Чёрная птица - Автор Неизвестен

— Тебе что здесь надо?

Так и так, отвечает медведь, оленя ловлю. Лиса приказала.

— Никакой лисы знать не знаем!

— Как не знаете? Чтобы хозяйки да не знать?..

— Не знаем и знать не хотим!

Рассердился медведь и — с ревом на пастухов! Но тут один из них вскинул лук и послал стрелу прямо в бок медведю. Заохал, застонал медведь, побежал назад к лисе:

— Вот они какие, твои пастухи, стрелами угощают.

— Ой, ты ж, горе моё! — забеспокоилась лиса. — Надо б тебе что-нибудь белое на себя накинуть. У нас тут все медведи белые, а ты вон какой, будто в грязи вывалялся. Вот пастухи и напугались… Да ты не хнычь, мигом стрелу вытяну!

Ухватилась лиса за стрелу и так и этак повернёт — ничего не получается. Тянула, тянула, да ещё дальше затолкала.

Тут медведь и сдох.

Наелась лиса медвежатины и легла спать. Не успела, однако, глаз сомкнуть, как слышит, кто-то шумит поблизости. Осторожно выглянула из яранги, а это — горностай. Запыхался, слова сказать не может.

— Что случилось?

— Ой, лисонька, пастухи к тебе идут.

— Зачем это я им понадобилась?

— Медведь, говорят, у тебя скрывается… Сам слышал.

— Что же мне делать? — испугалась лиса. — Подскажи, горностаюшка. Век не забуду.

— Беги!

— Куда бежать-то? Где они, пастухи?

— В скалы беги.

Бросилась лиса в скалы, а там как раз и поджидали её пастухи.

Как ни хитрила, всё же попалась.

⠀⠀

⠀⠀

⠀⠀

Сказка про мальчика Гатте, про злую мачеху и заморского паука

⠀⠀

Жил-был охотник Рантелё. Жена охотника умерла с голоду, а сын Гаттэ хоть и поголодал, а выжил. Бедно жил Рантелё. Кроме старой яранги да лука со стрелами, ничего у него не было.

Однажды, дожидаясь отца с охоты, Гаттэ всю ночь сидел у жирника, прилечь боялся. В эту ночь над стойбищем бушевала такая пурга, что казалось, вот-вот опрокинет она ярангу, шкуры в клочья разорвёт, по сторонам разметает. И он, Гаттэ, замёрзнет тогда, не дождавшись отца.

И вдруг мальчик услышал плач за дверью.

— Кто там?

— Это я, голодная собака… Меня зовут Серая.

Испугался мальчик, но тут ему в голову мысль пришла: «Если собака говорит по-человечески, чего ж тут бояться».

— Входи, — сказал он.

Серая переступила порог, лизнула руку Гаттэ и села в углу.

Накормил мальчик собаку, чем смог, приласкал её. А потом прилёг рядом и заснул. Тепло им вдвоём стало.

Утром пришёл отец. Увидел собаку в доме и тоже обрадовался. Как-никак — хозяйство! Со временем, глядишь, и упряжка заведётся. Надоело ему на охоту пешком ходить.

Однажды вышел Гаттэ навстречу отцу, смотрит, а он не один домой возвращается, с чужой женщиной. Остановился, подойти ближе не решается. А отец говорит:

— Что ты, сынок, такой хмурый? Радоваться надо: теперь у тебя не только отец, но и мать будет, — и показал на женщину.

Глянул мальчик на мачеху и вздрогнул: уж больно глаза у неё злые, как иголки острые.

Наутро, чуть свет, Рантелё снова ушёл на охоту. Мачеха встала, оделась и принялась за завтрак, а Гаттэ словно не замечает. Ела она долго, до тех пор, пока от оленьей ножки ничего, кроме костей, не осталось. Уткнулся мальчик в шкуры и горько заплакал. А мачеха на него:

— Спишь долго! Встал бы да по хозяйству помог! Вон хотя бы за своей собакой присмотрел, — и она пнула ногою Серую.

Взвыла Серая, прижалась к Гаттэ.

— Пошла вон! — вскричала мачеха и вытолкала её в холодную часть яранги — чоттагын. — Там твоё собачье место! — пригрозила она.

Вечером отец принёс нерпу. Отдал добычу жене и говорит:

— Приготовь лучший кусок для сына, он у нас один, пусть растёт, сил набирается.

А мачеха:

— Я ли не забочусь о нём? Родная мать так не ухаживает за детьми!..

Услыхал это Гаттэ, проглотил слезу, а сказать не смеет.

— Что с тобою, сынок? — спрашивает отец.

Не вытерпел Гаттэ и стал отцу рассказывать. А мачеха:

— Неправда! Ничего этого не было. — И подаёт ему кусок мяса. — Ешь!

Притих мальчик.

На следующий день, проводив мужа на охоту, мачеха подошла к Гаттэ:

— Так ты ещё и жаловаться?!.. — хмуря брови, сказала она. — Чтоб я тебя больше не видела! — и с этими словами вытолкала его в чоттагын к Серой.

Сел мальчик на холодный пол, задумался. Как быть, не знает.

— Бежим отсюда, хуже не будет, — сказала Серая.

⠀⠀

Ночью, когда мачеха крепко спала, Гаттэ вышел на цыпочках вслед за Серой, и они побежали, не оглядываясь, подальше от моря, в тундру, к добрым и честным людям — оленеводам.

Долго бежали, а пути конца-краю не видно. Мальчик так устал, что не только бежать — идти дальше не мог. Посмотрела на него Серая да и говорит:

— Садись на меня да крепче держись!

Сел мальчик, ухватился за длинную шерсть, глаза закрыл. Зашумело, загудело всё вокруг: поскакал он верхом на Серой быстрее ветра.

Долго ли, коротко ли скакал, как вдруг почувствовал — к чему-то плечом прикоснулся. Открыл глаза, видит — каменный столб у дороги стоит, а за ним большое-пребольшое стойбище. Куда ни глянь, яранги видны. А одна яранга над всеми возвышается. И покрыта она не шкурами, а будто льдом. И лёд тот, видно, никогда не тает.

Вошёл Гаттэ в крайнюю ярангу — никого. Заглянул в другую — тоже пусто. Все яранги обошли с Серой — живого человека не встретили. Осталась одна — большая.

— Не погибать же нам с голоду! — сказал Гаттэ. — Зайдём и в эту.

И они направились к большой яранге. Едва подошли к порогу, как услышали голос:

— Входите, не бойтесь!

— А мы и не боимся, — сказал Гаттэ.

Переступили они порог и удивились. Чего только не было в яранге! Тут и оленье, и моржовое, и китовое мясо во всяком виде приготовлено. И жиру полные корытца стоят… Но странно: Гаттэ своими ушами слышал голос, а никого нет. Где же хозяин? Только так подумал, как из полога черный шар выкатился. Присмотрелся мальчик, это — человек, толстый-претолстый. Живот его так разросся, что за ним ни лица, ни ног не видно. Точь-в-точь паук.

— Ну, что ж, угощайтесь. Ешьте, что хотите, а то уж