Ромодановский шлях. Забытые победы - Даниил Сергеевич Калинин

Лики пылающего дерева, сотворенные из вековых дубов, трещали, словно кричали о помощи, а языки пламени, с яркой жаждой, стремились в небо, оставляя за собой черный след при тусклом свете факелов.

Литовский отряд, у башни, с нетерпением ждал, когда огонь сделает свое дело. Взоры ляхов, полные ненависти и жажды победы, были устремлены к горящему символу русской силы. Они знали, что этот день может стать решающим в их борьбе за крепость.

Загрохотали выстрелы. Задвигались в метели фигуры с ведрами. Русские стрельцы, собравшиеся в плотные ряды, не собирались сдаваться и встречали охочий полк стройным залпом из пищалей. Они с ненавистью смотрели на своих врагов, готовые отразить любую атаку.

Пламя бушевало, поглощая древние бревна, которые когда-то были частью надежной крепости. Дым клубился над башней, делая воздух тяжелым и насыщенным смолами. Стрельцы, осознавая, что времени остается все меньше, бросались к ведрам с водой, которые были выставлены вдоль стены. Их руки, покрытые грязью, пеплом и потом, неустанно трудились, пытаясь сбить пламя, но огонь, как будто оживший, с каждым мгновением становился все более неумолимым.

Калина неустанно принимал ведро с водой и плескал в разбушевавшееся пламя. Казаки работали слаженно, как механизм. Ведро на считанные мгновения преодолевало большое расстояние из рук в руки.

Вдруг раздался глухой звук — это было эхо выстрелов, раздававшихся из-за стен. Польский полк, воспользовавшись моментом, начал стрелять по стрельцам, которые пытались потушить огонь. Пули свистели над головами, и каждый выстрел мог стать последним. В доски воткнулось пару стрел. Русские, не обращая внимания на опасность, продолжали свою работу, зная, что их жизнь и судьба крепости зависят от того, смогут ли они остановить пламя.

Серго с двумя десятками казаков был на стене и стрелял в темные тени у башни. Сквозь гул сражения у башни донеслись редкие выстрелы пушек с литовской стороны.

- Добрая ночка! – сжал зубы Шапран, выцеливая очередного противника.

В воздухе витало отчаяние и решимость. Литовцы, видя, как их враги сражаются с огнем, начали приближаться к стенам крепости. Они знали, что если удастся взять башню, то и вся крепость станет легкой добычей. Но русские воины, собравшись в кулак, не собирались сдаваться. Они открыли ответный огонь, сражение разгорелось с новой силой. С крепостной стены ударила пушка.

Летели пули, разрывая воздух, и каждый выстрел мог стать решающим. Стальные шлемы ляхов блестели в свете пламени, когда они пытались прорваться к подножию башни, но русские, как львы, защищали свою территорию. В этот момент пламя выбросило очередной язык огня, и один из стрельцов, не успевший укрыться, был охвачен огнем. Его крики, полные боли и страха, смешивались с криками его товарищей, которые, не обращая внимания на ужас, продолжали сражаться. Горящее тело перевалилось через крепостную стену и рухнуло на головы литовцев.

Наконец, пламя достигло своего пика и, казалось, вот-вот поглотит всю башню и часть стены.

- Рушь бревна! – рык воеводы Тухачевского перекрыл и треск пламени, и звуки выстрелов, и крики.

Стрельцы, собрав последние силы, начали сбрасывать горящие бревна и обломки, чтобы создать преграду для литовцев, которые приближались к стене. Снизу раздавались дикие крики придавленных и заживо горящих. Словно в ответ на усилия защитников крепости, пламя начало спадать. Башня была изранена, но не сломлена. Ворота не пострадали.

Литовцы, видя, что их атака не увенчалась успехом, решили отступить. Они понимали, что, несмотря на огонь, крепость все еще держится. Серго разряжал пистолет за пистолетом им в спины.

- Ну что браты! – вскричал Шапран. – А не прогуляться ли нам за стены?! Не приголубить ли наших подлецов ляхов?!

- Любо! – взревели казаки. – Любо, атаман!

- Будет вылазка? – спросил, приблизившись вплотную к Серго, Тухачевский. – Пойдете?

- Конечно. – серьезно кивнул Шапран.

Сражение возобновилось с новой силой. Упал засов. Казаки, словно ураган, ринулись в бой, заставляя литовцев отступить. Их ярость и решимость были настолько сильны, что даже огонь, бушующий в башне, казалось, отступал перед их натиском. Ляхи, испугавшись напора, начали отступать, оставляя за собой лишь трупы.

В тени пылающей крепостной башни, где языки пламени вырывались в ночное небо, разгорелась яростная схватка между казаками и ляхами. Звуки битвы сливались с треском горящих вековых деревьев, которые, казалось, плакали от боли, когда их древесина превращалась в угли. В воздухе витал запах дыма и горелого дерева, смешивавшийся с запахом пота и крови. Стонали придавленные сброшенными бревнами.

Серго, ловко увернувшись от удара сабли противника, резко наклонился, и его собственная сабля, как молния, выскользнула из-под его руки. Он почувствовал, как холодная сталь встретилась с жестким лезвием ляха, и в этот миг время словно остановилось. Глаза обоих воинов встретились — в одном отражалась ярость и языки пламени, в другом — решимость и снежная степь.

- Скотина!

Собравшись с силами, казак с силой оттолкнул противника и, не теряя ни секунды, бросился в атаку. Его сабля, блестящая в свете пламени, описала дугу в воздухе, и он с яростью нанес удар, который заставил ляха отступить на шаг назад. Тот оступился и тотчас же Шапран полоснул его по лицу. Поляк завизжал как баба. Стыд один.

Вокруг гремели выстрели, крики, звуки схваток, треск сгорающего дерева.

Калина крутил клычом, словно очерчивая смертельный круг. Лях, почувствовав, что его положение стало уязвимым, попытался контратаковать. Он резко двинулся вперед, но казак был готов. Он ловко увернулся, и его сабля снова срезала воздух, на этот раз попадая в плечо противника. Лях закричал от боли, его глаза наполнились ненавистью, но он не собирался сдаваться. Схватка продолжалась, как танец, полный ярости и страсти, где каждый удар был решающим. Калина знал, что не может позволить себе расслабиться. Он продолжал атаковать, его движения были быстрыми и точными, как у хищника, который чувствует запах крови. Он знал, что за его спиной стоят товарищи, готовые прийти на помощь в любой момент, и это придавало ему уверенности. Каждое движение было отточено годами тренировок, и он использовал каждую возможность, чтобы заставить ляха отступить. Тот огрызался, но тщетно.

- Когда ж ты подохнешь, собака? – неожиданно на отличном русском спросил враг.

- Ууу, свинья ляшская! – аж заскрипел зубами Калина. – На своем собачьем говори!

Внезапно, из-за спины литовца выскочил еще один противник, и казак, не теряя времени, резко развернулся. Его сабля встретила ляха с такой силой, что тот едва успел уклониться, но в результате оказался в уязвимом