Перегрины. Правда за горизонтом - Василий Кленин

– Не думаю также, что это были дикари с южного Теранова, – краем рта усмехнулся глава Протитов. – До той земли долгие дни пути и десятки островов, где бы оных наверняка заметили. В общем, наша семья решила найти родину этих людей. На свой страх я отправил в Багуа троих сыновей, и вот сегодня они вернулись. Валетей, расскажи нам, как всё было! – и гордый отец протянул руку лохматому юноше.

Тот сидел, приобняв девушку с удивительными чуть красноватыми волосами. Та пыталась расчесать его спутанные лохмы. Ласково убрав ее руки, парень легко вскочил и вышел к костру. Глаза его горели, он не мог сдержать улыбку, так что даже те, кто не слышал его короткого диалога с отцом, понимали – загадочная земля найдена.

Волнуясь, Валетей стал подробно описывать их долгий и опасный путь. Постепенно он вошел в раж, стал расхаживать вокруг костра, оживленно жестикулируя. Морту слушал его, и от этого рассказа ему стало плохо. Невольно представлял он, каково это – оказаться в маленьком каноэ посреди опасного и враждебного Багуа, и смертельный ужас начинал царапать его тело. От истории про тибуронов благостный похолодел, ему захотелось вцепиться руками в соседей. А потом рассказ дошел до Стены Мабойи – одинокой волны, которая расходится по Багуа от тяжких вздохов заточенного на дне морском Отца Зла.

– Опенья мне объяснил, что та волна и есть Стена, – грустно улыбнулся Валетей. – Только до наших островов добирается лишь тень этой Стены… А эта была огромна! Наше каноэ чуть ли не вертикально взлетало на ее гребень. Признаюсь, я испугался сильнее, чем при нападении тибуронов. Но, когда нас все-таки вынесло на ее вершину, это было, как озарение. Словно ЙаЙа протянул нам руку, – Морту встрепенулся, услышав эти слова. – За Стеной еще светило солнце, а с высоты волны я ясно увидел землю на севере!

Люди, до этого мига, почти не дышавшие от сопереживания, радостно загалдели. Земля! Таинственная чужая земля!

– Но тут мы начали падать, – взволнованно продолжил Валетей. – Удар был такой сильный, что всех слегка оглушило. Я кричу: «Друзья, я видел землю! Давайте же грести!» Но они меня не понимали. Снизу землю не было видно, солнце стремительно падало за горизонт – чуть позже позже я бы уже ничего не рассмотрел… Проплыли бы мимо и сгинули в Багуа, почти без воды, почти неуправляемые. После Стены у нас всего два весла сохранились.

Валетей на миг смолк, весь пережитый ужас снова проснулся в нем, это было видно по его глазам.

– Хвала Исусу! Хвала ЙаЙа! За то, что не оставили своей заботой путников! Не бросили в дороге славных перегринов! – Морту быстро понял, что это самый подходящий момент напомнить о себе и о богах, которых он тут представляет.

– Воистину хвала! – словно очнувшись, вновь заулыбался молодой Протит. – Я смог запомнить направление, в котором видел землю. Разобрав оставшиеся весла, мы с Опеньей начали грести, остальные помогали нам руками, даже раненый Пуаблий, когда был в силах, старался подгребать. Тут уже не до открытий – земля была нашим единственным шансом выжить.

Стемнело быстро, но мы продолжали плыть. Луна долго не всходила, но Опенья уверял меня, что слышит шум прибоя, и уже сам направлял каноэ. Когда же луна вылезла из-за облаков, земля вдруг оказалась совсем близко – в пяти сотнях шагов. Берег был, как одна большая скала. Волны с такой силой расшибались о них, что нас просто разметало бы по камням. Грохот стоял страшный, при том, что сильного шторма на море не было… Зато мы издалека слышали землю, – вновь заулыбался Валетей. – Как ни дико это выглядело, но мы начали изо всех сил грести от берега, чтобы хоть как-то погасить скорость удара. Рулить в таком водовороте особо не получалось, но мы выцелили место меж двух скал. Волна подняла нас и посадила прямо туда.

Это была земля, друзья! Такое счастье! Сил почти ни у кого не оставалось, но я велел братьям собрать весла и уцелевшие тыковки с водой. Вместе с Опеньей и Уальчалем мы вытащили из каноэ Пуаблия и по камням донесли его до ближайшего ровного места, куда не доходили волны. Опенья еще вернулся и примотал каноэ к выступу скалы остатком якорной веревки. А потом мы уснули без сил.

Я проснулся, когда солнце основательно прижаривало меня. Багуа стал тише, чем ночью. Я растолкал всех, и мы выпили последнюю имеющуюся у нас воду. Затем я велел Опенье проверить каноэ, братьям – промыть раны Пуаблия. А мы с Уальчалем полезли на гору. Кори упорно не узнавал местность, но я надеялся, это лишь потому, что, по словам дикарей, их остров огромен. Мы поднимались долго, а когда оказались на вершине, я увидел море на другой стороне. Этот остров оказался совсем маленький! Заметно меньше Суалиги. Здесь почти не росли деревья, и наверняка не было ни ручьев, ни пресных озер. «Это твоя родина?» – спросил я Уальчаля недоуменно. «Нет, конечно, – отмахнулся тот. – Я не знаю, где мы. Может быть, это Никаки – островок далеко на востоке от моей земли. Но не знаю точно – я не бывал здесь ни разу».

Да, друзья, это оказался далеко не конец пути. Но была и радостная новость: с горы я рассмотрел еще один остров на западе. Заметно крупнее нашего и густо поросший деревьями. По воде до него миль десять. О чем я и рассказал остальным спутникам. Опенья доложил, что волны ночью спихнули каноэ вниз, но веревка его удержала. Признаюсь, я тогда обнял и расцеловал моего старого доброго ара. Впятером мы вытащили каноэ и пронесли его три мили, пока не нашли пологий берег. Затем я послал братьев за Пуаблием, а мы пока сделали несколько шестов, которые хоть немного могли заменить нам потерянные весла.

Уложив Пуаблия, мы отчалили и до заката попали на второй остров. Здесь, наконец, нашлись питьевая вода и подходящие деревья для весел. Братья с Опеньей принялись их мастерить. А я снова пристал с расспросами к Уальчалю. Увы, кори вновь пожимал плечами и лишь предположил, что этот остров называется Микчан. Мне уже начало казаться, что дикарь выдумывает названия на ходу. Наше путешествие стало походить на какую-то сказку.