1988 года он и сам ни за что не догадался бы о той роли, которая была ему отведена в российской и мировой истории.
Потерпела ли перестройка провал? Сегодня кажется так. Но завтра ответ на тот же вопрос будет зависеть от того, была ли она случайным отклонением в российской истории, или очередной попыткой сменить «колею».
Сам он с удивление обнаруживал, что с Тэтчер и Колем им легче понимать друг друга, чем с членами Политбюро, а порой и с членами своей команды, например, с шефом КГБ Крючковым или маршалом Сергеем Ахромеевым. Горбачев все более оказывался «своим среди чужих, чужим среди своих». Тэтчер и другие западные лидеры увидели в нем «своего» по фундаментальным взглядам на добро и зло, а обо всем остальном, в принципе, можно договариваться, хотя это далеко не всегда просто: кроме ценностей, есть еще интересы как тех стран, которые представляли эти лидеры, так и собственные, в том числе карьерные, а иной раз в этот процесс встревали и уязвленное самолюбие, и самолюбование.
С королевой Елизаветой в Лондоне
5–7 апреля 1989
[Архив Горбачев-Фонда]
В зарубежных поездках Горбачев успевал вздохнуть полной грудью и зарядиться порцией оптимизма, но те понимание и поддержку, которые он находил за рубежом, во внутреннюю политику он переносил ошибочно.
Далее мы проследим за развитием важнейших «пар взаимоотношений», уделив особое внимание США и ФРГ, но имея в виду, что за кадром постоянно присутствуют и другие акторы, включая внутренних в СССР. Здесь обнаружится немало субъективных и даже случайных факторов — тем более важно понять, какие карты были сданы Горбачеву до 1989 года, то есть увидеть те структуры, в рамках которых этот актор только и мог действовать.
С Гельмутом Колем в Германии
1989
[Архив Горбачев-Фонда]
Авансы и долги
Так называлась опубликованная в июньском номере журнала «Новый мир» за 1987 год статья экономиста и писателя Николая Шмелева, впервые в открытой советской печати доказывавшего (со ссылками на Ленина) тупиковость социалистического пути и необходимость возвращения к рынку. Текст в размноженном виде ходил по Москве наряду с самиздатом, а в типографии газеты «Правда» был уже набран разгромный «подвал», но Горбачев, извещенный об этом, защитил одного из своих советчиков, и набор рассыпали.
Между тем статья основывалась на записках под грифом «для служебного пользования», которые Шмелев готовил для Горбачева, а тот отправлял их в корзину, о чем Шмелев вскоре рассказал в интервью на радио «Свобода». Но ни Шмелев, ни Горбачев не представляли себе в то время действительного объема долгов СССР перед зарубежными партнерами: эта информация была не просто «для служебного пользования», но до момента, когда уже при Ельцине перед Россией был снова поставлен вопрос о расчете по кредитам, ее в обобщенном виде в принципе нигде не существовало.
Съезд народных депутатов СССР, конечно, не был в полном смысле парламентом: не только из-за отсутствия внутренних институтов и правил, но и в силу того, что тема номер один для всякого представительного органа — это бюджет. Вопросы о нем на съезде, разумеется, задавались, но никто, даже если бы захотел, не был в состоянии на них ответить. Ни глава правительства Рыжков и никто другой настоящих цифр не знали, а стремительные изменения в отношениях как с другими странами, так и внутри страны, в частности набиравшая темпы инфляция, по ходу подсчетов делали их нерелевантными.
Лишь после распада СССР и согласованного решения о том, что его долги фактически возьмет на себя Россия (переоформление на нее долгов и активов других республик было завершено лишь в 1994 году), при российском правительстве была создана рабочая группа по внешнему долгу, которую возглавил Александр Шохин. В этой группе работал один мой приятель, попросивший его не называть, но подробно описавший и объяснивший мне для этой книжки ту картину, с которой их группе пришлось столкнуться.
После подключения к работе западных фирм и специалистов окончательная сверка долгов заняла около двух лет. Большинства документов, которыми располагал, скорее всего, только ЦК, после того как Ельцин 6 ноября 1991 года издал указ о запрете деятельности КПСС, так и не удалось найти. «Золото партии» осталось то ли мифом, то ли (скорее) так и не разгаданной тайной, а информацию о кредитах пришлось собирать со стороны зарубежных контрагентов, лишь частично во Внешэкономбанке. Общая картина оказалась пугающей.
Динамика внешнего долга СССР, по данным Мирового банка
[Из открытых источников]
Не считая объектов недвижимости, принадлежавших СССР за рубежом, наибольший объем предполагаемых активов занимали долги стран Варшавского договора и так называемых развивающихся стран Африки, Азии и Латинской Америки. Но что-то соцстраны в СССР тоже поставляли, а в результате перерасчета в доллары из рублей, к этому времени потерявших всякую цену, оказалось, что это был не актив, а пассив примерно на 25 млрд USD. Помощь «развивающимся странам», под видом которой скрывалось продвижение политических интересов СССР за рубежом, представала чаще всего в виде беспроцентных кредитов, о которых теперь проще было вовсе забыть — получить по этим долгам удастся не более 10 % от их суммы.
Долги по кредитам перед правительствами и банками западных стран на момент прихода к власти Горбачева в 1985 году составляли порядка 30 млрд долларов. Кредиты предоставлялись в основном ФРГ, но также и другими западноевропейскими странами и компаниями, в основном после 1975 года, когда СССР подписал Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (Хельсинкские соглашения). В кредит, например, строились трубопроводы, которыми так гордился СССР, однако труб нужного диаметра производить здесь не умели, и их везли из Японии. Деньги в те годы давали в долг на фоне высоких цен на нефть, между тем период погашения кредитов пришелся как раз на конец 80-х, когда цена на нефть обвалилась и платить оказалось нечем.
Пока Горбачев еще не разуверился в «преимуществах социалистического способа производства», СССР попросил и получил на фоне доверия к политике Горбачева кредиты примерно еще на 60 млрд долларов. На них закупались не только продукты питания, медикаменты и ширпотреб, за которые затем можно было получить хотя бы рубли, но и производственные линии и целые прокатные станы. Экономический эффект от них в лучшем случае был бы отложенным, но в нарастающей неразберихе они часто оставались вовсе не распакованными.
Правительственные и коммерческие кредиты по линии США стали появляться только после встречи Горбачева и Буша на Мальте в конце 1989 года, результатом которой стала отмена специального законодательства США, запрещавшего оказание финансовой помощи СССР. Однако они были нужны и привлекались теперь для того, чтобы гасить долги перед прежними европейским кредиторами.
Правительства Гайдара, а затем Черномырдина в 90-е годы будут ломать голову, как реструктурировать эти долги, чтобы
